Оазис любви - Вики Томсон

Аманда смотрела сквозь листья в голубизну неба и улыбалась. Жизнь на ранчо совсем не походила на ту, к какой она привыкла в городе. Там работа умственная и в душном помещении. На ранчо — физическая и под открытым небом. Наверное, временами ей было бы здесь скучновато. Для изменения жизненного ритма это хорошо, но ей необходима интеллектуальная стимуляция, азарт делового соревнования и…

Что-то ткнулось в край трусиков. После пережитого днем раньше единственное, что пришло в голову, — мокасиновая змея. Аманда в панике перевернулась и наглоталась воды. Другой толчок — на этот раз в живот. С воплем она на четвереньках стала выбираться из воды.

— Чейз! — кричала она, хватаясь за камни. — Чейз! Он побежал ей навстречу, схватил за локти и вытащил на берег.

— Что-то пыталось укусить меня, — забормотала Аманда, дрожа всем телом. — Я подумала, это мокасиновая змея.

Чейз заключил ее в объятия и прижал к груди, уже согретой солнцем, так, что она слышала быстрые удары его сердца. Медальон из оловянного сплава вздымался от его дыхания. Он уже успел надеть джинсы, и Аманда ощущала трение грубой ткани о голые ноги. Лучше бы он не надевал их, мелькнула безумная мысль. Когда она постепенно перестала дрожать, то заметила, что Чейз трясется от сдерживаемого смеха.

— Я забыл сказать тебе, что в озере водится рыба, — проговорил он. Потом игриво ткнул в бельгийские кружева, украшающие ее трусики. — Наверное, какая-нибудь решила поохотиться за этим.

Аманда расслабилась в его объятиях.

— Рыба, — пролепетала она, чувствуя себя полной дурой.

— Здесь нет ничего опасного. — Пальцы Чейза отодвинули кружево и дотронулись до ее ягодицы. — Я бы не позволил тебе войти в воду, если бы там водились змеи.

Аманда замерла, а Чейз еще крепче прижал ее к себе; сердце его стучало все громче. Она чувствовала, как он возбужден.

— Но опасность есть прямо здесь, — проурчал он в ее мокрые волосы. — Потому что теперь, когда ты в моих объятиях, я не позволю тебе ускользнуть.

Глава 9

Все жилы Аманды словно обожгло жаром, горячая волна прилила к холодным от воды щекам. У нее вырвался тихий стон. Она подняла голову и посмотрела в полные страсти глаза Чейза.

— Бартоломью, — охрипшим голосом прошептала она.

— Да, Бартоломью. — Чейз со вздохом отпустил ее и отвернулся. — Пойду принесу сэндвичи и фляжки, а ты проверь, как он там. Когда ты закричала, он еще спал.

Прикусив от разочарования нижнюю губу, Аманда зашагала между скалами по песчаной тропинке к деревьям, где лежал Бартоломью. Сладко спящий малыш был похож на ангела с маленьким вздернутым носиком и аккуратным ротиком, сложенным будто для поцелуя. Только в этот момент она жаждала не его поцелуя. Аманда любила сына, любила до самозабвения. Но не предвидела, что он потребует такой бдительности. Или таких жертв.

Она села на вылезший из земли корень и принялась пальцами расчесывать мокрые волосы. К этому времени вернулся Чейз с фляжкой, висевшей на плече, пакетом с сэндвичами в одной руке и рубашкой в другой. Он протянул ей рубашку.

— Буду признателен, если ты накинешь ее. Можешь не застегивать. Только… накинь.

Аманда посмотрела на мокрые трусики и лифчик и поняла, в чем дело: прилипшая к телу тонкая ткань делала ее все равно что голой. Аманда всунула руки в рукава и натянула рубашку на плечи. И моментально почувствовала запах Чейза. Мятный запах лосьона после бритья с примесью терпкого мужского пота. Под мокрым лифчиком затвердели соски, напряжение свело бедра.

— Так лучше? — спросила она, подняв на него взгляд, выражавший приглашение разделить больше чем ленч.

— Черт, не очень. — В его глазах застыла мука. — Не знаю, что еще сделать. Только и остается, что на коротком поводке привязаться к лошади. — Он бросил на землю сэндвичи и фляжку и засунул ладони за ремень джинсов. — Надо что-то предпринять, иначе мне придется очень скоро посадить тебя на самолет.

— И что бы ты предпочел? — Страсть превратила ее в обольстительную сирену.

Из горла Чейза вырвался глубокий стон. Он схватил Аманду и поставил на ноги. Рот жадно обхватил ее губы, язык ворвался вглубь и страстно требовал ответа. Кровь ударила Аманде в голову, и каждая пора источала желание. Язык забирался все глубже;

Чейз сдернул открытую чашечку лифчика и крепко обхватил ее грудь. Опытными прикосновениями он поглаживал мягкую плоть. Эту ласку она познала в ту ночь, которую они провели вместе в грузовике, и с тех пор долгие месяцы мечтала о ней… Внезапно Чейз отпустил ее и прохрипел:

— Это ответ на твой вопрос.

Аманда поднесла руку ко рту. Своим страстным, жадным поцелуем он наверняка оставил синяки на губах. Той ночью в грузовике на такое не было и намека, но тогда он и близко не подходил к краю отчаяния. Аманда понимала, какие силы толкали его на безумный поцелуй, потому что те же самые силы приносили ей наслаждение, когда она отвечала на его требования.

Он покачал головой и хрипло пробормотал:

— Я знал, что поехать с тобой на прогулку — большое искушение, но считал, что сумею справиться. Мне и в голову не приходило, какое это безумие для нас с тобой — быть вдвоем… и не быть вдвоем.

— Ты прав, мы не вдвоем.

Чейз потянулся к фляжке и пакету с сэндвичами.

— Ладно. Мы притащили сюда еду. Если мы не съедим ее, Белинда почувствует себя оскорбленной.

— Тогда давай есть. — Аманда снова пристегнула чашечки лифчика. Ее все еще трясло. Так они сидели по обе стороны от спящего сына и молча ели. Чейз вроде бы не спешил снова начать разговор. А она не знала, как высказать все вопросы, которые крутились у нее в голове. — Чейз? — (Он проглотил кусок сэндвича и поднял голову.) — Что с нами будет дальше?

— У меня есть кое-какие идеи по этому поводу, — напряженным голосом ответил Чейз, глядя на нее горящими глазами.

У Аманда рот пересох от предчувствия.

— Например?

— Трудно ожидать, что ты бросишь карьеру в Нью-Йорке. Я и сам завяз здесь на определенное время. Но ты можешь включить Аризону в свое расписание и почаще приезжать сюда. А я хочу помогать тебе с расходами, особенно на эти путешествия.

Аманда собралась было возразить, что это смешно, но он протянул руку, останавливая ее.

— Знаю, что ты не нуждаешься в моих деньгах. И опасаешься, что это укрепит нити привязанности.

Это не правда. — Он криво усмехнулся. — Хотя одна нить есть: когда ты будешь навещать ранчо, я захочу разделять с тобой постель.

Ее снова окатило горячей волной.

— Что я скажу людям об этих путешествиях?

— Ты могла бы сказать правду, — после долгой паузы ответил он.