Последнее письмо от твоего любимого - Джоджо Мойес

— А я думаю, — медленно произнес он, — что очень хотел бы этого.

6

Остаюсь в Греции, в Лондон не вернусь, потому что ты меня пугаешь — в хорошем смысле этого слова.

Женщины снова застучали по стеклу Их было видно из окна ее спальни: одна — брюнетка, другая — с огненно-рыжими волосами. Они сидели у окна угловой квартиры на первом этаже, и как только мимо проходил мужчина, начинали стучать по стеклу, а если бедняге случалось обратить на них внимание, то тут же принимались призывно махать и улыбаться.

Лоренса эти женщины приводили в бешенство. Некоторое время назад в ходе одного из разбирательств в Верховном суде судья предостерег подобных женщин от такого поведения. Лоренс считал, что их приставания, пусть и ненавязчивые, вредят репутации района. Он не понимал, почему все закрывают глаза на столь явное нарушение закона.

Дженнифер они неудобства не причиняли. Ей казалось, что эти женщины находятся в тюрьме со стеклянными стенами. Однажды она даже помахала им рукой, но они посмотрели на нее с таким безразличием, что она тут же отвернулась и ускорила шаг.

За исключением таких маленьких происшествий, ее жизнь шла своим чередом. Утром она вставала вместе с Лоренсом и, пока он брился и одевался, готовила ему кофе с тостами и приносила из холла свежую газету Часто она вставала даже раньше его, чтобы успеть сделать прическу и макияж, — тогда, двигаясь по кухне в пеньюаре, она производила впечатление очаровательной, собранной женушки, в тех редких случаях, когда он отрывался от своей газеты и смотрел на нее. Куда приятнее начинать день, если твой муж не вздыхает с нескрываемым раздражением.

Позавтракав, он вставал из-за стола, она помогала ему надеть пальто, и где-то в начале девятого раздавался тихий стук в дверь — за Лоренсом приезжал водитель. Дженнифер стояла на пороге и махала рукой на прощание до тех пор, пока машина не исчезала за поворотом.

Минут через десять приходила миссис Кордоза. Экономка ставила чайник, жалуясь на стоящие морозы, а Дженнифер погружалась в изучение списка вещей, которые необходимо сделать за день. Сначала шли обычные домашние дела: пропылесосить, вытереть пыль, постирать белье, что-нибудь починить, например пришить оторвавшуюся от манжеты рубашки Лоренса пуговицу, или почистить его ботинки. Иногда она поручала миссис Кордозе рассортировать постельное белье в комоде или отполировать серебряный сервиз, что та беспрекословно выполняла, сидя за покрытым газетой кухонным столом и слушая радио.

Дженнифер в это время принимала ванну и одевалась. Иногда она заходила на чашечку кофе к жившей по соседству Ивонне, или выбиралась пообедать с мамой, или брала такси и ехала в центр города, чтобы закупить все необходимое к Рождеству.

Возвращаться она всегда старалась пораньше — именно в это время ей обычно приходило в голову еще какое-нибудь поручение для миссис Кордозы: поехать на автобусе в магазин и купить материал для занавесок, найти особый сорт рыбы, который, по словам Лоренса, может прийтись ему по вкусу Она старалась отпускать экономку пораньше, чтобы провести дома хотя бы час-два в полном одиночестве и попробовать найти остальные письма.

С того дня, как она обнаружила первое письмо, прошло две недели, и за это время она сумела отыскать еще два. Они тоже были отправлены на абонентский ящик, но явно адресованы ей. Тот же почерк, та же страстная прямолинейная манера изложения — эти слова эхом отзывались в сердце Дженнифер. В письмах описывались события, которых она не помнила, однако ей казалось, будто она кожей чувствует, о чем идет речь, — словно где-то вдалеке после долгого перерыва вновь зазвонил огромный колокол.

Все письма были подписаны просто Б. Она перечитывала их столько раз, что практически выучила наизусть.

Дорогая моя девочка.

Уже четыре утра, а я все не могу заснуть и думаю о том, что сегодня он возвращается домой. Я схожу с ума, представляя, как он лежит рядом с тобой, как он с чувством полного права прикасается к тебе, обнимает тебя, — боже, я отдал бы все на свете ради того, чтобы это право принадлежало мне.

Ты так разозлилась, застав меня за бутылкой в «Альберто», обвинила в том, что я потакаю своим слабостям, и боюсь, мой ответ был непростительно груб. Когда мужчины приходят в бешенство, плохо от этого прежде всего им самим, и я думаю, ты прекрасно понимаешь, что твои слова ранили меня куда больше, чем все те жуткие глупости, которые я наговорил тебе в ответ. Когда ты ушла, Фелипе назвал меня идиотом, и был совершенно прав.

Я пишу тебе обо всем этом, потому что хочу, чтобы ты знала: я собираюсь стать другим человеком. Ха, поверить не могу, что употребляю это избитое выражение, но тем не менее. Ради тебя мне хочется измениться, хочется стать лучшей версией самого себя. Я просидел не один час, глядя на бутылку с виски, и вот, минут пять назад, я наконец встал и вылил все это чертово пойло в раковину. Я стану другим человеком ради тебя, дорогая. Я хочу жить так, чтобы ты могла гордиться мной. Если нам с тобой суждено довольствоваться лишь редкими часами встреч, то я хочу, чтобы каждая минута запечатлелась в моей памяти с удивительной ясностью, чтобы в тяжелые времена, когда наступит темная ночь души, я мог отчетливо вспомнить эти моменты.

Прими его, раз так надо, любимая моя, но не люби его. Прошу, только не люби его!

Твой эгоистичный

Б.

Читая последние строки, она чуть не разрыдалась. Не люби его. Прошу, только не люби его! Теперь ситуация прояснилась: значит, ей не зря кажется, что они с Лоренсом безумно далеки друг от друга. Оказывается, она влюбилась в другого мужчину. Найденные любовные письма все объясняли — в отличие от Лоренса, этот мужчина по-настоящему открыл ей свою душу. Она читала его письма с замиранием сердца, покрываясь мурашками с головы до ног. Эти слова были ей знакомы! Но, несмотря на это, за ними крылась огромная боль…

Бесчисленные вопросы грозили свести ее с ума: сколько времени они встречались? Давно ли это было? Спала ли она с этим мужчиной? Неужели из-за него она испытывает к мужу такое физическое отвращение?

Ну и конечно же, самый главный и загадочный вопрос: кто он?

С тщанием, достойным детектива, Дженнифер раз за разом перечитывала три письма в поисках хоть какой-нибудь подсказки, но никто из ее знакомых, имя которых начиналось на «Б», не подходил. Таких было всего двое: Билл и бухгалтер ее мужа Бернард — в последнего она не смогла бы влюбиться ни при каких условиях. Интересно, приходил ли таинственный Б. в клинику, когда она еще не пришла в себя и плохо различала лица посетителей? Наблюдает ли он за ней с расстояния? Возможно, он ждет, что она с ним свяжется? Он где-то существует, и только он может ответить на все вопросы, он — ключ ко всему.