Журнал «Вокруг Света» №08 за 1982 год - Вокруг Света

В. Опарин Карелия

«Дневник» Христофора Колумба

За окном разгорается слепящий весенний полдень, трещит грузный постаревший лед на Онеге-реке. А здесь, под гулкими сводами запасника, среди экспонатов с многозначными порядковыми номерами, торжественно звучит голос директора Каргопольского краеведческого музея Владимира Дмитриевича Шевелева:

— «Чужеземец! Я молю тебя на коленях, кто бы ты ни был, если найдешь эту тайную книгу, сейчас же отнеси ее...— Он читает старинный, внушительного вида манускрипт с кое-где слипшимися страницами, на титуле которого стоит инвентарный знак № 1268.— Будет ли это днем или ночью, в какое бы время это ни было, доставь ее королю испанскому и не успокаивайся до тех пор, пока не передашь эту книгу собственными руками. Не показывай ее до этого ни одному человеку и храни содержание ее в великой тайне. Я обещаю и клянусь тебе спасением своей души! Король осыпет тебя и твой дом всяческими почестями! Но если ты этого не сделаешь — да постигнет тебя страшный небесный суд...»

В этом месте Владимир Дмитриевич делает выразительную паузу и с нарочито медленной расстановкой заканчивает.

— «Написано во время величайших бедствий на борту «Ниньи». Четверг 14-го февраля 1493 года. Христофор Колумб...»

Неужели в северном русском городе Каргополе в запасниках музея хранится дневник Христофора Колумба?! Но директор музея твердо и безоговорочно заявляет: нет, это мистификация. Наивная, но по-своему выдающаяся! Безымянный автор, по всей видимости, хотел помучить читателей, заставив их ломать голову в досужих догадках, а потому и придал своей книге личину подлинности. Чтобы уверить всех в «величайших бедствиях», которые выпали на долю «Дневника», автор даже «отправил» его на морское дно. То есть, попросту говоря, с помощью клея и специального раствора создал иллюзию, будто книга пролежала там целую вечность. Пожелтевшая пергаментная обложка и многие страницы обросли бурыми комочками песка и ракушечника, кое-где видны следы окаменевших водорослей, коры деревьев и морских моллюсков.

15-02

Отдельные страницы «Дневника» Христофора Колумба, который хранится в краеведческом музее города Каргополя.

«Дневник» начинается 3 августа

1492 года, а заканчивается 14 февраля

1493 года, то есть спустя четыре месяца после открытия Америки. Скрывший свое имя аноним был, безусловно, неплохо осведомлен о плавании Колумба к неведомым берегам — это видно хотя бы по тем картам, что иллюстрируют «Дневник».

Вообще иллюстрации на полях книги заслуживают особого разговора. Витиеватые узоры, плоды диковинные, птицы райские, пышная королевская геральдика окружают готические буквицы, выполненные с великим тщанием. Лица бравых колумбовских матросов отличаются яркой индивидуальностью, мастерской прорисовкой деталей — они словно сошли со страниц стивенсоновского «Острова сокровищ», хотя нарисованы, по крайней мере, на целых сто лет раньше.

Иллюстрации весьма точно сопровождают описание действительных событий: извержение вулкана на острове Гомера, тонкий росчерк падающей кометы, которую наблюдали спутники Колумба; бунт на корабле «Санта-Мария» и последовавшая вслед за ним расправа с недовольными; первая встреча с воинственными аборигенами. И через каждые две-три страницы следуют карты прибрежной акватории Европы, Африки, островов Карибского моря.

— Прежде чем попасть в музей,— продолжает рассказ Владимир Дмитриевич Шевелев,— книга побывала во многих руках. И как мне кажется, каждый владелец внес посильную лепту, чтобы внушить читателю мысль, что перед ним подлинная древность. Отсюда множество несуразностей в ее внешнем облике, которые сразу же бросаются в глаза. Например, на титуле книги кто-то довольно неуклюже вмонтировал текст, будто это издание отпечатано в типографии некоего Феликса Багеля в Дюссельдорфе. Между прочим, многие художники, связанные с полиграфией, когда знакомились с «Дневником» Колумба в нашем музее, так и не могли определить, отпечатана ли книга в типографии или же написана от руки...

О том, как книга попала на европейский Север, существует несколько версий. Одна из них связана с именем Александра Андреевича Баранова (1746—1819), уроженца Каргополя, предприимчивого, смекалистого купца-кочевника. Баранов заложил несколько факторий на берегах Чукотки и Камчатки, основал первый в Сибири стекольный завод. Он хорошо знал историю, географию, картографию, разбирался в химии и геологии, собственноручно делал противооспенные прививки.

Однако после нескольких лет успешной предпринимательской деятельности Баранов потерпел финансовый крах. И был вынужден согласиться на предложение Григория Шелихова («Колумба Росского», по определению Державина), который был в ту пору единовластным директором-распорядителем всех мероприятий по закреплению за Россией новооткрытых земель в Новом Свете, принять бразды правления Российско-Американской компанией.

Вполне возможно, что вымышленный «Дневник» Колумба попал к Баранову именно в Русской Америке — так называли русские поселения на берегах Америки, которые стали возникать с 1784 года после плавания Шелихова. Это тем более вероятно, что Баранову наверняка приходилось встречаться не только с отечественными промышленниками, но и с иноземными купцами и мореходами. Однако нельзя исключать и такой возможности, что книга попала к Баранову из личной библиотеки Шелихова после его смерти в 1795 году. Из исторического романа В. Григорьева «Григорий Шелихов» известно, что тот находил большое утешение в чтении жизнеописаний великих мореплавателей. Особенно нравилась ему «История адмирала Христофора Колумба», составленная сыном мореплавателя Диего и переведенная с испанского Федором Коржавиным. Можно предположить также, что часть книг из библиотеки Шелихова досталась Александру Баранову еще и потому, что они были не только деловыми партнерами, но и друзьями-соратниками, одинаково верящими в дело своей жизни. Ведь именно бла

годаря Баранову, осуществившему едва ли не все замыслы «Колумба Росского», как пишет Григорьев, сохранилась для потомства память о Шелихове.

В последние годы жизни в далеком Ново-Архангельске Александра Андреевича не оставляла мысль вернуться в Каргополь. Хозяйственная трезвость и житейский практицизм не могли заглушить в нем тоски по жене и двум детям, которые жили в Онежском озерно-лесном крае. Но умереть яа родине ему было не суждено. На родину вернулась лишь горсточка его земляков-добытчиков, которые, по всей вероятности, и доставили в Каргополь таинственный манускрипт в пожелтевшей пергаментной обложке...

— Есть веские основания предполагать, — говорит в заключение директор музея,— что книга попала в наши фонды вместе с коллекцией замечательного каргопольского краеведа и собирателя старины Капитона Колпакова в 1919 году, когда был организован музей. Собственно говоря, его собрание, которое насчитывало несколько сотен единиц хранения, и стало основой нашей экспозиции... Но почему «Дневник» Колумба так долго лежал в запаснике? Знал ли коллекционер Колпаков предысторию этой книги? Прежде чем ответить на эти вопросы, необходимо произвести тщательный анализ бумаги и красок, чтобы установить возраст книги и ее место рождения...

Одним словом, экспонат № 1268 ждет своих исследователей.

Нет сомнений, что, когда история «Дневника» будет раскрыта, появится новая информация, которая, возможно, прольет свет на то время, когда жили Шелихов и Баранов.

И конечно, возникнут новые вопросы...

О. Ларин

г. Каргополь

Единственные кель-куммер

Человек, с которым мы только что расстались, наверное, разжигает огонь, высекая из кремня искру. Зовут его Могхайата. Ему тридцать лет, он из племени туарегов кель-куммер. Четыреста пятьдесят человек — все племя — столетиями живут в пустыне восточного Мали.

Современность появляется здесь в лице доктора Андре Шавантре, французского этнографа и генетика. Последние двадцать два года он с туарегами-кочевниками проходит через район, где живут кель-куммер. Застывший мир туарегов и самые современные лаборатории мира связаны между собой через доктора Шавантре. Ученый сжился с сахелем, его трудно отличить от местных жителей. На нем развевающийся плащ, нигерийские сандалии, туарегское покрывало для лица — тамальгуст, на поясе позвякивают кованый нож и щипчики. В невыносимой сахарской жаре он чувствует себя не хуже, чем за рабочим столом в парижском Национальном институте демографических исследований. Интерес ученых к племени кель-куммер очень велик.

Антропологам и биологам очень хотелось бы знать генеалогию рода человеческого. Но кто теперь помнит предков дальше прабабушек и прадедушек?