Самец причесанный - Дроздов Федорович

— Посмотрим! — не согласился я. — Но в одном ты права. Нельзя выпускать их живыми.

— Кто же их убьет? — удивилась Дандаки. — Уж не ты ли?

— Я.

От удивления сотница потеряла дар речи. Я не стал ждать, пока она придет в себя.

— Саруки известно, что я владею оружием?

— Откуда? — покрутила головой Дандаки. — Мы пришли в Балгас только вчера и не успели рассказать. Знала лишь Мада…

Она вновь вздохнула.

— Значит, в их представлении я трусливый слизняк? Робкий и испуганный муш? Так?

Сотница кивнула.

— Они не ждут от меня пакости. Захотят взглянуть ближе. Естественное женское любопытство. Я окажусь на расстоянии удара мечом.

— Первым делом у тебя отберут оружие! — хмыкнула Дандаки.

— Я хорошо его спрячу. Там, где они не догадаются искать.

— У Саруки хорошие телохранители, — покачала головой сотница. — Они не позволят убить вождей.

— На мне будут доспех с поножами, шлем и щит. И я умею драться. Меня этому учили.

— Все равно убьют! — заключила Дандаки.

— Если ты не поможешь.

Дандаки решилась.

— Говори!

* * *

Терпение сарм лопнуло на рассвете. Саруки стала орать, сыпать угрозами, и я скомандовал: «Пора!» Вывести ее из себя нам следовало непременно. Выход героя на сцену требует подготовки. Муш — самое ценное в осажденном доме, наподобие заложников в нашем мире. Спецслужбы требуют их освобождения, а затем убивают террористов. Те о своей судьбе догадываются, поэтому с заложниками расставаться не спешат. Ничто не ново под луной…

— Отойдите от ворот! — прокричала Дандаки сквозь щель под крышей. — Выходит!

Подчиняясь команде, сармы попятились в стороны. Перед домом освободилась площадка. Я наблюдал за этим сквозь щель меж створками. Рискованно: можно схлопотать стрелу в глаз, но диспозицию требовалось знать. Сцену освободили, и я кивнул Маисе. Створка приотворилась, и меня вытолкали наружу. Именно вытолкали, я настоял на этом. Гнусные похитители, отдавая заложника, должны вымещать на нем злость. Меня — так, чтобы с улицы видели — пихнули в спину тупыми концами копий, и Маиса вдобавок пнула в зад. Хорошо так приложила, от души — я чуть устоял. Больно же, блин! Я не просил так усердствовать! Ничего, жив останусь, сквитаемся…

Выбежав на середину тупика, я остановился и закрутил головой. Если думаете, что я походил на преторианца, собравшегося резать сарм, то глубоко заблуждаетесь. Перед воротами топтался муш, хоть и обряженный в доспех, но робкий. Двумя руками он держал перед собой скутум, ухватив его за боковые стороны, и лицо придурка было обращено к врагу. Для того чтобы попасть, не нужно даже целиться. Слизняк, что с него взять?

Я надеялся, что Амага неподалеку и прячется в ожидании сигнала. Если не заладится, вся наша затея — блеф. Выпустят кишки и сожгут на костре. А мы будем на это смотреть…

— Иди сюда! — закричали от сарм.

Я шмыгнул носом и остался стоять. Я же слизняк, дамы! Вы че? Я робею. У вас вон ножики есть. Острые! Вдруг надумали чего?

Саруки рявкнула, две сармы выскочили из-за щитов и подбежали ко мне. Ухватив под локти, потащили к вождю. Щит отбирать не стали — вот и славно. Не то пришлось бы гаркнуть: «Отвянь, гнида!», и тем самым выйти из образа. Из образа нам выходить нельзя, а щит отдавать — и подавно…

Мои конвоиры, похоже, опасались стрел в спины, поэтому волокли меня быстро. Пара секунд — и меня втолкнули в просвет между щитами, которые тут же сомкнулись. «Вот я и в «Хопре»!» — как говорил один лох в рекламе финансовой пирамиды. Я был маленьким, когда этот ролик крутили по телевизору. Тетка, поверив, отнесла в «Хопер» деньги, а потом долго плевалась и проклинала жуликов. Стоп! Что-то я не о том…

Меня подвели к стоявшим у забора вождям. Несколько мгновений мы разглядывали друг друга. Так… Тетка с жирной харей напротив меня — наверняка Саруки. Рожа красная, наверняка проблемы с давлением. Инсульт не за горами. Что-то я снова не о том. Смерть от инсульта вождю не грозит, она умрет раньше… Справа от тетки и по левую руку от меня — молодуха с рябым лицом. Гадом буду, та самая доченька, кандидатка в Мады — уж больно смахивает на мамочку. «Гены не раздавишь!» — как говорила одна медсестра, родившая сына от негра. Муж после этого супругу бросил — загорелых в его роду не прослеживалось… По другую сторону от Саруки — две димидии. Надо понимать — вожди Синей и Белой орд, силовая поддержка. Тоже мордатые и краснорожие — пьют много. И жрут… На всех дамочках красуются богатые панцири, позолоченные шлемы, на поясах болтаются мечи и кинжалы. А вот бармиц под шлемами нету, хотя могли бы прицепить. Это вы неосторожно…

Первой не выдержала рябая дочь.

— Какой хорошенький, мади! Я хочу его!

— Не здесь! — хмыкнула Саруки. — Все станут смотреть, а нам нужно покончить с Дандаки. — Она глянула на меня: — Зачем на тебе доспех, муш? И щит?

— Могли поранить! — шмыгнул я носом. — У вас оружие!

— Тебя не тронут! — успокоила Саруки. — Мы не обижаем мушей. Мы их любим!

Она оскалилась. Дочь и вожди засмеялись.

— Ты брал дочку Дандаки? — спросила Саруки.

— Нет, госпожа! Меня заставляли, но я не смог — слишком испугался. Они меня били…

— Мы накажем их! — пообещала Саруки. — Забросаем дом горшками с горючим маслом! Мы их всю ночь готовили. Они там сгорят — все! Я не собираюсь терять воинов, чтоб тащить из ракушек слизняков.

Так вот, значит, каков твой козырь! Нечто подобное предполагала Дандаки, а я, признаться, не поверил. Воображение рисовало картину: сармы подтащат таран, примутся бить в ворота, а защитники — швырять в них камни и стрелять из луков. Так показывают в голливудских фильмах, а в них — чистая правда. Американцы, по крайней мере, в это верят… Горючее масло — наверняка нефть. Зря я думал, что вожди спят. Сами нефть они, конечно, не разливали, но процесс стимулировали. Вон, в стороне, повозка, полная горшков. Блин! Горшки разобьются о крышу, нефть протечет сквозь черепицу, займутся стропила, а следом — потолок. Защитники выскочат во двор и получат свою порцию нефти. Она вязкая, липнет к телу и, горя, затекает под доспех. Человек вопит, катается по земле, пытаясь сбить пламя, но оно продолжает его сжигать. А я Виту в лорику обряжал…

— Да брось, наконец, этот щит! — рявкнула вождь и дернула за верхний край скутума. Тот не поддался.

— Зацепился, госпожа! — испуганно сказал я.

— Уж не за фаллос ли? Понравилась моя дочь?

Саруки и ее банда заржали.

— Сейчас, госпожа, сейчас! — засуетился я.

Так! Левая рука — вниз, хват за перекладину на умбоне. Правая — под щит, ладонь охватывает шершавую рукоять гладия. Я специально не стал цеплять его к поясу — могли проверить, — а подвесил к щиту. Лично петельку приспособил. Пригодилось… Скутум взлетает до уровня глаз.