Уровень: Магия (СИ) - Вероника Мелан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо.
Ей стало легче. Шанс, когда он есть, — великая вещь. Пусть маленький, пусть едва заметный, скользкий и липкий, крохотный и почти никакой — это все-таки шанс, и это великий дар. А его отсутствие — да, Марика это знала — могло бы сломать ее. Беспощадные зубы кристаллов перемололи внутреннее «я» столь тщательно, что делалось больно даже от попытки посмотреть туда, на раздробленное кровавое месиво эгоистичных желаний и потенциальных последствий.
Она бы не вынесла эту ношу. Наверное. Но проводник поддержал ее, дал робкую надежду и позволил вновь начать осторожно дышать, позволил думать, что не все потеряно, и теперь не важно, попросит ли она денег в конце пути, но она пройдет этот самый путь до конца. Так что спасибо. Огромное ему за это спасибо.
Настало время уходить; она медленно отодвинула от себя пустую кружку. Неслышно вздохнула. Ей позволили отогреться, напоили чаем и дали выговориться, не вышвырнули прочь, как дворнягу, не прогнали. В душе плескались волны благодарности.
— Я пойду, спасибо вам.
Морэн какое-то время смотрел на гостью: на ее лицо, волосы, одежду. Потом, после некоторых раздумий, предложил:
— У меня есть душ. Сходите, если хотите. И прежде чем пойдете, не мешало бы просушить вещи — ночь будет холодной.
Марика кивнула с такой глупой счастливой улыбкой на лице, что Майк нехотя улыбнулся в ответ.
— Тогда посидите. Схожу за полотенцем.
* * *Шампунь пах сандалом, дубовой корой и теми нотками, которые в рекламе принято называть «спортивным адреналином». Мужской шампунь. Марике было плевать. Главное, что он пенился, мылился и смывал грязь.
Борясь с чувством вины, она втерла его в волосы целых три раза.
Горячая вода, пар, ощущение чистоты — вот где настоящий рай. Пахучее мыло, жесткая губка, царапающая кожу до красноты, и пушистое чистое полотенце. День удался.
Плескаясь в чужой ванной, словно довольный енот, она поймала себя на мысли, что снова напевает себе под нос.
Закончив принимать душ, достала из рюкзака нижнее белье и принялась его перестирывать. Грешно упускать такую возможность. Не найдет, где просушить сейчас, раскидает на ночь по пологу палатки, делов-то. Зато есть мыло, в ее руках настоящее ароматное мыло — хвала Создателю!
Зеркало запотело; под потолком клубился пар; с мокрых (чистых) волос стекала вода. Намыливая носки, Марика счастливо улыбнулась.
* * *— Я чувствую, что жадина внутри меня осталась, понимаете? Несмотря ни на что. Та часть, которая все еще желает денег и желает их сильно. И, кажется, я смогу, я сделаю все иначе, я получу эту гору золота и останусь человеком, не пойду по головам, не начну предавать, не стану… — Последнее слово не далось легко, и Марика выплюнула его словно ядовитый шип: — Мегерой.
Майк, сбросивший куртку, аккуратно складывал на сыром костровище шалашик из сухих поленьев.
Дождь кончился. Редкие капли стекали с навеса в образовавшиеся на земле лужи. По особенному мягко и «тактично» выплыло из-за облаков солнце; лес с готовностью расцвел в его закатных лучах тысячами искорок.
— Не верьте фразе: «Предупрежден — значит вооружен». Это верно лишь отчасти. Трудная работа начинается не тогда, когда вы получаете желаемое, а когда вы начинаете себя готовить к его получению. Свалившаяся с неба «манна» не дар, а проклятье для негармоничного человека. Даже если ему заранее покажут, что может произойти в будущем, он все равно продолжит надеяться, что сумеет обойти «самого себя» и те препятствия, что увидел. Это иллюзия. Вы, конечно, можете не верить, но это так.
— Я верю. Вот только что же получается… — Марика поерзала на пеньке, глядя, как «сушняк», занявшись от пламени спички, начал чадить. — Пока не станешь готов, то и просить нельзя?
— Почему нельзя? Можно. Просите.
«Угу, просите, если хотите. Себе на “радость”», — она поняла, что он хотел сказать, и умолкла.
Покачивалась на ветру развешанная на веревке одежда — две палки и крепкая леска, удобно. Видимо, хозяин и сам сушил здесь выстиранные вещи.
Костер занялся. Проводник поднялся и отряхнул руки.
— Я схожу в дом, принесу колбасы — это все, что у меня есть с собой. Основная еда хранится в другом домике, том, что выше в горах. Этот я называю «летним». Подождете?
— Конечно. — Марика, смущенная вежливым к себе отношением, покосилась на рюкзак. Ей вдруг тоже захотелось чем-то поделиться. — У меня ведь есть котелок, может, смогу угостить вас кофе?
— Хорошо. Тогда принесу кружки. — Мужчина кивнул и направился к крыльцу.
Марика непроизвольно залюбовалась крепкой высокой фигурой в джинсах и тяжелых ботинках. После того, как Майк скрылся в дверях, огляделась вокруг и глубоко втянула аромат свежести и мокрой листвы.
Хорошо. Красиво. Маленький домик на поляне в чаще, костер, приятный собеседник и минута покоя. Похоже на сказку. Или маленькую передышку перед новой дорогой, перед очередным рывком в неизвестность.
Потрескивали сучья; ветер играл с дымком: то кидал его в сторону сохнущей толстовки, то уносил в сторону дома. Покачивался подвешенный на плетеных веревках у верандной балки белый цветочный горшок; радостно побалтывались вместе с ним два оранжевых цветка.
Марика нагнулась к рюкзаку и расстегнула замок.
Он улыбался хорошо — широко, открыто, искренне. Чуть с насмешкой, но по-доброму.
— Вы хотите, чтобы я из дома всю посуду сюда перенес? У нас тут же компот с ягодами, чай черный, зеленый, сок яблочный, что-то с клюквой, чарка с вином, а теперь еще и водка. Ладно, схожу за стопками.
Она от стыда пошла пятнами.
— Да я не знаю, что с ним случилось! Не горшок, а шутник какой-то! Раньше попросишь кофе, будет тебе кофе, а сегодня просто беда, сами видите. Наверное, я волнуюсь.
— Наверное.
Как только Майк скрылся в доме, Марика принялась стучать (трясти не решилась — водка расплещется) пальцами по котелку.
— Ты чего такое вытворяешь?! Зачем нам алкоголь? Ты бы еще коктейли с мартини наварганил! Где наш кофе? — Наверное, нужно было успокоиться и, как и раньше, испытать благодарность, вот только, увы, не получалось — сказывались нервы. Хотелось впечатлить проводника, а выходило наоборот. — Ну, свари нам кофе, пожалуйста!
Котелок, наверное, втихаря насмехался на своем «котелочном» языке. Пришлось отставить его в сторону.
Тем временем вернулся Морэн, перелил водку в небольшую флягу, отложил ее прочь и расположил над костром тонкие ветки с наколотыми на концы кусочками ветчины. Пару минут спустя над поляной зашкворчало, и поплыл изумительный аромат.
Совсем как когда-то. Только тогда были сосиски, и ими с ней не поделились. Марика мысленно усмехнулась тому, насколько, порой, изменчива жизнь.