Похождения красавца-мужчины, или Сага об ОБухаре - Валерий Сенин

Орлов проходит на кухню, осматривается, топает обратно, заглядывает в ванную и в туалет, в комнату, проходит на балкон. Через минуту оттуда появляется, останавливается перед картиной Каспара Давида Фридриха и говорит:

– Твою мать! Шурик! Опять стукачек меня наколол. Я ему сегодня яйца оторву. Произведение искусства нужно искать в другом месте. Здесь этого нет. С тебя за это причитается сто пятьдесят!

Я молча иду на кухню. Вытаскиваю из холодильника бутылку Смирновской и наливаю полный стакан. Орлов заходит вслед за мной, цепляет головой лампочку, берет стакан в огромную лапу и говорит:

– Дай бог не последняя!

Выпивает его одним глотком и бросает в огромную белозубую пасть (не хотел бы я попасть в эту пасть) половинку луковицы. Жуя лук и что-то напевая себе под нос, он идет к выходу, в прихожую. Я открываю дверь и решаюсь наконец-то спросить его:

– Скажите, капитан, а что же украли в Эрмитаже?

– Да памятник Геракла с первого этажа, который стоял рядом с контролем.

– Но он же около трех метров в высоту, совершенно не подъемный.

– Раз украли, значит подъемный. Русский человек и Александрийский столп украл бы давно, если бы его кто-нибудь купил, но пока никто не покупает.

Мой знакомый актер во время репетиции громко пукнул. Режиссер сделал ему замечание:

– Уважаемый, не надо уклоняться от сценария. Мне импровизации не нужны.

Моя бабушка Мария начала усиленно заниматься бодибилдингом. В свои семьдесят лет она поднимает штангу весом в сто килограммов двенадцать раз. По личному плану, она должна достичь физического уровня ее любимого киноактера Арнольда Шварценеггера к восьмидесяти годам.

Кошмар! Не обнаружил туалета у станции метро «Площадь Мужества». Мне настолько сильно захотелось писать, что расположился я за одним из строительных вагончиков, за метро. Милиционер, который вынырнул из-под земли и оштрафовал меня за недостойное поведение, посоветовал носить горшок с собой, как все хорошо воспитанные петербуржцы.

В городе всего за пятьсот долларов можно купить гранитную мемориальную доску с фамилией заказчика. Но вешать ее на улицах не разрешают. Мой отец Александр приобрел уже целых три – для своей однокомнатной квартиры. Одну повесил в прихожей, одну в кухне, одну в комнате. Планирует купить еще парочку – для ванной и для туалета. Особенно ему нравится выведенная золотой краской собственная фамилия.

Странный все-таки человек мой отец. Он знал, как писать настоящие романы, но не писал, он знал, как делать настоящее кино, но не делал, он знал, как строить настоящие дома, но не строил их. Всю свою жизнь он занимался мелиорацией. Но ее не любил и поэтому не знал, и страдал от этого.

Сегодня первый день весны. Мы встречаемся с Дианой у Александрийского столпа. Я купил огромную красную розу и приехал на полчаса раньше назначенного срока. Вокруг столпа собралось несколько сотен молодых людей. У всех зеленые волосы. Кожаная одежда. И множество металлических колец в ушах, в носах и под губами. Они пьют пиво, а пустые банки бросают под ноги. У каждого второго в руках плакат с надписью: «Долой зиму!!!» Недалеко от столпа стоит металлический столик, на который взбирается один из молодых и начинает говорить:

– Зима – это пережиток прошлого, и мы, зеленые побеги зеленой армии, требуем от руководства города, чтобы зиму прогнали и никогда больше обратно не пускали, нехрен ей делать в нашем зеленом городе. Здесь будет царить вечная весна. Ура!!!

– Ура-ра-ра-ра!!! – закричали молодые зеленые побеги и начали пинать банки из-под пива.

Оратор слез, а на его место взгромоздился другой, вроде бы женского рода:

– Мы, зеленые побеги зеленой армии, протестуем против снега и мороза в первый день весны. И в знак нашего протеста мы сделаем то, что мы хотели. Ура!

– Ура-ра-ра! – закричали подростки и начали коллективно мочиться на снег и лед, прикрывающие Дворцовую площадь. И теперь уже я смог безошибочно отличить мальчиков от девочек.

К зеленым побегам присоединились четыре пьяных бомжа и старик, ветеран Великой Отечественной войны, увешанный десятками медалей и орденов, который после крика: «Ура!» грянул: «Да здравствует великий Сталин!» – и тоже начал мочиться. Но домочиться им до конца не дала милиция, которая подъехала с трех сторон на трех машинах с ревущими сиренами и мигающими мигалками. Подростки разбежались, а милиционеры с автоматами наперевес подбежали и захватили в плен четырех бомжей, ветерана с наградами и меня. Нас положили носами в мочу зеленых побегов зеленой армии и начали обрабатывать резиновыми дубинками. Потом обыскали, забрали все деньги и уехали.

И в этот момент пришла Диана, в красивом темно-зеленом пальто и черных сапожках. Она вытащила из своей маленькой черной сумочки огромный белый платок и начала стирать мочу и грязь с моего лица:

– Сашенька, здравствуй, у тебя такой вид, словно ты проиграл миллион.

– Нет, просто меня несколько раз ударили резиновой дубинкой пониже спины.

– Они порвали твою куртку! Поехали ко мне, Сашенька.

Мы тормозим такси. Садимся в него и едем к Диане. День для меня начался не очень удачно. Любопытно, как же он закончится. Водитель с любопытством смотрит на меня и спрашивает:

– На ментовской волне передали, что на Дворцовой площади массовые беспорядки. Что там произошло?

– Да, мы пытались взять штурмом Зимний.

– А кто засел в Зимнем?

– Белая гвардия.

– Ну и как, взяли?

– Нет. Они хорошо вооружены.

Диана засмеялась (как красиво она смеется) и сказала:

– Белая гвардия бессмертна.

Водитель не засмеялся и заметил:

– У меня есть парабеллум. В отличном состоянии. Осечек не дает. Возьмите его и убейте белую сволочь.

Он достал из кармана черный пистолет и протянул его мне.

– Берите, не стесняйтесь. Я вам его дарю. У меня много таких, сын раскопал немецкий склад на Синявинских болотах. И притащил домой целый ящик. Все в смазке, как новенькие, в рабочем состоянии. Я их раздаю своим людям. Для борьбы за правое дело.

Я взял пистолет и положил его в карман. Диана перестала смеяться. И мы молча доехали до ее дома. Расплатились. Вышли. Через десять минут я уже стоял под душем и думал о том, что очень приятно, когда темную полосу жизни сменяет светлая. Мне тридцать шесть лет. Треть жизни за спиной. И две трети можно еще провести с наслаждением. Ну, конечно же, сто двадцать лет мне не прожить, но сто четыре, как мой прадедушка Лев, вполне смогу, если, пожалуй, никто не помешает.

Мои размышления прерывает Диана. Она залезает ко мне в ванну. Все мысли мгновенно улетучиваются, потому что секс не терпит посторонних мыслей. Я целую Диану, в правую руку беру кусочек душистого французского мыла и начинаю намыливать те места Дианы, до которых достают руки. Упругая гибкая спина, шикарная попка, великолепные ножки, чудесная пещерка, упругий животик, небольшие груди. Мне необыкновенно повезло, потому что я могу вас ласкать и гладить столько, сколько захочу. Диана приседает и начинает делать мне миньет. Глаза ее закрыты. Она получает удовольствие не меньшее, чем я. Она так активна, что я отстраняю ее голову, чтобы не кончить. Великолепная охотница встает, поворачивается ко мне спиной и нагибается. Струйки душа льются ей на спину и на шикарную попку. А пещерка эльфов так заманчива, что я не могу туда не войти. Я вхожу медленно и осторожно, приучая ее к размерам моего Эльфа. А потом начинаю ритмично двигаться в такт музыке, которая всегда рождается в моих мозгах во время полового акта, во время слияния двух людей в одно целое.

Милая, когда мы ласкаем друг друга руками, губами, языками, телами, словами, милая, я вдруг начинаю чувствовать, как исчезают привычные предметы: стол, шкаф, диван, исчезает сама комната, а мое тело растворяется в твоем, словно капля дождя в реке.

Через полчаса мы сидим на кухне, пьем хороший чай из фарфоровых чашек и разговариваем:

– Сашенька, ты был великолепен, как Моцарт, он своей музыкой забрасывает меня к звездам, а ты сегодня своей музыкой забросил меня в теплый и ласковый океан. Я качалась на небольших волнах и слышала музыку, лившуюся ко мне с неба.

– Я тоже слышал музыку, только она звучала в моей голове.

– Вот видишь, мы оба слышим музыку, когда любим друг друга.

– Это Пан играет на своем сексофоне.

– А на что похож сексофон?

– Кто-то видит его в виде свирели, кто-то в виде дудочки, кто-то в виде скрипки. Разные люди видят разные инструменты.

– А что видишь ты?

– Свирель.

– Сашенька, я тоже вижу свирель. Мы с тобой одной крови – ты и я.

Диана встает и вытаскивает из холодильника красивое блюдо. На нем различные сорта ветчины, сыра, колбасы, красная и черная икра. Блюдо красиво смотрится на небольшом темном полированном столике с гнутыми ножками.