Неправильная женщина - Анна Стриковская

Покончив с мясом, мы не стали брать кофе, а сразу вернулись в офис. Кофе нам Ирочка сварит.

На работе нас ждали. Валера вытягивал голову из своего отсека. Я скорчила ему рожу, мол, все путем, шеф в курсе. Вова приветственно махал рукой — я махнула ему в ответ. Из своего кабинета вышел Сергей Иванович, бросив там очередного бухгалтера. Волнуется.

Шеф заулыбался и попросил зайти к нему перед уходом. Этим он давал понять, что ничего экстраординарного не происходит. Все нормально, все в порядке, все отлично. Видно, и впрямь я его успокоила.

Остаток дня мы с шефом провели у компьютера. Сперва смотрели Валерины таблицы по «Флоре». Он полностью согласился с моими выводами, записал себе вопросы, которые нужно выяснить, сам задал мне несколько вопросов, до которых я не додумалась. В общем, плодотворно поработали. Потом перешли к питерским материалам. Позвали Вову и проговаривали предстоящую работу часа три. Ну до чего наши мужчины любят все обсуждать на пустом месте! Если бы Володя работал, а не совещался с шефом, то отлично сделал бы все и без обсуждения.

Но наконец они все утрясли, решили все мировые проблемы. Тут и рабочий день закончился. Володя нас покинул, его жена бывает очень недовольна, когда он задерживается в пятницу.

К шефу пришел Сергей Иванович.

— Андрей Викторович, я Вам нужен?

— Сергей Иванович, у нас все в порядке в Вашем департаменте?

— Вроде да, никаких эксцессов за последнее время не было.

— Подумайте, нам понадобятся два опытных бухгалтера на постоянную работу. Вернее, не на постоянную, а на проект. Работать надо будет каждый день. Их придется послать в Питер, возможно, на месяц. Если мы все хорошо сработаем, у них есть шанс попасть в штат. От этого проекта зависит будущее нашей компании.

Ай, молодец наш шеф! Я ему только собиралась об этом сказать, а он уже и сам распорядился.

— Хорошо, я подумаю, кого можно привлечь. Поговорю с людьми. Сколько времени Вы мне даете?

— Две недели. Через две недели надо будет посылать людей в Питер.

— Уложимся.

На этой позитивной ноте шеф закончил рабочую неделю. Мы гурьбой стали спускаться по лестнице. И тут я вспомнила:

— Шеф, я в августе собираюсь в отпуск.

— С «Флорой» к этому времени закончишь?

— Надеюсь.

— А питерскую программу запустишь?

— Запущу, куда денусь.

— Уедешь или на даче будешь?

— Уеду, обязательно уеду. В Европу с детьми.

— А на сколько собираешься?

— На две недели. Максимум на двадцать дней. У меня еще за прошлый год не все отгуляно.

— На две недели. Это предел.

Тут встрял Сергей Иванович:

— Надежде Николаевне необходимо отдохнуть. Вам, Андрей Викторович, это лучше меня известно. Пусть едет, на сколько хочет. Все равно в августе не работа. Никого нигде нет, все в отпусках, ни одного вопроса решить нельзя. А приедет — как раз все вернутся, и с новыми силами своротит этот питерский проект, — Сергей Иванович локтем подтолкнул шефа.

— Ну, Вы ее всегда защищаете. Ладно, поезжай, на сколько хочешь, но в пределах разумного.

— Вот спасибо, дорогой. Теперь я могу билеты заказывать.

На стоянке мы попрощались и разошлись. Шеф повез Сергея Ивановича, им по пути, а я поехала одна. Что-то много всего навалилось. Я пыталась сосредоточиться на чем-то одном, но мысли из головы убегали, как зайцы. Ладно, на дороге надо думать о дороге. Тем более, что вечер пятницы — это одна большая пробка. По ней надо проехать без ущерба.

Когда через два часа я ввалилась в квартиру, мне уже все было «по барабану». От усталости не могла ни есть, ни спать. Хорошо, сын заметил мое состояние, зашептал на ухо Катьке, оба рассосались по своим комнатам и даже музыку выключили.

Я налила себе чай и плюхнулась на диван.

Зазвонил телефон, и Сережа возник в дверном проеме. Он показал мне трубку и сделал большие глаза. Я замахала рукой.

— Мама еще не приехала с работы, — соврал мой честный и правдивый сын.

А потом он вышел на балкон, принес оттуда бутылочку пива и протянул мне. Замечательно. Выпью пива, расслаблюсь и засну. Только откуда оно на балконе? Я вроде не покупала.

Но сил выяснять не было. Ничего, отложим до завтра. Я перелила пиво в пустую кружку из-под чая, выпила, и тут же встала. Надо постелиться, а то так и засну до утра, одетая, на неразобранном диване.

Минут через десять я залезла под одеяло. Который сейчас час? Еще нет десяти? Ну и фиг с ним, спать очень хочется.

Сквозь сон я слышала звонки, их было немало. И голос то моего сына, то дочери, сообщал: мама уже спит. Потом, почти ночью, на звонок ответила Катька и довольно долго ворковала по-французски. Наверное, Эрик звонил. А потом сон у меня стал глубокий, как дно Мирового океана. Тут звони — не звони, я не слышу.

Утром меня разбудил опять же телефон. Женька спрашивал, когда мы увидимся. И жаловался, что соскучился. Я посмотрела на часы: восемь. Черт, надо было будильник на семь поставить. Тогда в восемь я была бы уже в супермаркете. Там никакому Женьке не достать. В шуме я просто не слышу звонка, и он это знает.

Я пообещала перезвонить, когда вернусь из покупочного рейда, и стала лихорадочно одеваться. Сережка тоже встал и стал собираться. Катька не проснулась. Чайник вскипел, мы выпили по кружке растворимого кофе, и отбыли за покупками.

В супермаркете первым долгом сунулась к банкомату. Деньги пришли! Что-то много, я предполагала получить в этот раз другую сумму. Может, шеф, не дожидаясь окончания квартала, мне проценты перечислил? Надо в понедельник спросить.

На радостях я накупила разных вкусностей.

Когда через два часа мы вернулись, в квартире гудел пылесос. Катюшка начала уборку. Молодец! Я встала к плите, Сережка занялся мытьем удобств… В общем, обычные субботние заботы.

Опять позвонил Женька, на этот раз с претензиями. Давно ли я вернулась из магазина? Давно? А почему не звоню? А я и забыла о том, что ему обещала. Все точно по Фрейду: если не помню, значит, не хочу. Но обижать человека тоже не годится. И я ангельским голосом сказала, что приеду в пять. До пяти и обед сготовлю, и постирушку развесить успею, и ванну приму. Может, еще голову покрасить? Да нет, вроде, еще рановато.

И впрямь, все успела. Даже отдохнула немного. Очень удачно вышло. С утра я выглядела — краше в гроб кладут. А час сна после обеда привел меня в порядок. Женя расцвел, увидев меня, рассыпался в комплиментах. Начал обнимать, целовать…

А когда мы после всего сели есть горячие бутерброды, повел речь о том, что пора бы нам на что-нибудь решиться. Я его слушала вполуха, а сама пыталась придумать, как свернуть разговор с этой темы. Замуж за него не хотелось, а расстаться я пока не готова. Но ничего не приходило в голову. И я упорно молчала. А Женя все нудил. Его, оказывается, уже все спрашивают, когда мы поженимся. Интересно, кто? Так как я молчала, он завел свою пластинку по второму разу: живописал преимущества совместной жизни, намекая, что мой отказ будет означать окончание отношений. Потом он замолчал, глядя на меня с гордой улыбкой.