Тридевятое царство. В когтях белого орла - Денис Новожилов

Богатырь в очередной раз поразился, как быстро нечисть умеет прятаться, едва начинается что-то нехорошее. А ведь не мышь, здоровенный котище, размером с доброго теленка. Ладно, с ним позже, сбежал – и хорошо.

– Где Полкан?

– Где-то в толпе, – крикнул страж, пытаясь перекричать толпу, – как началось, его оттеснили от нас.

Это уже было хуже. Народ с центральной площади стремительно разбегался, купцы и бояре стремились поскорей убраться подальше, но с боковых улиц толпа все прибывала. Люди перли вперед, пытаясь смять хрупкий заслон.

– Держаться, сколько сможете! – отдал Колыван последний приказ и, не говоря ни слова, схватил рукой Аленку и закинул себе на плечо, словно мешок муки. Девочка пискнула что-то, но быстро затихла, обхватив богатыря покрепче.

– Во имя Перуна, хватайте предательницу! – прорычал один из жрецов.

Вот это было уже совсем нехорошо.

– Держись, милая! – Богатырь присел и, оттолкнувшись изо всех сил, прыгнул. Оказавшись на крыше, богатырь рванул подальше, но его тут уже ждали. Наперерез бросились сразу трое. Беда была в том, что единственной рукой страж прижимал к себе напуганную девочку. Сражаться возможности не было никакой. Сделав обманный прыжок, Колыван рванул совсем в другую сторону. Двое купились на его обманный маневр, но третий – нет. Нападавший выхватил меч, хороший, не ржавый, и сделал выпад.

– Молния сверкает! – прокричал мужик, в глазах его светилась ярость и решимость.

Колыван еле успел увернуться, и со всей силы врезался в нападавшего. Двое мужчин покатились вниз с пологой крыши, меч несостоявшегося убийцы выпал и зазвенел где-то внизу. Богатырь вскочил на ноги быстрее своего противника, теперь можно было бежать. Мимо просвистели две стрелы, на соседней крыше появились лучники, пытавшиеся достать спасающуюся цель.

– Слишком уж тут хорошо все продумано для случайной вспышки гнева, – скрипнул зубами страж, – они готовились…

Стрелы ударили в кольчугу, не причинив никакого вреда. Кольчуга у Колывана была непростая, не двойного даже, а тройного плетения, еще и с нашитыми стальными пластинами. Весил такой доспех немало, но богатырю вес – небольшая помеха. Сразу видно, что не ратники, стреляют в силуэт, лишь бы попасть. Воины стреляли бы в ноги. Колыван убегал по крышам, перемахивая с одной на другую, Аленушка лишь крепче сжимала ручки вокруг шеи богатыря. Наконец звук погони отстал и страж замедлил бег, появилось время осмотреться и подумать. По руке пролилось что-то липкое, быстрый взгляд заставил похолодеть от ужаса – кровь! Развернув Аленушку, он в отчаянии смотрел на торчащую стрелу.

– Да как же это?..

– Ничего, – попыталась успокоить его Аленка, – почти не больно, пройдет.

Аккуратно положив девочку на плащ, богатырь быстро осмотрел рану. Стрела вошла в бедро, пробив ногу насквозь, и раскрошилась об его кольчугу. Ножом он быстро отрубил раскрошившееся острие, и резко выдернул стрелу из раны. Девочка ойкнула и сжала зубы, пытаясь не заплакать. Теперь надо было быстро перевязать рану. Вот только легче сказать, чем сделать, когда у тебя только одна рука.

– Помогай, родная, – Колыван снял с шеи платок, – держи вот тут, а я затяну. – Платок быстро пропитался кровью, но рану удалось перевязать. Девочке нужно срочно к лекарю, богатырь не раз уже видел, как такие с виду не опасные раны приводили к очень нехорошим последствиям. Вот только до княжеского терема надо было переправляться через Днепр, а судя по шуму впереди, сейчас это было небезопасно. Относительно рядом был тайный двор. Роль боярина Полкана в сегодняшнем происшествии была Колывану не до конца ясна: не мог же он проспать подготовку бунта… Или мог? Жрецы Перуна – особая каста, туда так просто не попадешь и соглядатая не внедришь. Особого выбора не было, и богатырь решил рискнуть. Теперь он бежал по крышам пригнувшись так, чтобы не выглядывать за коньки; тайный двор имеет свой частокол, там, если что, можно какое-то время продержаться. К тому же там есть подземные ходы как за пределы города, так и к княжескому терему. Только бы добраться.

Однорукий богатырь, привалившись спиной к крыше, выглянул в сторону забора.

Отряд стражи приближался со стороны улицы, навстречу им выскочил какой-то здоровяк с огромным топором.

– Молния сверкает! – крикнул детина.

– Перуну слава! – гаркнули в ответ стражники.

Это было уже совсем, совсем нехорошо. Если стража перешла на сторону жрецов, ситуация ухудшалась многократно. Знать бы, где глава стражи, Митрофан… Колыван его давно знал, главный стражник был осторожный, его в авантюру втянуть не так просто.

– Гляди, как чадит, – засмеялся детина, указывая рукой куда-то за реку. Колыван проследил взглядом за его рукой и заметил густой черный дым, поднимающийся за рекой. Богатырь сразу понял, что горит княжеский терем, на душе стало совсем тоскливо. Колыван не знал, куда ему идти, кто теперь друг, а кто враг. Девочка на руках не ныла, тихо сидела, крепко обнимая его шею. Тут богатыря осенило: по крайней мере в одном человеке и его сторонниках он мог быть уверен – уж кто-кто, а эти точно не вместе со жрецами.

– Слава богам, вы живы!

Возле лагеря пророка и его сторонников богатыря встретил Митрофан. Это был первый хороший знак: стало быть, заговор не так хорошо подготовлен, как показалось вначале. Глава городской стражи, по крайней мере, не предал.

– Как обстановка?

– Плохая у нас обстановка, – не стал приукрашивать стражник, – город мы потеряли. Тайный двор взят, казармы городской стражи… взяты. – Последнее слово Митрофан буквально выдавил из себя.

– Да говори как есть, – рассердился Колыван.

– А как есть совсем плохо, у меня половина людей на сторону жрецов перешла. Северный арсенал в их руках уже, оружие раздают сторонникам. Южный пока у нас. И южные ворота еще наши. Это все, что мы удерживаем, если уж честно. У меня чуть больше сотни человек, хотел здесь подмогу набрать, так не дает пророк этот.

– Как не дает, – опешил Колыван, – это же из-за него все произошло!..

– А вот так, – сердито бросил Митрофан, – запретил своим сторонникам выступать против жрецов.

– Вот же паскуда какая, – грязно выругался богатырь, – ну я сейчас с ним потолкую…

– Давай, – махнул рукой стражник, – у меня ничего не получилось.

Глава стражи еще немного помялся, словно решаясь, говорить или нет, но потом его словно прорвало:

– Я же говорил вам – не злите жрецов. Говорил?! Говорил! Никто не слушал. Мне на эти игрища ваши с богами плевать с высокой колокольни, мне порядок нужен. А порядка нет. Там сейчас в городе такое творится…

– Охрана терема как?

– Не знаю. У княжеского терема жарко было. Насколько мне известно, взять его с ходу не смогли, так что подожгли с разных сторон.

– Беда.

– На кой ляд вам было нужно злить Перуновых людей?!

Колыван ничего не стал отвечать на последний вопрос; оставив Аленушку под присмотром стража, он вломился в шатер пророка. Пророк был один, он как будто ждал визита богатыря.

– Что в городе происходит, понимаешь? – без всяких приветствий начал Колыван.

– Догадываюсь, – вздохнул Андрей.

– Я тебе расскажу, – напирал богатырь, – мы пока выбирались, на всякое насмотрелись. Тех, кто к тебе сюда ходил послушать твои сказки, – их просто режут там. Убивают. У кого ваш крестик находят, тем лучше бы помереть поскорее, чтобы не мучиться. У тебя тут несколько тысяч крепких мужиков, бывших воинов. Они обученные бойцы, не то что та голытьба, что в городе лютует. Южный арсенал еще у нас. Сколько его сможет стража удерживать, неясно, но недолго. Ты понимаешь, что надо срочно вооружить твоих людей?

– Понимаю. Но ответ будет – нет.

– Да как «нет», – опешил богатырь, – ты что мелешь?! Заварил кровавую кашу – и в кусты?

– Не могу я своих последователей к штурму города призвать, – пророк грустно прошел вдоль стены, – не хотел я такого, видит бог – не хотел. Вот только нельзя нам сейчас карать идти городских. Это сразу мы станем чужими, врагами. Никогда уже никаких шансов после этого не будет стать у нас здесь своими.

– Так порубят вас тогда всех!

– Это возможно, – снова вздохнул проповедник, – если уж бог за веру нашу смерть принял, нам тем более не зазорно.

– Я тебя сейчас ударю, – грозно пообещал Колыван, – и буду бить, и бить, пока ты не передумаешь. Я все кости тебе переломаю, если ты эти сопли не отбросишь и не возьмешь себя в руки. Твой отец никогда не колебался, когда надо было действовать.

– Бей, если станет легче. А только ни я, ни мои последователи не пойдут давить этот бунт.

Колыван какое-то время стоял молча, сверля взглядом собеседника, словно решая, ударить или нет.

– Твоему отцу сейчас было бы стыдно видеть тебя, – наконец произнес он и вышел из шатра, из-за полога донеслось окончание фразы: – И деду.