Лихая Императрица (СИ) - Становая Светлана

Когда Катя более-менее пришла в себя, Марина начала разбор полётов. Катя каялась, краснела и пряталась под одеялом.

— Хочешь меня добить, да? — стонала она, выглядывая одним глазом. — Мне, между прочим, и так плохо. Ещё и Андрейка видел, ой, стыдоба… У меня теперь депрессия начнётся от угрызений совести и раскаяния.

— Сама виновата, — безжалостно сказала Марина. — Собирайся в офис, я никогда не прогуливаю. Кстати, завтра суббота, могу оставить тебя дома, хоть поработаю спокойно. Скажем, что тебя мучают последствия ларингита.

— Может они меня сегодня помучают? — умоляюще спросила Катя.

— Сегодня нет.

Марина подала ей телефон:

— Перезвони мужу, пока ничего не заподозрил. Он со вчерашнего вечера тебе названивает.

— Надоело сипеть, — сокрушалась Катя. — Чего сама не ответила?

— У меня как у тебя не получится, — усмехнулась Марина. — Ты же через пять минут начинаешь мурчать, как сытая кошка: да, Санечка, конечно, Сашулечка, я тоже, Сашечка.

Пока Катя разговаривала, Марина приготовила им обеим лёгкий завтрак. Сегодня можно немного задержаться, хотя раньше она себе такого не позволяла. Срочных дел и встреч нет, рутину она освоит быстро: как ни странно, но от Кати тоже был толк.

Сотрудники словно ждали её распоряжений и радостно бежали выполнять. Чем она их взяла? Болтовнёй в перерывах на кофе? Сколько Марина не прислушивалась, ничего интересного не услышала: дамы обсуждали любовников, мужей и свекровей, рецепты блюд, планы на отпуск.

Тогда почему раньше, стоило ей подойти ближе, разговор мгновенно затихал, а сейчас, когда к ним подходит Катя, коллеги взбадриваются и начинают усиленно щебетать, как птицы, которым насыпали зерна?

Завтра после обеда они идут в цветочный магазин — Катя обещала Ашоту поработать в выходные. В понедельник у неё совещание, а во вторник переговоры. Марина натаскивала Катю как могла и придумала, как ей обойтись без знания английского. В принципе, переговоры будет вести она, Марина. Катя, как кукла в руках опытного кукловода, будет говорить, что нужно, улыбаться, где нужно, соглашаться или возражать по её, Марининому, знаку.

В кухню зашла Катя. О, а выглядит она уже лучше, только почему на скулах нездоровый румянец? Температура поднимается?

— Маринка, Саша приезжает! — испуганно выдохнула Катя. — Что делать?

То есть как это — приезжает? Кто позволил вернуться, она ему на десять рабочих дней командировку подписала!

— У-упс! — тихо, как вчера в клубе сказал Андрей, пискнула Марина.

Две недели прошли! А она не позаботилась придумать уважительную причину и задержать Минакова в Ухтуке подольше!

– Что делать? — повторила Катя.

— Теперь ничего. Во-первых, я теперь не начальник его отдела и будет странно, если начну что-либо предпринимать. Во-вторых, все знают что ты, то есть я, его жена. Марина с Катей подружки не разлей вода, Катин муж в командировке, а Марина, с согласия Кати, старается там его подольше задержать. О нас подумают невесть что! Это плохо для имиджа, особенно сейчас.

— Почему сейчас?

— Потому что сейчас для имиджа опасны сплетни, меня могут отстранить от переговоров.

— Да что о нас можно придумать? Что мы любовницы? Саша не поверит.

Марина вздохнула:

— Саша нет, а англичане вполне. Они хоть и толерантные и, уверена, сами не без греха, но любое отклонение от обычности воспринимают импульсивно. Там же Джон, понимаешь? Кто может гарантировать, что он не заявит причиной нашего с ним развода моё безобразное поведение? Так что пусть Минаков спокойно приезжает домой, тем более он к ночи вернётся, переговоры уже пройдут.

— Ты не забыла, что он — мой муж? — хмуро спросила Катя. — Со всеми вытекающими последствиями.

Марина кивнула и улыбнулась. Нет, она не забыла. И не надо так трястись и закатывать глаза — самое главное сейчас — переговоры, остальное она решит, когда придёт время. 

Лютики, цветочки у меня в садочке

Марина

Марина стояла за прилавком цветочного магазина и, чтобы не терять время, читала свои рабочие документы. Всё равно в зале никого нет, Катя ушла в подсобку, Ашот уехал за новой партией товара. Сегодня Марина, под руководством Кати, продавала цветы.

Давно у неё не было такого хорошего настроения, неужели Катино тело влияет? Ещё недавно Марине хотелось кричать от отчаяния, а сейчас она спокойна и весела. Подумаешь, их поменяло телами, не навсегда же. Раз один раз случилось, то и второй произойдёт: проснётся она утром и — раз, уже в своём теле! Хотя, честно говоря, Катино далеко не самое плохое, во всяком случае ничем серьёзным оно не болеет, привлекает мужские взгляды и умеет потрясающе танцевать. Катя уверяет, что готовить оно тоже умеет потрясающе, но эти знания остались у неё, во всяком случае Марина не чувствовала в себе тяги к кулинарии. Кате оставалось только расстроено вздыхать: как же её бедный муж будет обходиться без наваристых борщей, острых солянок и его любимых пельменей домашнего производства?

Приезд Минакова Марину не волновал: обмануть одного отдельно взятого мужчину будет не сложно. Можно притвориться уставшей, больной, очень занятой, наконец. Тем более теперь, когда они с Катей работают в офисе, свободного времени практически не остаётся. Романтический ужин? Пожалуйста. Катя приготовит всё, что предпочитает её обожаемый муж, Марина подаст и посидит с ним рядом, послушает рассказы о командировке, жалобы на сотрудников и начальство. В этом есть свой плюс: с любимой женой Минаков будет намного откровеннее, чем с кем-либо. Сухой официальный отчёт о поездке не передаст обстановку в коллективе и объективное отношение сотрудников к своим обязанностям.

Звякнул дверной колокольчик, в зал вошёл сухонький невысокий старичок. Увидел Марину, явно обрадовался и посеменил к прилавку:

— Катя! Радость-то какая! Я уж грешным делом подумал: обманывает меня ваш хозяин, уволилась Катенька! Всё получилось, представляете? Она сказала да! Завтра свадьба! — на одном дыхании выпалил он.

— Чья свадьба? — не поняла Марина.

Из подсобки вышла Катя:

— Петр Николаевич!

Пётр Николаевич удивлённо посмотрел на неё. Катя, видимо вспомнив, что в чужом теле узнать её невозможно, не растерялась и встала за прилавок рядом с Мариной.

— Я Катина помощница, она мне про всех постоянных покупателей рассказывала. Так это вы заказали букет для невесты?

— Я, — довольно кивнул старичок. — Всё будет скромно, но по-настоящему: регистрация торжественная, цветы, столик нам в кафе заказал. Букет непременно белый с красным, чтобы солидно и празднично.

Под столом Катя незаметно толкнула Марину: не стой столбом, скажи что-нибудь.

— Желание клиента — закон, — улыбнулась Марина. — Стебли короткие, без колючек, невеста подружкам будет кидать, да?

Старичок хмыкнул, почесал переносицу:

— Некому кидать, на кладбище все, — объяснил он. — Вдвоём мы будем, дети и внуки обещали вечером в гости приехать, к ужину.

Под Катиным руководством Марина собрала букет, упаковала и пробила оплату через кассу. На прощание Катя вручила старичку дорогую голландскую розу на длинном стебле.

— От нашего магазина для вашей невесты, — сказала она.

Старичок обрадовался, расплылся от удовольствия в улыбке и, наконец, ушёл.

Катя села рядом с Мариной, положила подбородок на скрещенные ладони:

– Они встречались с юности, как мы с Сашей, — начала она. — Хотели пожениться, но его мама, она была категорически против: Пётр Николаевич из небогатой, зато интеллигентной семьи, а невеста простая девчонка, выучилась в училище, работала штукатуром. Она шумная была, яркая, весёлая, Пётр Николаевич говорил, что от неё искры, как от ночного костра, в разные стороны летели. Мама за глаза обзывала её хабалкой, говорила, мол, только через мой труп. Пётр Николаевич надеялся, что мама смирится со временем, согласится, но девочке, конечно, обидно было. Они поссорились. Она уехала куда-то на север работать, а он женился — на той, кого выбрала мама. Говорит, нормально жили, только скучно, жена сразу, как родила, ударилась в воспитание сына, даже диссертацию не дописала, а муж сам по себе, зарплату приносит и ладно. Любимая его тоже вышла замуж, вернулась с мужем в родной город. Давно, мы с тобой ещё детьми были, египетский самолёт разбился, в нём её муж летел, как оказалось, с любовницей. А жена Петра Николаевича от него ушла, как только сын институт закончил. К другому ушла, сказала, я свой долг перед обществом выполнила, хочу пожить для себя. Когда Пётр Николаевич пришёл к своей первой любви, она его на порог не пустила. Мол, всё давно забыто и быльём поросло, нечего старое ворошить. Но потом… Представляешь, сама позвонила: просто поговорить. Они начали встречаться, вместе гуляли, проводили вечера. Им хорошо было вдвоём, тепло, уютно. Пётр Николаевич хотел, чтобы она стала его женой, только она ни в какую. Сказала: два раза меня мужчины предали: в первый раз ты, во второй муж. И дочь её была против, не знаю, почему. Высмеяла его, мол, седина в бороду, бес в ребро, под старость лет жениться надумал! Где же раньше был? Он решил, что всё равно её уговорит, он очень хотел, чтобы она была не просто его подруга, а именно жена. Как он ей каждый раз цветы выбирает, подарки, ты бы видела! Всё предусмотрит, обо всём позаботится.