Лунные драконы - Татьяна Корсакова

Сергей Викторович выглядел рассерженным. Складки возле рта углубились, превратились в морщинки. Он коротко кивнул Полине, нетерпеливо посмотрел на наручные часы, проворчал:

– Что так долго, Паша?

– Так ведь погода ж вон какая, – водитель развел руками.

– К черту! Если опоздаем, уволю!

Сергей Викторович перевел взгляд на растерянно мнущуюся в пороге Полину, сказал теперь уже спокойнее:

– Полина Мстиславовна, у меня деловая встреча. Паша будет нужен мне до ночи. Понимаете?

Полина не понимала, но происходящее нравилось ей все меньше и меньше. Сергей Викторович тяжело вздохнул, достал бумажник, протянул ей деньги.

– Вот, вызовите такси, когда закончите.

– Не нужно, – она раздраженно дернула плечом. – Заберите.

На сей раз он не стал настаивать, наверное, и в самом деле сильно опаздывал, сунул деньги в карман пальто, сказал:

– Как вам будет угодно. Мой сын в своей комнате. К сожалению, у меня нет времени, чтобы представить вас друг другу. Надеюсь, вы сами справитесь. До свидания, Полина Мстиславовна.

Дверь с грохотом захлопнулась, оставляя Полину в полумраке прихожей. Она в нерешительности потопталась на месте, разулась, сняла дубленку. Сын Сергея Викторовича, семнадцатилетний балбес, похоже, не горел желанием знакомиться со своим репетитором. Во всяком случае, навстречу ей никто не вышел. Зато из-под двери в дальнем конце коридора выбивался свет. Полина не стала стучать – слишком много чести! – и просто вошла.

С дверью она не ошиблась. Оклеенные постерами стены, мебель, простая до аскетизма, шведская стенка в полстены. Спиной к двери, за столом сидел парень. Он был в наушниках, поэтому появление Полины осталось незамеченным.

Слушая рассказ Сергея Викторовича о семнадцатилетнем балбесе, Полина представляла своего подопечного тщедушным прыщавым отроком с сальными волосами и скверным характером. На поверку парень оказался далеко не тщедушным: широкие плечи, развитая мускулатура, голубые змейки вен на предплечьях – одним словом, акселерат. Наверняка где-то под кроватью лежат гантели. Мальчик любит спорт и не любит французский. Обычное дело.

Парень покачивал головой в такт одному ему слышной мелодии. Пальцы отбивали ритм по столу, на котором подмигивал разноцветными огоньками магнитофон. Полина потянулась к шнуру, огоньки прощально мигнули и погасли. Парень выругался и обернулся. Полина подавила вздох раздражения...

Она допустила непростительную оплошность, не поинтересовавшись фамилией своего подопечного. Заниматься репетиторством с собственным учеником в этическом смысле неправильно. Заниматься с Сергеем Полянским – неправильно дважды.

После той неприятной истории их отношения изменились. Никто больше не переступал невидимых границ, но Полина кожей чувствовала – Полянский не забыл их неформального общения. Теперь в его взгляде вместо холодного любопытства появилось что-то новое, не поддающееся классификации. Теперь под его взглядом она не ощущала себя диковинным насекомым, она ощущала себя женщиной. И это было в сотни раз хуже и... опаснее.

– Полина? – Полянский сорвал с головы наушники, попытался выбраться из-за стола, зацепился за шнур и едва не упал. – Полина Мстиславовна, что вы здесь делаете?

Хороший вопрос, правильный и своевременный.

– Добрый вечер, Сережа. – Вдох-выдох. Главное, чтобы голос не дрожал. – Я твой репетитор... твой бывший репетитор по французскому языку.

– Бывший? – Он пришел в себя раньше нее, отшвырнул наушники, выбрался из-за стола. – Почему бывший? – В глаза удивление пополам с обидой. А в уголках губ едва заметные складочки, как у отца.

– Я передумала. – Лучше сказать сразу, расставить точки над «i». – Когда я давала согласие на эту работу, то не знала, что буду заниматься с тобой.

– Это что-то меняет? Ну, то, что ты... простите, что вы должны заниматься именно со мной? – Удивление сменилось решимостью, а в уголках губ появились упрямые складочки.

– Меняет. Это против моих правил – заниматься в частном порядке с теми, кому я обязана давать знания по долгу службы. Так что, Сережа, ничего личного. К тому же ты сам говорил, что тебе не нужен французский.

– Теперь нужен! Я ошибался, без иностранных языков нынче никуда. Запас карман не тянет. Знания за спиной не носить. – И улыбка эта коронная – нахальная. Мальчишка: самоуверенный, привыкший получать все и сразу. – Вы же не лишите меня надежды получить всестороннее образование?

– Еще как лишу. – Главное сейчас самой не улыбнуться. – Жаль, что твой отец нас покинул, мы бы прямо сейчас урегулировали это маленькое недоразумение.

– Вы плохо знаете моего старика, Полина Мстиславовна. – Улыбка больше не нахальная, скорее, задумчивая.

– Похоже, упрямство – это ваша фамильная черта.

– Да, кое-что нас объединяет. Да вы не стойте на пороге, Полина Мстиславовна! – Сергей придвинул к Полине стул. – Вы же все равно уже пришли, так может, давайте позанимаемся... на прощание.

Это «на прощание» ее подкупило, усыпило бдительность. Ничего страшного не случится, если она проведет одно-единственное занятие...

А говорят, что чудес не бывает! Вот оно – самое настоящее чудо! Стоит на пороге его комнаты, хлопает ультрамариновыми ресницами, не желает обучать его французскому. А ему дозарезу хочется выучить французский! Нет, не выучить, а учить-учить, как можно дольше, главное, чтобы чудо оставалось с ним и никуда не уходило.

Хорошо, хоть в комнате прибрано и кровать застелена. Спасибо отцу – пригодилась муштра. Сейчас бы что-нибудь такое сообразить, чтобы Полина осталась. Сколько там длятся занятия с репетитором? Один академический час? Вот, хоть бы на один академический час осталась, а там он обязательно что-нибудь придумает.

Полина осталась. Потому что правильная и обязательная. Наверное, старик ей уже аванс заплатил, вот ей теперь и неловко. Только бы ничем себя не выдать, не сидеть истуканом, не улыбаться идиотской улыбкой, а хоть что-нибудь вспомнить из французского.

Академический час оказался неожиданно скоротечным. Сергей и глазом моргнуть не успел, как Полина засобиралась домой. Да куда ж она одна по такой-то темноте, да в такую-то погоду?! Нет, без сопровождающего ей никак нельзя. Примерно так он и сказал, а потом добавил, что долг всякого мужчины – оберегать прекрасную даму от всяческих напастей.

– В первую очередь ты мой ученик, и только потом мужчина. – Она все еще играла в эту никому не нужную игру под названием «субординация», но по глазам было видно – одной в темноту и холод ей не хочется.

– Ну, так ведь учеником я уже побыл, – он улыбнулся как можно беззаботнее, кивнул на разложенные на столе учебники. – Теперь позвольте реализоваться моему мужскому эго.