Крысиная тропа - Василий Веденеев

Он осторожно выехал со стоянки, развернулся и покатил вниз по Петровке к Центру. Конечно, там придется покрутиться, но зато, проскочив через мост, он сразу выходил на магистраль, ведущую прямо к дому Ларисы.

— Почему ты молчишь? — с каким-то надрывом спросила она. — Случилось нечто ужасное?

Сергей, помедлив, ответил:

— Пока ничего не случилось.

— Я не понимаю!

— Твой отец не выезжал за границу.

— Откуда это известно?

— Я проверил: он не получал загранпаспорт.

— Нет, у него был загранпаспорт, — запальчиво возразила Лариса. — Мы ездили отдыхать за границу.

— Был, — согласился Серов. — Но срок его действия истек, а за новым он не обращался. Кстати, я поговорил с Золотаревой, знакомой твоей матери. Она не может со всей уверенностью утверждать, что видела на Рижском вокзале именно Николая Ивановича. Ейпоказалось, что это был он.

— Но она говорила совершенно другое! Она былауверена, что видела его!

— Когда речь заходит об официальных показаниях, люди начинают проявлять известную осторожность.

Вопреки ожиданиям Сергея, пробок в Центре не было. Они быстро миновали Большой Каменный мост и свернули на Якиманку.

— Но есть еще «прозрачные границы», — напомнила Лариса.

— Ну есть и есть… По крайней мере можно утешиться тем, что его нет среди неопознанных трупов и жертв несчастных случаев. А насчет «прозрачных границ»… За один день ничего не проверишь.

Лариса отвернулась к окну и некоторое время молчала. Прощальные, уже потерявшие дневной жар лучи заходящего солнца позолотили ее волосы, нежные завитки на тонкой шее и ярче высветили веснушки. Немного скосив глаза, Сергей заметил, как по ее щеке тихо скатилась слезинка, и Лариса вытерла ее тыльной стороной ладони.

— А если он не вернется? — хриплым шепотом спросила девушка, продолжая смотреть в окно. Наверное, ей не хотелось, чтобы Серов сейчас видел ее лицо. — Если он исчез, как муж покойной Татьяны Трапезниковой?

Опять Трапезников?! Упоминание о нем словно резануло Серова, вызвав массу неприятных эмоций. Но не может же он заткнуть Ларисе рот и категорически запретить впредь упоминать это имя? И вдруг права загадочная дама, показав ему в полночных видениях клубящийся туман с бестелесными призраками? Уж не туда ли ведет его дорога жизни?

— Я бы не стал без достаточных оснований проводить подобные аналогии, — помолчав, ответил Сергей, постаравшись придать своим словам побольше убедительности. — Не трепи себе нервы раньше времени!

На секунду оторвавшись от окна, она бросила на него быстрый, полный презрения и иронии взгляд:

— Да? Ты так считаешь? — и вновь отвернулась.

Он предпочел промолчать: стоит ли спорить? Она сейчас не может и не хочет внимать голосу холодного рассудка.

У новых жилых корпусов, где жила Лариса, Сергей загнал автомобиль на платную стоянку и уже хотел выйти из машины, чтобы забрать с заднего сиденья покупки, как вдруг она цепко схватила его за рукав:

— У тебя есть пистолет?

— Да, конечно, — ответил он недоуменно, поскольку раньше ее никогда не интересовали подобные вещи.

— Нет, здесь, с собой? Есть? — рука Ларисы неожиданно скользнула ему за пазуху и, наткнувшись на тяжесть спрятанного в кожаную кобуру оружия, на мгновение застыла. С виноватой улыбкой, показавшейся Серову жалкой, она убрала руку, медленно провела кончиками пальцев по его щеке и невпопад сказала: — Я так… Идем?

«Страх! — догадался Сергей. — Ею действительно овладел страх».

Дома Лариса заметно оживилась, словно знакомая обстановка придала ей сил. Моментально рассовав продукты по холодильникам, она сняла элегантный бежевый костюмчик, накинула халат, подвязала фартук и встала к плите, одновременно включив микроволновую печь, чтобы подогреть готовый пирог.

— Значит, ты полагаешь, что между исчезновениями Трапезникова и моего родителя нет никаких аналогий? — она перевернула аппетитно шкворчавшие на сковороде отбивные и обернулась к сидевшему у стола Серову. — Не считай меня, пожалуйста, полной дурой!

— Я не считаю.

— Не надо! — Лариса сердито уперлась кулачками в бока. — Ни Трапезников, ни отец никому ничего не говорили перед тем, как уйти из дома и не вернуться, и не собирались ни в какие поездки. И тот и другой оставили на стоянках дорогие автомобили, и тот и другой получали накануне странные звонки.

— Звонки? — насторожился Сергей. — Татьяна рассказывала тебе о звонках ее мужу? Кто ему звонил? И откуда ты знаешь о звонках отцу?

— Можно подумать, что я не вижусь и не разговариваю с собственной матерью, — усмехнулась девушка. — Да, Татьяна говорила о каком-то странном звонке, а потом мама вспомнила, что незадолго до исчезновения отец закрывался в кабинете и с кем-то разговаривал. Раньше мама такого за ним не замечала.

— А она вообще-то много знает о делах мужа?

Лариса обиженно фыркнула, отвернулась к плите, а Серов подумал, что насчет молчания исчезнувших людей и оставленных на стоянках дорогих автомобилей она безусловно права. А вот как насчет звонков? Здесь вполне вероятна простая подгонка фактов. Впрочем, торопиться с выводами не следует. Пока ясно, что Николай Иванович Рыжов действительно пропал, и приятного в этом, прямо скажем, мало. Доймет Сергея теперь Ларунька, ох доймет!

Ужинали в полном молчании: Лариска дулась… Сергей попробовал немного разрядить обстановку, но в ответ она лишь неопределенно пожала плечами и пригубила бокал с белым столовым вином, всем своим видом показывая нежелание разговаривать, хотя Серов прекрасно видел: это не так!

Потом пили чай с пирогом, который, по сравнению с выпечкой тети Клавы, показался Сергею пресной лепешкой, замешанной на воде.

Убирая со стола посуду, Лариса вдруг пошатнулась, словно у нее внезапно закружилась голова, судорожно вцепилась пальцами в хромированную ручку плиты и закрыла глаза. Из-под ее ресниц скользнули две крупные слезы, плечи вздрогнули и затряслись, как в мелком ознобе.

— А если нас с матерью так, как Таньку? — высоким голосом выкрикнула она. — Что тогда, а?

«Вот зачем она хотела убедиться, есть ли у меня пистолет», — понял Сергей. У Лариски явно начиналась истерика, а он знал только один способ вывести ее из этого состояния: заставить забыть обо всем на свете.

Бросив недокуренную сигарету, он подскочил к ней, крепко обнял, прижал к себе и начал ласково гладить по голове, вздрагивающим плечам, нежно целовать лоб, щеки, глаза, осушая катившиеся из них слезинки.

— Не надо, — слабо простонала она, но Серов уже жадно целовал ее припухшие, солоноватые от слез губы.

Его рука скользнула по ее шее, сдвинула с белого плеча халат и коснулась упругой груди.

Пальцы Сергея освободили ее из чашечки черного кружевного бюстгальтера и, найдя сосок, стали ласкать его, чувствуя, как он постепенно набухает, становится тверже. Ладонь Ларисы уже лежала на затылке Серова, и девушка, не в силах противиться охватившему ее чувству, ответила на его поцелуй. Ее дыхание стало жарким и прерывистым, голова чуть откинулась назад, и он стал целовать ее шею, плечи, грудь и, наконец, коснулся губами соска, слегка пощекотав его языком.

Она вся напряглась и выгнулась, с ее губ сорвался хриплый звук, похожий на стон. Сергей, не давая Ларисе опомниться, подхватил ее на руки и отнес в спальню. Одним движением задернул шторы на широком окне, сел на край кровати и посадил девушку к себе на колени, поглаживая ее крутые бедра. Полы халата распахивались все шире, его ладонь коснулась шелковистых волос на лобке, и тут Лариса, словно слепая, начала шарить руками по его телу, расстегивая пуговицы рубашки, вытягивая ее из брюк, расстегивая на них крючки и молнию.

Помогая друг другу скинуть остатки одежды, они оба дрожали от нетерпения, и, как только оказались в постели, она прильнула к нему, словно стремясь слиться с его телом, стать с ним единым целым и таким образом попытаться спрятаться от всех бед, невзгод и несчастий. Кончик языка Ларисы скользнул по губам Сергея, а ее нежные пальцы с длинными, тщательно ухоженными ногтями нашли его напряженную, жаркую, пульсирующую плоть и, слегка поглаживая, властно потянули к себе. Изогнувшись, она прихватила его сосок острыми белыми зубами, и Сергей невольно вскрикнул от сладкой боли.

Положив Ларису на спину, он жадно навалился на нее. Их губы слились, ее полная грудь с тугими сосками коснулась его груди, бедра обняли его, и он вошел в нее, стремясь проникнуть как можно глубже, и она поощряла его, вся выгибаясь навстречу…

Когда Лариса, утомленная любовью, заснула, положив голову ему на плечо, Серов вдруг подумал: долго ли еще сможет просуществовать островок любви в чужой и красивой квартире, если его уже начали серьезно пробовать на прочность волны житейского моря? Лариса — дамочка специфическая, с неуравновешенным характером и в то же время с железной деловой хваткой. Сейчас она пока пребывает в растерянности после исчезновения отца: отсюда ее страхи, паника и истерики. Вообще-то все понятно, и чисто по-человечески ее очень жаль.