О жестокости русской истории и народном долготерпении - Владимир Мединский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время других войн власть сама готова отдать ВСЕ и рисковать ВСЕМ. А потому и требует того же от всего населения. Все верно! Это войны, в которых ставится вопрос о дальнейшем существовании России. Две из них так и вошли в историю — как «Отечественные».
Поражение на Куликовом поле означало продолжение на неопределенный срок татарского ига. Поражение — это новые набеги, дым над сожженными городами, смрад трупов, которых некому хоронить.
Нашествие Наполеона грозило утратой не какой-то отдаленной территории, а утратой самой российской государственности. Потому власть и вела себя таким образом. Народ ее потому и поддерживал.
Заметим: в истории каждой из стран Европы хотя бы однажды происходило то же самое!
В ходе Столетней войны поражение Франции стало уже как бы свершившимся фактом. Вопрос стоял только о времени, которое потребуется англичанам и их союзникам-бургундцам[70], чтобы окончательно завоевать всю территорию Франции.
И тогда поднялась народная война во главе с Жанной д’Арк. В войске Жанны не признавались титулы и знаки различия знати. Все различия между защитниками прекрасной Франции объявлялись несущественными и неважными.
В конце XVI столетия для Британии встал тот же самый вопрос: быть или не быть? Могучая Испания подготовила колоссальный флот для нашествия на Англию — «Непобедимую армаду». Высадка 50-тысячного испанского десанта означала для Англии окончание ее государственности. Власть католиков означала костры инквизиции и дикое насилие над протестантами-англичанами.
Отражая иноземное нашествие, британцы переживали взлет национально-романтических чувств, королевский двор отдавал драгоценности короны для постройки новых судов, а знаменитые корсары, такие как сэр Фрэнсис Дрейк, встали под знамена командовать фрегатами королевского военного флота. Во время атаки капитан Дрейк велел продырявить все спасательные шлюпки и встал на мостике в простой рубахе, без знаков отличия.
Нашествие Наполеона вызвало в Испании народную войну — герилью. Король Фердинанд VII к тому времени был вывезен во Францию, и отрекся от престола в пользу брата Наполеона, Жозефа Бонапарта. Но многие высшие аристократы, в том числе принцы крови, продолжали сражаться в рядах герильясов, не называя своих титулов и без всякой традиционной для испанской аристократии спеси.
Франсиско Гойя «Расстрел мадридских повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года». 1814 г.
Герилья в изображении Гойи — это гремучая смесь боли и геройства
Даже в рассудительной Германии вторжение Наполеона привело к волнениям, по духу (но не по масштабам, конечно) очень похожим на герилью и на русское сопротивление французам в 1812-м.
В истории России было больше случаев, когда в грохоте иноземного нашествия вставал вопрос «быть или не быть?» В этом, видимо, и состоит особенность нашей истории. Но очень трудно доказать, что русский народ при этом вел себя иначе, чем другие народы, а наша власть отдавала какие-то «особые» распоряжения.
В очередной раз то, что пытаются представить особенностью России, при ближайшем рассмотрении оказывается свойственным всему человечеству.
Но, может быть, русские долготерпеливы в том смысле, что не сопротивляются властям? Как их ни мордуют, ни унижают они только молятся и плачут? Однако одновременно существует и миф о «русском бунте, бессмысленном и беспощадном»… Как прикажете их совмещать?
Самое интересное, совмещают! Биллингтон в своей книге «Икона и топор» всерьез пишет о том, что русские сначала терпят до последнего, а когда уже терпеть невозможно, замордованные до потери инстинкта самосохранения, поднимаются на иррациональный бунт, разнося вдребезги все, до чего в силах добраться.
Эта часть мифа настолько важна, что с ней придется разбираться особо.
Глава 2
Страна цивилизованных бунтов
Мятеж не может кончиться удачей.
В противном случае его зовут иначе.
Джон Харрингтон, английский поэт XVII векаЧто такое бунт и как с ним бороться?
Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка — полушка, да и своя шейка — копейка.
А.С. Пушкин «Капитанская дочка», черновая редакцияВосстания. Бунты. Мятежи. Путчи. Революции. Они бывают разные.
Бунты рабов, когда закованные в кандалы люди ничем не связаны с угнетателями. И сами для них — что-то вроде говорящих орудий.
Бунты знати, пытающейся изменить систему управления государством.
Восстания солдат, когда армия считает войну «неправильной» и идет против своих же командиров.
А бывают восстания солдат вместе с командирами.
Восстают крепостные, потому что новые подати и отработки сделали их жизнь невыносимой.
Восстают вольные мужики, несогласные с несправедливыми — «не по-Божески» — действиями властей.
Достаточно смешать смысл и направленность восстаний, происходивших даже в одной стране, но поднятых в разное время, разными сословиями и по разным причинам, и мы вообще перестанем что-либо понимать.
В истории России почему-то выделяют такие «бунты-взрывы», якобы, безумные, ничем не сдерживаемые стремления к безудержному разрушению. Зацикливаясь на их стихийности и неподконтрольности, иностранцы, да зачастую и наши наблюдатели, во-первых, совершенно упускают из виду другие бунты, в принципе и начинавшиеся и протекавшие иначе. А во-вторых, долдоня без устали о выдуманной русской специфике, не принимают во внимание такие же по форме и содержанию бунты в Европе.
О «бунтах-взрывах»
Действительно, что специфически русского во французской Жакерии, итальянском восстании Дольчино в XIV веке или походах «Армии башмака» в Германии в XVI веке? Типичные черты стихийного взрыва доведенных до отчаяния людей. В средневековой Европе такие взрывы были даже страшнее, отчаяннее, чем в России. На что есть серьезные причины.
Во Франции феодализм возник как результат завоевания галло-римлян германским племенем франков. К XIV веку завоеватели и завоеванные давно перемешались, но сохранилось отношение феодала к простолюдину как к военной добыче и простолюдина к феодалу как к захватчику и завоевателю.
Трудно не почувствовать иронии Артура Конан-Дойля в описании методов, которыми французский аристократ де Рошфор добывал у собственных крестьян деньги на свой выкуп: «Эти злые псы предпочли бы, чтобы их трижды подтянули на дыбе или целый час раздавливали им большие пальцы, чем расстаться хоть с одним денье ради их отца и законного господина».
А жена владельца замка так оценивает мужиков: «Вы даже себе представить не можете, насколько мужичье безобразно! Плешивые, беззубые, скрюченные, сутулые… Я не постигаю, как, будучи благ, Господь Бог мог создать таких людей. Я просто не выношу их вида…»
Стоит ли удивляться, что это безобразное мужичье вскоре отрубает голову почтенной жене сенешаля, протыкает его самого колом и бросает их тела «истерзанные, покрытые грязью, как будто их волочила по земле стая волков».[71]
Конечно, «Белый отряд» — художественное произведение, но писано оно на материале фактическом и с большим знанием дела: писал сэр Артур о своих собственных предках…
Английский феодализм так же родился из завоеваний: сначала англы и саксы захватили Британию, покорив или изгнав бриттов и римлян. Потом нормандцы покорили англо-саксонские королевства. Нормандская знать говорила и писала по-французски. Постепенно язык менялся, уже через несколько поколений континентальные французы плохо понимали новую британскую знать. Но, тем не менее, феодалы и простолюдины в Англии демонстративно говорили на разных языках. Указы короля писались и оглашались на площадях только по-французски. «Кто не спрятался, я не виноват!» — кто не понял, пусть пеняет сам на себя.
Даже слова, обозначающие предмет труда и объекты потребления, в современном английском восходят к разным языкам.
По-английски бык называется bull и идет из саксонского. А слово говядина в английском — beef. И берет начало из французского.
Сразу видно, что одни люди выращивали быков, а совсем другие люди, другого языка, ели говядину.
Полагаю, бунт тех, кто выращивает быков, но говядины не ест, проходил по тем самым стандартам, которые приписываются России: люди терпели до последнего, но рано или поздно чаша переполнялась. И не приведи Господь увидеть европейскую Жакерию, бессмысленную и беспощадную.