Лаки Лючано: последний Великий Дон - Артем Рудаков

— Здравствуй, Джо, — сказал Чарли, без приглашения усаживаясь в кресло. — Ты хотел меня видеть? Зачем?

Мусоля во рту громадную сигару, Массерия процедил:

— Затем же, что и старый дурак Маранцано. Я предлагаю тебе вступить в мою семью. Только не надо мне тут пустой болтовни, — прикрикнул он, когда Чарли открыл было рот, — насчет того, что тебе надо подумать. Если Маранцано такой кретин, что несколько раз позволил прищемить себе…, то со мной этот номер не пройдет, даже не надейся, молодой. Мы договоримся прямо здесь и сейчас — или тебя вынесут отсюда ногами вперед и отправят к мамочке. Неслыханное дело: сицилиец, а старших не уважает!

Чарли почувствовал, что Джо Босс как следует припер его к стенке. Этот человек не признавал никого и ничего. Он запросто мог шлепнуть Чарли тут же, в кабинете, завернуть труп в ковер и тихо заложить в фундамент. Такой оборот событий совершенно не устраивал молодого сицилийца. Он слишком любил жизнь.

— Хорошо, я согласен.

Массерия весело скалил зубы:

— Правду болтают, что ты умный парень.

— Но есть одно условие, — в голосе Чарли появилась резкость.

— Я ничего не говорил об условиях, — зарычал Массерия.

— Я говорю, — отрезал Чарли. С минуту они сверлили друг друга глазами. Однако по законам мафии Луканиа имел полное право выдвинуть встречные условия, так как сделка — если это справедливая сделка — должна быть взаимовыгодной. Чарли уступил Джо Боссу в главном, и теперь тот должен был пойти ему навстречу.

— Только одно, — предупредил Массерия.

— Si. Tu parlare mi surdu?[17] Ты войдешь ко мне в долю по всем пунктам, кроме одного — бутлегинга. Это мой личный бизнес, и никто не может в него вмешиваться.

— Хорошо, — согласился Массерия. Про себя он подумал, что со временем приберет к рукам и бутлегинг. А пока хватит того, что есть. В знак дружбы сицилийцы выпили по стакану красного вина — кьянти.

С этого дня Джо Босс вещал по всей Малой Италии, что Луканиа — один из десяти капо в его семье. Самолюбие Чарли жестоко страдало, но он терпел, понимая, что другого выхода нет, и старался с головой уйти в дела.

Выборы 1925 года прошли удачно для «Банды четырех». Благодаря содействию «смазного банка» демократы одержали победу не только в Манхэттене, но и в Бронксе, Гарлеме и тех бруклинских округах, которые контролировали подчиненные Арнольду Ротштейну еврейские гангстеры.

В том же, 1925 году значительно изменилась расстановка сил в преступном мире. Зима выдалась очень бурная и богатая событиями. Приказал долго жить Денни Михан, главарь банды «Белая рука», застреленный прямо в своей квартире. Его укокошили сицилийцы из семьи Айяле. В Чикаго ярко зажглась новая звезда — Аль Капоне. После того, как убийцы из конкурирующей банды Вейсса тяжело ранили Джонни Торрио, Капоне принял бразды правления его Организацией и сумел расправиться со всеми врагами. К тому времени, как Торрио вышел из больницы, Большой Аль всюду поставил своих людей и предъявил бывшему боссу ультиматум: или он добровольно удаляется от дел, или, по выражению самого Капоне: «Вейссу не удалось, зато удастся мне». Не желая более искушать судьбу, Торрио уехал из Чикаго в Нью-Йорк, где Чарли Луканиа и Фрэнк Костелло встретили его с распростертыми объятиями.

В 1926 году «Банда четырех» присоединила к своим владениям новый большой кусок территории в Бруклине. Это постарался Лепке Бачелтер, к тому времени сильно выросший из своих штанишек личного телохранителя Якоба Оргена. Неизвестно, каким образом Маленький Людоед Орген обидел Лепке, но точно известно, что тот не стал терпеть обиду. На пару со своим закадычным дружком Гюрахом Шапиро Бачелтер задумал убрать босса и, понятное дело, стать боссом самому. Оргена подстерегли на улице, когда он садился в такси. Причем Лепке продемонстрировал блестящее владение оружием, всадив в Маленького Людоеда пятьдесят пуль из окна движущейся машины. Его безотказный «Томпсон» сработал на славу: помимо Оргена был смертельно ранен телохранитель, один из братьев Даймонд. В тот вечер гангстеры не дождались своего босса в ресторане. Вместо него пришел Лепке с еще горячим после стрельбы автоматом. Сказал, что босс теперь — он, и тут же пристрелил двух парней, пытавшихся возразить. Таким образом, вся территория, ранее принадлежавшая банде Оргена, перешла под контроль «Банды четырех». Разумеется, свободу Лепке никто не ограничивал. В своих владениях он мог делать все, что угодно. Теперь, став главарем, Лепке предложил новый, тогда еще невиданный в Америке вид рэкета — рэкет профсоюзов. Даже Костелло, самый сообразительный из всех, не сразу оценил перспективы этого бизнеса. Тем не менее Лепке не раз доказывал на деле, что голова у него работает неплохо, поэтому сходка решила: «О’кей» — и уже через неделю под мощными ударами затрещали кости профсоюза работников швейной промышленности. За год Лепке добился больших успехов. Мейер Лански подсчитал, что по итогам 1927 года этот рэкет принес доход в сумме трех миллионов долларов. Теперь, когда выгоды такого рэкета были очевидны для всех, Лепке поделился профсоюзами со своими друзьями. «Банда четырех» жестко контролировала через тред-юнионы перевозки грузов, швейную промышленность, доки, выпечку хлеба и так далее. Сенсацией уходящего 1927 года стало убийство Фрэнка Айяле. Молодой сицилийский главарь, одержавший в долгой кровавой войне решительную победу над бандой «Белая рука», через год сам стал жертвой убийц, которых направил из Чикаго Аль Капоне. Руководство семьей взял в свои руки Антонио Карфано, получивший благословение старика Джузеппе Бальзаме. Чарли Луканиа быстро нашел общий язык с преемником Фрэнка Айяле.

В начале 1928 года Фрэнк Костелло познакомил Чарли с Дэниелом Рэстоком, мультимиллионером, построившим знаменитый Эмпайр Стейт Билдинг. Этот небоскреб по наше время считается символом Америки. Помимо строительства, Рэсток занимался политикой, был убежденным сторонником демократической партии и хорошо знал Джимми Хиннеса. На этой почве он легко сошелся с Фрэнком Костелло, а уже затем с Чарли Луканиа. В огромном кабинете Рэстока, который занимал весь двухсотый этаж, Чарли нос к носу столкнулся с губернатором штата Нью-Йорк Альбертом Смитом. Смит, маленький, жилистый, подвижный человечек, по всем параметрам очень схожий с Чарли, крепко пожал ему руку:

— Дорогой мистер Луканиа, я счастлив познакомиться с вами. Вместе нам предстоит свершить немало больших дел.

Губернатор поспешил объяснить, что имеет в виду. Ему были необходимы голоса избирателей в Манхэттене, Бруклине, Бронксе и Гарлеме, которые лежали у Чарли в кармане. С их помощью неразборчивый в средствах губернатор мог смело рассчитывать на выдвижение своей кандидатуры от демократической партии на президентские выборы 1929 года.