Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис

Йенна улыбнулась – как всегда улыбалась из-за барной стойки, добродушно и немного мимо, словно ее улыбка была предназначена кому-то другому.

– Потому что я его любила.

Она приставила пистолет к виску и быстрым уверенным движением нажала на спуск.

Дрейк вдавил кнопку на пульте лебедки на долю секунды позже. Пространство вокруг него с оглушительным треском вывернулось наизнанку, и он перестал видеть и слышать.

Мощный взрыв сделал из вскрытого контейнера вулкан. Ударная волна разворотила отверстие, вышвырнув наверх ошметки тел и обугленные куски пластика, но экстренный подъемный механизм лебедки сработал, выдернув Дрейка из пекла за мгновение до того, как всё содержимое контейнера превратилось в раскаленную багровую массу.

Очнувшись, он увидел хлопья черного пепла, плавающие в сером воздухе. Сквозь гул в голове прорывались голоса; Дрейк не сразу понял, что они спрашивали.

– …видел… Рогана… – смог разобрать он и кивнул, зажмурившись от резкой боли в затылке.

Чьи-то руки отцепили от него оплавленную 3D-камеру и расстегнули ремни лебедки, сдавившие рёбра. Тошнотворный запах гари и паленого мяса ворвался в легкие, и Дрейк понял, что всё это время у него не получалось даже толком вдохнуть.

Ему помогли сесть, прислонив спиной к одной из цистерн. Перед глазами качались грязные белесые пряди. Дрейк пару раз моргнул, чтобы они исчезли, но их стало только больше: Конни присел перед ним на корточки, неловко растопырив колени, и протянул ему что-то на ладони.

Это был запылившийся черный коммуникатор с треснутым экраном, на котором едва мерцало непрочитанное сообщение, рассыпающееся на битые пиксели. «Получено 6 (шесть) мыслеобразов Элизабет Барри. Для просмотра мыслеобразов вам следует явиться…»

– …нашел под цистерной… – голос Конни доносился до него сквозь оглушительный звон в ушах. – Это твое?

Дрейк уставился на буквы, из которых складывалось женское имя, отдававшее южным солнцем, лавандой и морской солью.

– Нет, – просипел он с натугой, чтобы перекрыть звон в ушах. – Это чужое.

Глава 9. Мия

Волосы опять лезли в глаза, и Мия сердито сдула их с лица. Она хотела записаться на стрижку за неделю до того, как во время совещания по ближайшему финалу у нее закружилась голова и Наранья из отдела рекламы громко сказала, что это, конечно, из-за беременности и не стоит волноваться.

Теперь стричься было как-то бессмысленно. Мия пригладила зеленые пряди, мельком представив их за стеклом в криохранилище, и твердо решила ничего не трогать.

Краем глаза она увидела, как мимо ее кабинета в который раз тенью прошмыгнул парень из нарративного отдела – кажется, его звали Шон. Нарративщики сидели на нижнем уровне Амальгамы и жаловались, что пневмопоезд ходит прямо у них по головам, хотя их разделяло двадцать восемь этажей и самая современная звукоизоляция. Им было запрещено появляться на верхних уровнях, где располагались отделы, занимавшиеся стратегическими расчетами, но они всегда находили предлог, чтобы пробежать по коридору, прислушиваясь к происходящему в прозрачных кабинетах и переговорках, – тем более теперь, когда в отделе политкоррекции были такие изменения.

С того самого совещания, после которого она отправилась в клинику Колфилд, а потом в Центр Сновидений, Мия то и дело ловила на себе взгляды коллег. Она и сама бы дорого дала за кандидата с таким сочетанием жизненных обстоятельств: погибший ребенок, попытка самоубийства и лишение прав на медицинские решения, новая беременность… Мия машинально прикинула в уме коэффициент состязательности; для белой гетеросексуальной женщины в такой ситуации он выходил неприлично высоким – таким, что тянул на финал месяца. Если бы она была кандидатом, весь отдел носил бы ее на руках.

Сейчас коллеги наблюдали за ней с затаенной завистью. О профессиональной конкуренции в «Кэл-Корпе» ходили легенды. Любого сотрудника, даже на самой высокой должности, могли уволить в любой момент и за любой промах – кроме тех, кто получал номера.

Поправку об их обязательном трудоустройстве приняли двенадцать лет назад под давлением Планетарной Ассоциации Психотерапевтов; отец Эштона входил в рабочую группу, занимавшуюся конкретными формулировками. Номер объявлялся одной из главных социально-психологических ценностей, но его получение было сильнейшим стрессом. Чтобы не допустить суицидального поведения пациентов во время подготовки к Переносу, их надо было занять делом. После получения номера ни один работодатель не имел права не только уволить сотрудника, но даже сократить объем его служебных обязанностей. Для работника «Кэл-Корпа» две недели до Переноса были поистине райским временем: можно было принимать любые решения, не боясь оказаться на улице. Этим, конечно, пользовался топ-менеджмент корпорации: если сотрудника нельзя уволить, из него надлежало выжать весь креатив, на который тот был способен.

Мия вздохнула и потерла переносицу: перед ней на прозрачном экране светился каталог на тридцать с лишним голографических анкет, и все надо было отсмотреть и обсчитать сегодня до вечера.

Шлем виртуальной реальности лежал тут же на столе, но Мия коснулась экрана, чтобы затемнить стены: она любила отсматривать голограммы в полном размере, выводя их в центр своего кабинета. К тому же это была совершенно легальная возможность хотя бы на время перестать быть экзотическим экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение в прозрачной витрине.

Взяв в руки планшет и крутанувшись в кресле, она оказалась лицом к лицу с толстым красноволосым азиатом. Его рыхлое тело свисало с высокой студийной табуретки, как оплавленный зефир. Азиат быстро зашевелил губами, и Мия поняла, что забыла надеть наушники. Утренний укол стабилизатора снимал головокружение, но оставлял легкое ощущение нереальности происходящего, словно картинку перед глазами отмыли до блеска и выкрутили цвета на максимум. Даже сенсорные линзы с эффектом живого хрусталика не давали такой резкости. От красоты окружающего мира у Мии захватывало дыхание, так что она забывала о самых простых вещах.

Не отрываясь от блестящих жирных губ азиата, Мия нащупала наушники на столе у себя за спиной. Голос у азиата оказался менее красочным, чем внешность. Это было не очень хорошо: исследования показывали, что 32.8 % мужской аудитории слушали, а не смотрели финалы, параллельно занимаясь домашними делами. Мия сделала пометку в планшете.

– …для меня стал развод, – промямлил у нее в голове азиат. – Я набрал шестьдесят четыре килограмма, потому что перестал выходить из квартиры… потому что… жена теперь живет с нашей соседкой, и… я боюсь…

Губы у него задрожали. Азиат легко плакал – это было хорошо: 74.9 % женской и внегендерной аудитории смотрели финалы ради сильных эмоций. Мия сделала соответствующую пометку.

– …боюсь встретить их в лифте… – наконец выдавил из себя азиат и зарыдал в голос.

Следующие пятнадцать минут были наполнены всхлипами,