Другие грабли. Том 2 - Сергей Сергеевич Мусаниф

— У аппарата, — сказал я.

— А поехали бухать, — предложил Петруха.

— Прости, я не в настроении, — сказал я, хотя отказывать человеку, который уже столько всего для меня сделал, было натуральным свинством.

Другие бы сказали, что пить в такой ситуации — это самое оно, традиционный путь русского мужчины, которого только что отшила женщина, которая ему нравится, но я-то себя знаю.

Алкоголь в принципе не способен решать проблемы, а у меня не получается даже о них забыть. Алкоголь не улучшает настроения, он усиливает то, которое есть, и если я начинаю пить спокойный, расслабленный и довольный, то получается вообще отлично. Но если вот как сейчас, то во время загула я погружусь в черную депрессию с желанием убивать людей, что для этих самых людей может плохо закончиться.

Ну а потом и для меня.

— Чего-то не похоже, что для тебя эти годы отсутствия всего за два дня пролетели, — сказал Петруха.

— Это почему же?

— Потому что ведешь себя, как старпер, — сообщил он.

— Ну извини, не все могут быть вечно молодыми и вечно пьяными, — сказал я.

— Но все должны к этому стремиться, — сказал Петруха. — Ладно, это все лирика, хочешь быть старым и скучным, будь им. Теперь по делу. О встрече с экспертом я договорился. Завтра в десять. Между прочим, пришлось все свои дела отложить, а дел у меня, сам понимаешь, немало.

— Ценю, — сказал я. — Куда подскочить?

— Не надо никуда подскакивать, я за тобой машину пришлю. В девять будь готов, карета будет у подъезда.

— Да я и сам могу, — сказал я.

— Сам ты туда дорогу полтора часа искать будешь, — сказал Петруха. Ну да, навигаторы-то еще не изобрели. Точнее, может уже и изобрели, но в широком доступе их еще нет. — И потом тебя все равно на тачке на территорию не пустят.

— А тебя пустят?

— А меня пустят, потому что я там главный спонсор и филантроп, — сказал Петруха. — Попробовали бы они меня не пустить.

С одной стороны, было немного любопытно, каким же бизнесом он занимался, что сумел так подняться всего за пару лет, но с другой я понимал, что спрашивать об этом не стоит. И для собственного спокойствия, и чтобы его в неловкое положение не ставить.

— Тогда давай так и сделаем, — согласился я.

Конечно, я предпочел бы поехать за рулем, но искать какой-нибудь засекреченный НИИ в дебрях еще не превращенной в сборище арт-объектов промзоны мне не улыбалось.

— Ладно, тогда отдыхай пока, — сказал Петруха.

— До скорого, — сказал я, нажал кнопку отбоя и положил телефон на пол рядом с диваном.

И едва я отнял руку от трубки, как телефон зазвонил вновь.

— Забыл чего? — поинтересовался я.

— Здравствуйте, Василий. Нам нужно поговорить, — и это оказался не Петруха.

Голос был незнакомый, но говоривший знал меня по имени, отчего сразу запахло хронодиверсантами, парадоксами и перестрелками в ночи.

— Мы уже разговариваем, — резонно сказал я.

Я попытался вспомнить, сколько нужно времени, чтобы узнать адрес, по которому установлен телефонным аппарат с известным тебе номером, а потом сообразил, что в этом нет никакого смысла. Если это те, кто я думаю, а не наш родной КГБ, решивший поставить на прослушку телефон одного из своих бывших сотрудников, то времени у них вообще вагон, и это значит, что адрес им уже известен.

— Не по телефону.

— Допустим, — сказал я. — А вы из какого времени звоните?

— Из настоящего.

Это был так себе ответ, поэтому я уточнил.

— Из настоящего для вас или настоящего для меня? — в конце концов, Сашка рассказывал, что их кураторы умудрялись звонить им из будущего. Правда, не уточнял, требовался ли им для этого в прошлом специальный телефонным аппарат или нет. Может, и не требовался. Может, тогда требовался, а сейчас уже нет. Будущее же тоже на месте не стоит. — Год у вас сейчас какой?

— Такой же, какой и у вас, разумеется. Девяносто третий.

Как узнать, врет он или нет? Телевизор попросить включить, и чтоб трубку поближе к динамику поднес? Да и какая разница, из какого он времени, если он хронодиверсант и в любой момент может в другое прыгнуть?

— Ладно, с этим разобрались, — сказал я. — Теперь к следующей проблеме. Вы меня знаете, а я вас — нет.

— На самом деле, заочно мы уже довольно давно знакомы, — сказал он. — Вы наверняка слышали о нашей организации, когда мы сотрудничали с небезызвестным вам отделом Х.

Ого.

Никак, сами кураторы до меня дозвонились. Значит, Петруха был прав, они не убрались из нашего времени насовсем, они просто ушли в тень, и неизвестно, как это сказалось на их возможностях. Они потеряли влияние на огромный репрессивный аппарат, принадлежавший государству, зато теперь у них развязаны руки, и они могут сами делать, что захотят, не спуская приказы по инстанциям, а сразу переходя к делу.

Наверное, это должно было даже повысить их эффективность в отдельных случаях, хотя поглощало куда больше ресурсов и потребовало увеличения операционных расходов. Или как там у этих бюрократов принято говорить.

— И чего вы хотите?

— Как я уже и сказал, просто поговорить, — сказал куратор. — В восемьдесят девятом у нас не получилось достичь взаимопонимания, так почему бы не попробовать сейчас? Я хотел бы разъяснить нашу позицию. Объяснить, чем чревато ваше нахождение в этом временном потоке и предложить альтернативные варианты решения этой проблемы.

— Альтернативные? Это такой эвфемизм для пули в затылок?

— Мы стараемся обойтись без насилия там, где это только возможно, — сказал он. — И я гарантирую, что на этой встрече вам ничего не будет угрожать.

— А вы бы сказали, если бы это было не так?

— Я понимаю, что вы испытываете проблемы с доверием, и понимаю, почему они возникли, — сказал куратор. — Но я еще раз заверяю, что нам нужен просто разговор.

— Все так говорят, — сказал я.

— Поверьте, эта встреча и в ваших интересах тоже.

— И так все говорят.

— Вас пытались убить, — сказал он, и это