Хозяин жизни (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

— Сладенькая, ну чего ты? Я тебя обидел? Ну, пожалуйста, скажи. Я все исправлю. Маш, я люблю тебя, люблю. Я ведь всегда любил, только тебя, с первого раза, — неловко обнимает.

Между нами застревает букет, чувствую иголки, что впиваются в кожу, несмотря на бумажную упаковку. Меня трясет от того, что я собираюсь сказать. Но, если я не скажу, он так и будет лелеять надежду. Таскать букеты, просить прощения за то, в чем не виноват.

Он еще встретит, встретит ту, что полюбит его, растворится в его карих глазах, примет любой подход к сексу и интиму. Будет дышать одним с ним воздухом. А мне нужно разрезать эту пуповину раз и навсегда.

— Я изменила тебе, Артур, — произношу осипшим голосом, — мне жаль.

Он медленно отлипает от меня. Глядя в глаза повторить это сложнее. Но Артур смотрит, а я не имею права скрывать дальше. Ради него. Ради этого еще совсем молодого парня, который достоин большего, чем дрянь, мечтавшая о сексе с его отцом на собственной свадьбе.

— На концерте Азалии я, — выдавливаю, — я была с другим мужчиной.

Артур отстраняется, чуть не падая со ступенек крыльца школы. Смотрит на меня, будто не узнает. Потом смеётся, как-то совсем жалко и отчаянно. Кривится. Не может поверить. Принимать не хочет.

— Ты? Ты не выдумывай, Маш, что за дикая бредня? Ты ведь всегда переживаешь, что платье короткое или грудь видна. Ты и первый встречный мужик в баре? Маш? — он резко мрачнеет, злится, переходит на крик. — Маш, зачем ты врешь?!

— Я не вру.

— Врешь!

Мимо нас проходят мои коллеги, они оборачиваются. И за это мне тоже стыдно.

— Врешь! — как-то совсем по-детски кричит Артур, швыряя в меня букетом, попадая в лицо.

Он еще молодой, очень молодой и импульсивный, он младше меня на год. Он не готов к такому развитию событий. Моя реакция ни к черту, и непойманный букет сползает по телу вниз.

Я хочу уйти, сжав сумку, я двигаюсь прямо к забору.

— Кто он? — больно дергает меня за плечо Артур. — Скажи, кто он? С кем ты трахалась, Маш? С кем? Пока я переживал и искал тебя, с кем?

— Пока ты напивался с моей подругой, — зачем-то уточняю я, и семеню в сторону остановки.

— Я и Катька? Ты еб*нулась!?

Неожиданно вздрагиваю.

Не знала, что он умеет материться.

— Я ее вообще не воспринимаю, как женщину. Она не в моем вкусе даже, — будто всхлипывает Артур.

Боже, какое у него лицо. Я хочу провалиться сквозь землю. Разговор идет куда-то не туда. Зачем я перекладываю ответственность? Чтобы не сделал Артур, как бы ему не было весело с Катькой, это ни в какое сравнение не идет с тем, что в это время я скакала на члене его отца.

— Так ты приревновала что ли, Маш?

— Артур, пожалуйста, давай просто расстанемся, я тебя умоляю. Давай разойдемся по-хорошему и все, — говорю я тихо, потому что от крика и эмоций начинает раскалываться голова.

— Маша, я позавчера тебя во сне обнимал?! Что изменилось! — продолжает он с надрывом орать.

— Изменила я тебе. Изменила, — повторяю тихо, но он слышит.

— Ты не могла, ты не такая, — останавливается Артур, орать перестает, но выглядит еще хуже, чем когда кричит.

— Могла, я могла и сделала. Прости меня.

— Я тебя ненавижу, Маш, — кривится Артур, поджимая губу и становясь на три тона бледнее, — ненавижу.

Он охрип.

— Прости меня, пожалуйста, — повторяю, рыдаю от горя, — прости.

— Чтоб ты сдохла, Маш, — идет он куда-то через дорогу.

— Артур! — от страха кричу я, когда он застывает на середине трассы и его чуть не сбивает несущийся на встречу автомобиль.

Первое желание подбежать и узнать, все ли с ним в порядке, ведь бампер затормозившей машины почти коснулся его тела. Но Артур идет дальше, пошатываясь, садится в свой автомобиль и медленно отъезжает.

Глава 34 

Неделю спустя

— Девочки, еще раз напоминаю, что в пятницу мы всей гурьбой идем в клуб. Возражения не принимаются. Мы идем тусить и точка, мой день рождения бывает раз в году, а значит, надо как следует отметить это событие, — сидит на столе в учительской Катька, размахивая журналом 2 «Б» класса.

Так уж вышло, что нас здесь сейчас только четверо, четверо молодых учителей. Именно поэтому моя подруга позволяет себе такие вольности. Как только в учительскую заходит завуч старше пятидесяти, она тут же слазит и делает серьёзный, напряженный вид. Раньше бы я рассмеялась, сегодня же никак не реагирую. Мне до сих пор плохо от того разговора, что произошел у нас с Артуром. Можно сказать, что я впала в депрессию. С рассудительным и надежным Артуром я хотела связать свою жизнь, теперь я одна. Рука тянется позвонить и узнать, как он, но я понимаю, что это сделает ему только хуже. Поэтому я сдерживаюсь и терплю.

Мама уехала с подругой в санаторий, и какое-то время я буду жить в одиночестве. Жаль, мама меня отвлекала. Но путевку она оплатила давно, и я буквально выставила ее из дома, не разрешив терять такие деньги.

Я подхожу к кофеварке, жму кнопку, и комнату наполняет терпкий аромат кофе. Наливаю себе чёрный, без сахара и сливок. Пью кофе из чашки, подаренной Артуром. Чашка есть, а Артура больше нет. Странное ощущение.

— Маш? — окликает меня Катя.

Вздрагиваю. Нервы совсем расшатались в последнее время.

— А? — беру себя в руки и отвечаю равнодушным тоном, без интересь оглядываюсь на подругу, продолжая мешать кофе маленькой мельхиоровой ложечкой.

— А ты в клуб одна придешь или с Артуром?

Я ничего ей не рассказала. Потому что не хочу видеть ее глаза полные сочувствия и осуждения одновременно. Да, я поставила свой спокойный брак с нормальным парнем на одни весы с одноразовым трахом. Я очень умная. Я знаю и без подруги.

— А как надо? — отвечаю резковато.

— Ну вы же всегда вместе ходите, вот я и подумала.

— А остальные, как придут?

— Маш, ты же знаешь, что Вера и Лера одинокие.

— Ну, — отпиваю глоток и смотрю на нее исподлобья, — так зачем мне приходить с Артуром? — бесцветно пожимаю плечами.

Катя никак не реагирует, просто смотрит.

— Какая-то ты странная, Маш.

— Нормальная, — еще глоток.

— Нет, с тобой что-то не так, будто в воду опущенная. С мамой что-то?

— Если бы меня опустили в воду, Кать, я была бы мокрой, а я, — показываю на себя, — как видишь, абсолютно сухая.

Выпив кофе, мы движемся по коридору в сторону своих классов.

— Лучше скажи, что тебе подарить на день рождения? — без особых эмоций спрашиваю я.

Катя щурится.

— И, все-таки, ты какая-то странная, будто мешком пристукнутая.

— Ну, пристукнутая, так пристукнутая.

— Там ещё концерт будет группы, забыла название.

— Интересно, — отвечаю монотонно и безучастно.

— Оно и видно, как тебе интересно, — обижается подруга, а затем, видимо, желая вернуть наши веселые отношения, роется в сумке, — о, кстати, — достает она мобильный телефон. — Смотри, что я вчера нарыла. Блин, надеюсь, сториз еще не исчезли.

Хмурюсь, безошибочно узнавая рыжую девушку на фотографиях. Внутри все холодеет, становится страшно увидеть счастливого Дусманиса рядом с ней.

— Зачем тебе инстаграм Азалии?

— Я подписываюсь на всех знакомых, интересно же, — зевает Катя.

Она тычет в красный кружок вокруг центральной фотографии Азалии, и на экране начинают появляться сменяющие друг друга фрагменты выступлений, репосты, забавные видео и даже пение у зеркала с расческой вместо микрофона. Хорошо, что хоть кто-то радуется жизни.

На последнем кусочке Азалия обводит камерой помещение, напоминающее холл отеля, и я замечаю Дусманиса, сидящего в кресле и привычно лазающего в телефоне. Сердце останавливается, и все мечты рушатся в миг. У него дорогой аппарат с огромным экраном, он часто отвечает на письма и шлет сообщения. Ему так удобнее. Продолжает работать, где бы не находился, об это мне рассказывал Артур.

Увидев знакомые черты лица, я замираю. Весь воздух разом выходит из лёгких. Хватит врать самой себе, в глубине души я надеялась, что он каким-то образом освободится от нее и придет ко мне. Глупость, но как бы я не старалась отрицать очевидное, в тайне я ждала, что, узнав о нас с Артуром, он что-то сделает.