Путь океана: зов глубин (СИ) - Александра Райт

Но Витал его уже не слышал. Сколько бы он ни боролся с навязчивыми воспоминаниями что вином, что в опиумных, когда вновь прозвучало это название… кровавые картины прошлого захлестнули горячечное сознание кипящей волной.

Его с детства приучили уважать старших и беспрекословно выполнять приказы. Тогда задача казалась проще некуда — истребить мятежников на острове Бравелин. Тех, что посмели угрожать его родной Гильдии. Будучи идеалистом и имея лучшие оценки в навыках стрельбы и фехтования, юный Витал предвкушал приключения и вожделенное боевое крещение.

Под флагами Гильдии они шли на Бравелин в составе шести дюжин судов, оборудованных по последнему слову техники. И куда ярче знамён и гимнов его вела решимость во что бы то ни стало защитить матушку-Гильдию от негодяев, посягнувших на её имя и безопасность.

Бои шли и на море, и на суше. Но во вкусе победы над врагами Гильдии не оказалось ни сладости возмездия, ни восстановленной справедливости, которые он так ожидал. «Врагами и изменниками» были вовсе не гротескные нелюди из уничижительных памфлетов. В кроваво-огненной смертной вакханалии мелькали знакомые лица учителей и курсантов, и распалённый битвой Витал своими руками убивал тех, с кем они вот недавно зубрили навигацию и прочие классы. Приказ «добивать» звучал громче криков тех, на кого указали как на врагов. Заглушал он и стоны его вчерашних друзей. — Они все стали предателями! — повторяли ему и в это тогда легко верилось.

Только спустя время выяснилось, что единственным поводом к побоищу стало выступление группы мятежников против личности нового Адмирала Флота и неких его реформ.

В свои пятнадцать он мало понимал, но чувствовал, что, получив множество ранений, возможно предпочел бы остаться среди тех, кто погиб рядом с ним…

Но некто Этьен де Корро решил иначе…

Его пронзительно-синие глаза в обрамлении тёмных век, покрытых багровыми брызгами, будто замедляли падение в голубую бездну неба. То был нынешний Маркиз. Он бил умирающего Витала по щекам и тряс с такой силой, словно норовил вытрясти душу и что-то кричал в его оглохшие уши…

Грубый голос, больше напоминавший звериный рык, говорил слова на неизвестном языке, и чем больше Витал вслушивался, тем дальше отступала пелена смерти…

— Коль снов-ва не хот-тите под мой инстр-румент — мар-рш в лазар-рет, кап-питан! — Маркиз похлопал по плечу и выдернул его в реальность. В синих глазах под морщинистыми веками промелькнуло нечто, похожее на лукавство.

Витал сжал зубы от боли и зашагал за стариком, изо всех сил стараясь держаться прямо и не прихрамывать. Душа его и тело страдали одинаково сильно.

* * *

Несколько смазанных дней в лазарете, которым он потерял счёт из-за этих совершенно никчёмных дурманящих пилюль, позволили наконец выспаться. От бесконечных дурнопахнущих примочек и странных на вкус настоев красный рубец на боку побледнел и вскорости затянулся. Движения перестали причинять боль, и силы понемногу возвращались.

Витал проведал «Крылатого», отчитал бригадира ремонтников, собрал несметное количество печатей на документы в портовой бухгалтерии и с тяжелой сумкой, набитой бумагами, уже спешил на очередной этап нуднейшей бюрокрактической волокиты в Адмиралтейство.

Мозг кипел. Вычеты за бой на воде он оформил. Выплаты согласовал. Конечная выписка даст ему доступ к корабельному счёту, но пока длятся бюрократические проволочки, он должен успеть подать заявку на надбавку за реквизицию… Все заявки на экстренный ремонт уже были направлены на незамедлительное рассмотрение, и теперь он перепроверил описи.

Что означало — каждый шаг его способствовал скорейшему продолжению пути.

Площадный обелиск Сотни Циферблатов весело отбивал течение времени в портах Лавраза и на других акваториях.

Пятно солнца вокруг него повторяло зубчатый узор стен Верхних Кварталов, что нависали изящными стрельчатыми сводами над площадью. Не всякий мореход удостаивался чести подниматься к самому солнцу, где обитала элита острова. За эти годы Витал, чье сиротливое детство и юность проходила в основном на нижних и средних уровнях города, так и не мог свыкнуться со статусом завсегдатая самого престижного района, что поблескивал стеклянными куполами, изящными перилами террасс и шпилями на любой вкус.

Висячие сады разрослись настолько, что город практически утопал в зелени. И даже кое-где облупившиеся здания и проржавевшие кованые элементы фасадов не бросались так сильно в глаза, как в последний раз, когда он тут был. Замечать затаившуюся расползающуюся неприглядность запустения в мерном покачивании плетей белоснежных цветов и лозы абсолютно не хотелось.

На улицах Средних кварталов Малого Орфея кипела жизнь, чье рутинное движение по настоящему умиротворяло.

Вот стайка кадетов с перекинутыми через руку чехлами для навигационных приборов спешит на занятия и, хохоча, на бегу бросает недокуренные самокрутки…

Вот из салона татуировки навстречу к растроганным наставникам выходит раскрасневшийся новоиспечённый капитан-лейтенант, и кажется, словно собственное лицо Витала саднит от накативших воспоминаний о свежих чернильных записях на коже…

Вот ветерок доносит запах пирожков с огурцами — медлительными колючими обитателями морского дна.

Он не был дома уже полгода, и только сейчас остро ощутил, как же сильно соскучился.

Совсем рядом, справа у киоска с запчастями, среди прохожих в глаза бросилась и молоденькая мореходка в шляпе, надвинутой по самые глаза. Платок на шее в цветах лавразской акватории, штаны не по размеру заправлены в видавшие виды сапоги, короткий простой бушлат, да ножны по чину. Судя по мелькнувшим татуировкам, юнга с адъютантскими полномочиями.

Витал поглядел на часы и принялся планировать дальнейший день. Он ещё раз порылся в бумагах, чтобы удостоверится всё ли на месте.

Капитан невольно снова покосился на юнгу. Мореходка изучала витрину так, будто видела механизмы навигации впервые, и едва не касалась лицом стекла. Порой странно озиралась, не отнимая рук от витрины. И возвращалась к изучению.

У него засосало под ложечкой.

Витал подхватил сумку поудобнее, и стараясь не привлекать внимания, зашагал к киоску.

Юнга заметила его в отражении и замерла. Не оглядываясь, она сейчас же туже перехватила поднятый ворот бушлата и поспешила ретироваться.

Что за?!. На всякий случай капитан принял беззаботный вид.

Знакомые приподнимали треуголки и приветственно кивали ему, но потерять подозрительную юнгу среди площадной суеты казалось Витал важнее обмена новостями.

Потому он коротко кивал, но не отвечал на рукопожатия. Прищуренные же глаза всё высматривали странную адъютантку в толпе.

Вот снова мелькнул её бушлат. На этот раз она замерла у киоска с дамскими сапожками. Разумеется, девиц привлекало красивое платье и прочие штучки… Однако застывшая у выставленной обуви фигурка вскинула обе руки к лицу, словно в недоумении.

На соседнем тротуаре показались чёрные бушлаты Внутренней Службы. Капитану стало тревожно. Тихонько он продвигался вдоль стены, и