Жатва - Тесс Герритсен

– По крайней мере, ты не забыл меня, – сказала Вивьен и со смехом добавила: – Хотя, наверное, пытался.

Джош опустил голову.

– Вас, доктор Чао, я буду помнить всегда, – тихо сказал он.

Они оба замолчали, удивленные неожиданными жестами и признаниями. Рука Вивьен оставалась на плече Джоша. Он смотрел вниз. Козырек бейсбольной кепки закрывал его лицо.

Эбби невольно перевела взгляд на трофеи Джоша. Они занимали почетное место на ночном столике. Но теперь они не выглядели памятью об уходящей жизни. Вместе с Джошем все эти ленточки, вымпелы и значки праздновали его новое рождение.

В дверь палаты постучали.

– Джоши! – позвал женский голос.

– Мам, входи! – крикнул Джош.

Дверь широко распахнулась, и в палату ввалилась целая толпа посетителей. Родители, родные и двоюродные братья и сестры, дядья и тетки. Они притащили целый лес шаров, надутых гелием. В палате выразительно запахло жареной картошкой из ближайшего «Макдоналдса». Обступив постель Джоша, родня обнимала его, целовала и обменивалась восторженными возгласами.

– Ты посмотри на него… Как замечательно выглядит… Совсем здоровый парень…

Джош глуповато улыбался. Ему нравились эти знаки внимания. Он даже не заметил, что Вивьен деликатно отошла в сторону, освобождая место для шумной армии О’Деев.

– Джош, смотри, кого мы с собой привезли! Дядю Гарри из Ньюбери. Уж он-то знает все про видеомагнитофоны. Гарри, ты сможешь разобраться?

– Конечно. Всем соседям подключал. И с этим разберусь.

– Гарри, а ты взял те шнуры? Ты посмотри в мешке. Вдруг дома оставил?

– Думаешь, я могу забыть шнуры для Джоша?

– Джош, здесь три суперпорции жареной картошки. Тебе уже можно есть жареную картошку? Доктор Тарасов ничего не говорил по поводу жареной картошки?

– Мам, мы фотоаппарат забыли! Я так хотела сфотографировать шрам на груди Джоша.

– Нечего фотографировать шрамы!

– А учитель сказал, это было бы круто.

– Ваш учитель – человек в возрасте и не говорит таких словечек, как «круто». Никаких фото шрамов. Это нарушает свободу личности.

– Джош, тебе помочь управиться с картошкой?

– Гарри, в чем загвоздка? Неужели ты не можешь подключить видео к этому телевизору?

– Ой, не знаю. Больно старая модель…

Вивьен не без труда удалось пробраться к Эбби. В дверь палаты снова постучали. Приехала еще одна группа многочисленной родни Джоша. Объятия, поцелуи и восторженные комплименты его внешнему виду. На мгновение в плотном кольце О’Деев возник просвет. Эбби увидела, что Джош смотрит на них с Вивьен. Он беспомощно улыбнулся и махнул рукой.

Эбби и Вивьен тихо вышли из палаты. Они стояли в коридоре, слушая гомон за дверью.

– Ну что, Эбби, как ты теперь ответишь на свой вопрос? Стоило ли?

Они зашли в сестринскую узнать, можно ли поговорить с доктором Тарасовым. Секретарша ответила, что, скорее всего, он в комнате отдыха хирургов. Так и оказалось. Иван Тарасов потягивал кофе, одновременно делая записи в карточках. В своем твидовом пиджаке и очках, сползающих на нос, он был больше похож на праздного английского джентльмена, чем на знаменитого кардиохирурга.

– Мы только что из палаты Джоша, – сказала Вивьен.

Тарасов поднял голову. Эбби заметила, что карточки с историями болезни забрызганы кофе.

– И что вы думаете по этому поводу, доктор Чао?

– Я думаю… вы делаете замечательную работу. Мальчишка просто фантастически выглядит.

– У него небольшая послеоперационная амнезия. А в остальном – быстро идет на поправку, как и все ребята в его возрасте. Через неделю будем выписывать, если медсестры не выпроводят его раньше.

Тарасов закрыл карточку и снова взглянул на Вивьен. Улыбки на его лице уже не было.

– А на вас, доктор, я имею зуб. Причем громадный зуб.

– На меня?

– Вы знаете, о чем я говорю. О пациентке в Бейсайде, которая тоже ждала пересадки сердца. Отправляя Джоша к нам, вы рассказали мне не всю историю. Потом обнаруживается, что сердце было предназначено той пациентке.

– Оно не было предназначено ей. Эбби привезла вам заявление на целенаправленную передачу сердца.

– Заявление, добытое путем ухищрений.

Тарасов поправил очки и хмуро посмотрел на Эбби:

– Мистер Парр, президент вашей клиники, рассказал мне подробности. И адвокат мистера Восса – тоже.

Вивьен и Эбби переглянулись.

– Его адвокат? – переспросила Вивьен.

– Да. – Взгляд Тарасова переместился на его бывшую студентку. – Вы хотели, чтобы меня осудили?

– Я пыталась спасти Джоша.

– Вы утаили существенные сведения.

– Зато теперь Джош жив и идет на поправку.

– То, что сейчас скажу, я больше повторять не буду. Впредь никогда так не делайте.

Вивьен было собралась ответить, но ограничилась вежливым кивком. Вся ее поза свидетельствовала о чисто азиатском почтении к учителю: опущенные глаза, сдержанный поклон.

Однако Тарасов не купился на ее смирение. Он смотрел на Вивьен с легким раздражением. Потом вдруг рассмеялся и снова взялся за карточки.

– Мне надо было бы еще тогда выгнать вас из Гарварда. Не воспользовался шансом.

– Приготовились! К повороту! – крикнул Марк, толкая румпель.

Нос «Моего пристанища» повернулся по ветру. Паруса трещали, канаты лупили по палубе. Радж Мохандас поспешил к лебедке правого борта, чтобы развернуть кливер. Парус с громким хлопком принял в себя ветер. Яхта накренилась на правый борт. Из каюты внизу донеслось клацанье жестянок с прохладительными напитками.

– Эбби, к перилам с подветренной стороны! – распорядился Марк. – Марш на подветренную сторону.

Эбби переместилась на левый борт, где схватилась за спасательный трос, в очередной раз мысленно поклявшись больше никогда не ступать на борт яхты.

«Что делает с мужчинами парусное судно? – думала она. – Что с ними делает море? Почему они безостановочно кричат?»

Кричали все четверо: Марк, Мохандас, его восемнадцатилетний сын Хенк и Пит Джигли, ординатор третьего года. Они буквально орали. О парусах, которые требовалось натянуть, о спинакер-гиках и упущенных порывах ветра. И конечно же, они орали из-за «Красноглазки» Билла Арчера, которая упрямо нагоняла яхту Марка. Вдобавок они орали на Эбби. Ее роль в гонках определялась вежливым словом «балласт». Проще говоря, мертвый груз. Эту роль обычно исполняли мешки с песком. Эбби была живым, движущимся мешком. Мужчины кричали, и Эбби послушно перемещалась к противоположному борту, где ее в очередной раз выворачивало. Мужчины не страдали от качки. Они сновали по палубе в своих дорогих яхтенных ботинках и кричали:

– Почти у цели! Еще один галс. К повороту!

Мохандас и Джигли возобновили свои неистовые палубные танцы.

– Поворачиваем!

«Мое пристанище» снова поймала ветер и накренилась на левый борт. Эбби перебралась к правому. И опять скрипели паруса и хлестали канаты. Мохандас вращал рукоятку лебедки, и с каждым оборотом вздувались мышцы на его смуглой руке.

– Догоняют! – крикнул Хенк.

«Красноглазка» приблизилась к ним еще на полкорпуса. Ветер доносил крики Арчера. Как и Марк, он кричал на свою команду, требуя нагнать соперника.

«Мое пристанище» обогнула буй и двинулась по ветру. Джигли сражался со спинакер-гиком. Хенк сворачивал кливер.

Эбби перегнулась через борт. Ее опять тошнило.

– Черт! Они у нас на хвосте! – крикнул Марк. – Ставьте снова этот долбаный спинакер! Слышали? Шевелитесь! Живее!

Джигли с Хенком торопливо поставили спинакер. Послышался громогласный хлопок. Парус принял в себя ветер, и «Мое пристанище» рванула вперед.

– Вот так, моя девочка! – радовался Марк. – Давай, оставь их позади!

– Эй, смотрите! – крикнул Джигли, указывая на яхту-соперницу. – Что это с ними?

Эбби кое-как подняла голову и оглянулась на яхту Арчера.

«Красноглазка» их больше не догоняла. Развернувшись вблизи буя, судно двинулось к берегу.

– Они включили двигатель, – сказал Марк.

– Думаете, смирились с поражением?

– Чтобы Арчер вышел из игры? Быть такого не может.

– Но тогда почему они возвращаются?

– Думаю, лучше их догнать и спросить. Опускайте спинакер, – распорядился Марк, он тоже включил двигатель. – Идем к берегу.

«Слава тебе господи!» – подумала Эбби.

К тому времени, когда яхта, тарахтя двигателем, входила в гавань, Эбби почти уже не тошнило. «Красноглазка» стояла, привязанная к тумбе пирса. Команда складывала паруса и сматывала канаты.

– Эй, на «Красноглазке»! – крикнул Марк, когда они проходили мимо. – В чем дело?

Арчер помахал сотовым телефоном:

– Мэрили вдруг позвонила! Сказала, чтобы мы возвращались. Что-то серьезное. По телефону говорить не стала. Она ждет нас в яхт-клубе.

– Хорошо. Встретимся в баре. – Марк оглядел свою команду. – Пока встаем на якорь. Зайдем в бар, пропустим по стаканчику, узнаем, в чем дело, и снова в море.