Дарксфорд - Глеб Леонидович Кащеев

– Почему тогда их не отправят в нормальную больницу? – спросил кто-то из парней с задней парты. Вика не успела заметить кто.

– Потому что у нас тут очень квалифицированный персонал, а их состояние стабильное и улучшается. Зачем тогда нужна больница?

– Может, там они поймут, что происходит? Почему ученики заболевают один за другим? – не сдавалась Анна.

– Насколько мне известно, руководство лазарета поставило в известность одну из центральных больниц и находится в постоянном контакте с ними. Поверьте, медики лучше знают, что сейчас нужно делать, и мы с вами им не советчики.

– Тогда не лучше ли нас отправить по домам, чтобы мы не заразились и не заболели?

– Если вы так верите, что это заразно, а такая вероятность есть, то должны понимать, что как раз отправлять вас по домам ни в коем случае нельзя. Если – я повторяю – если это эпидемия, то вас нужно держать как раз компактной изолированной группой и не дать вам заразить родных и разнести вирус по планете.

Дальше Вика не слушала. У нее все встало на свои места.

Вот зачем их собрали! Вот то событие, что их всех объединяет, которого не хватало Владу, чтобы понять, откуда на карте спираль.

Их всех заразили!

Кто или что – пока непонятно, но это же объясняло все. И таинственное поведение родных, которых предупредили об опасности и попросили не говорить детям, и отсутствие связи – чтобы у больных не было возможности написать в соцсети и посеять панику в городе. И тем более огромный, хорошо оборудованный лазарет с охраной. Их сюда ради него и собрали. Не совсем понятно только было, почему так долго тянули. Вика же видела дату в своем деле. Все это было задолго до…

И тут у нее онемели руки и ноги, а в животе поселились холодные тошнотворные мурашки.

Эпидемия-то вырвалась наружу! У ее мамы были ровно те же симптомы, что и у детей из лазарета. Поэтому отец изолировал маму, а Вику тут же и отправил в Даксфорд. Он понял, насколько это опасно для всех окружающих. Интересно, папа сейчас тоже в каком-нибудь карантине?

У мамы тоже говорили про поражение мозга, но возбудитель вроде так и не выявили. Выходит, что некая неизвестная зараза поражает мозг. По-этому в лазарет и забирают с вещами – ребята там если не полные овощи, то как минимум не в себе, причем до конца жизни. И все ученики тут вовсе не для того, чтобы с успехом окончить школу и поступить в вузы, а чтобы контролировать течение болезни.

Вика взглянула на Белку, желая как можно скорее поделиться с ней своими соображениями, и только тут ее накрыла вторая волна понимания.

Белка-то знала. С самого начала все знала! Наконец увязались в единую картину все ее намеки. Что она ответила на свечке и своей мечте? «Какая у тебя мечта? – Выжить!» Понятно, чем она шантажировала Агнию Михайловну и почему она иногда выступает на стороне директрисы. Потому что, если сказать всем правду, случится такая паника, на фоне которой текущая нервозность класса – просто легкий ветерок по сравнению со смерчем.

Вика посмотрела на новую подругу совсем другими глазами. Это какую же выдержку и самообладание надо иметь, чтобы, зная все это, вот так спокойно жить и не показывать вида?

Белка ощутила ее взгляд и обернулась:

– Что?

– Ничего. Но ты меня тоже… прости.

– За что?

– За все.

В этот момент Вика поняла, что она больше не сердится на отца. Да, он поступил нечестно, и правильным было бы все ей рассказать. Она бы поняла. Возможно. По крайней мере в обратной ситуации она бы с ним поступила именно так – открыто и честно. Но и его тоже можно понять. Такая болезнь испугает кого угодно. Если ему сказали, что зараженных детей будут спасать, собрав вместе под присмотром опытных инфекционистов, то отец поступил бы именно так, как все и случилось: как можно быстрее, теряя тапки, отправил бы ее лечиться и постарался бы ни в коем случае не напугать. Ведь действительно неизвестно, по какому принципу зараза выбирает своих жертв. Был же шанс, что она не заболеет из-за природного иммунитета.

Как ни странно, от этих необычных открытий ей стало легче. Короткий приступ паники прошел, и ее накрыло абсолютное спокойствие. Да, это очень поганый жребий – гадать, кого болячка заберет следующим, есть ли от нее вообще защита или они все свалятся, просто у каждого свой инкубационный период, но все-таки это определенность. Ее отец – не сволочь и все сделал из страха за нее. Администрация школы – не садисты. Они просто спасают мир и стараются по возможности вылечить неразумных подростков, которые им в этом активно мешают. Все стало логичным и простым.

Жалко только, что поделиться этим ни с кем нельзя. Кроме Белки, возможно.

Она с трудом дождалась конца пар. Когда все двинулись на обед, Вика схватила Белку за плечо и потащила на улицу:

– Поговорить надо.

Белка тут же поняла, коротко кивнула, ни о чем не спросила и дождалась, когда они вышли в парк, не спеша пошли по мощенной брусчаткой дорожке.

– Как ты думаешь, тут они нас могут прослушивать? – спросила Вика.

– О… градус твоей паранойи повысился до правильного уровня, как я посмотрю, – горько усмехнулась Белка. – Откуда я знаю? Надеюсь, что нет. Хотя мы обеспечили повышенное внимание к нашим персонам. Так что ты хотела обсудить?

– Кажется, я все поняла. Я знаю, что если права, то ты не сможешь… не должна подтвердить, даже если я скажу все как есть. Но в общем… мы опасны для общества, и нас тут специально держат взаперти. Так лучше и нам и… всем остальным. И ты откуда-то это знала заранее. Это и есть ваша с директрисой тайна. Так? Хотя бы намек…

Белка некоторое время шла молча, глядя себе под ноги.

– Ты очень умная. Я в тебе не ошиблась. Потому и попросила переехать ко мне.

– Так тоже подойдет, – кивнула Вика. – И я понимаю, что чем позже остальные это поймут, тем лучше. С этого момента я на твоей стороне. Нужно избежать паники.

– Я рада, что мы понимаем друг друга, – опять туманно ответила Белка и улыбнулась.

Затем она огляделась и добавила шепотом:

– Сегодня ночью я проберусь в лазарет. Хочу увидеть, что стало с теми, кто туда попал.

– Не стоит. Я видела… как это примерно выглядит. Тебе не понравится.

Белка непонимающе уставилась на нее, и Вика пояснила:

– Не хочу сейчас об этом. Тяжело. Потом объясню.

– Сочувствую, – после минутной паузы сказала она, – но меня это не остановит. Я тебя не