Гладиатор для неё (СИ) - Алекс Разум

сильно нервничала и пыталась при помощи грубостей успокоиться, — Тебе не о будущем сейчас размышлять надо. Думай, как жизнь свою сохранить. Может так случиться, что и не познакомишься с отцом. И ланистой его не станешь.

— Ты бываешь грубовата, патрицианка, — сказал Германус, улыбаясь, — У тебя появляется складка между бровями. Это тебя не красит.

Он приложил указательный палец ей на лоб. Она отстранилась.

— Придумал, как доберешься к этому, твоему, Горацо с Аппиевой дороги?

— Думаю завтра туда ехать. Скажу, что у Луция будет с собой крупная сумма. И если все пройдет успешно, и он окажется в подземном мире — Горацо лично получит сверх того.

Она молчала и смотрела в пол. Смутные мысли посетили ее голову и заняли разум. Девушка из приличной римской семьи вынуждена вести дела неизвестно с кем. Как на такое ее поведение отреагируют боги. Не изменится ли ее судьба после этого. Надо будет каждому из высшего пантеона принести щедрые жертвы. Когда же все пройдет успешно — вообще всем богам сделать богатые подношения. Еще нужно сохранить все в тайне, если кто-нибудь посторонний узнает о ее делах с гладиатором — ее ждет строгий суд. Такой, приговор, в котором будет жесток.

— Надо же, — произнесла вслух она, — надеюсь на помощь разбойника с дороги…

— Не такого ты ждала от жизни, родившись в семье благородных.

Гладиатор снова улыбался, обнажая все свои зубы. Она посмотрела на него, но не ответила. Пальцем показала на кувшин с вином. Он догадался, встал, и наполнил два терракотовых кубка, до самых краев. Пили они молча. Каждый думал о своем. Вернее, Атилия не могла знать, о чем сейчас думает Германус. Почему-то ей казалось, что он вспоминает о местах, где родился.

— Скажи, как тебя звали там, ну в родных краях? Ты помнишь?

— Помню, — гладиатор уже не улыбался, — Имя, которое дают родители можно говорить только самым близким. Здесь я никому его не говорю. Когда мужчина взрослеет — окружающие называют его так, чтобы все догадались. Ну, кого-то зовут Патлатый, кого-то Длинноногий. Другие получают имя за заслуги или умения. Кого Кузнец, кого Рубака, или Убивший медведя. Здесь меня стали звать Германус — это имя меня устраивает. Так что ни к чему тебе, матрона, мое настоящее имя.

Она не обиделась. Смачно отсербнула вина, и со звуком его проглотила.

— У меня к тебе просьба, — сказала она, — Называя меня по имени. Не надо, пожалуйста, каждый раз подчеркивать мое происхождение, или положение в обществе.

— Как скажете, госпожа Атилия.

— Без госпожи. Только имя. Попробуй — ты же вольный человек.

— Хорошо, Атилия. Только имя, — Германус глянул ей в глаза, — Кажется, ты хочешь что-то еще спросить?

Она допила вино и, поставив свой кубок на столик, снова показала на кувшин. Он поднялся и опять наполнил его до краев. Атилия сделала длинный глоток. Вино было густое и терпкое. Наверное, очень долго оно стояло в здешних подвалах. Старое вино пьянит больше чем обычно. Она повернулась к нему лицом.

— В каких богов ты веришь? Лишь в своих или в римских также?

— Да у вас такие же боги как у нас. Только называются по-другому. Юпитер — это Вотан. Отец всех богов, или старший брат для некоторых из них. Есть Юнона, его сестра и жена. Бог оружия Вулкан, у нас просто зовется — Меч. Есть предки стерегущие жилье — мы зовем их деды, вы пенаты. У каждой реки и леса есть свой бог-хранитель. У всякой горы тоже есть, и у каждой долины. Их много.

— Как ты думаешь — боги будут злиться на меня? Ну, из-за Луция.

— По мне, это зависит от того как ты сама чувствуешь, и во что веришь. Если ты и вправду спасаешь свою жизнь, они не должны на тебя злиться. А вот люди будут, если узнают. Они захотят тебя привязать к столбу и выпустить хищников. Такие казни часто проводят на арене перед боями, — он снова нахмурил брови, — Поэтому нельзя доверяться даже тем, кого считаешь преданным тебе. Я вот никому не доверяю — и пока живой.

— А когда появится женщина, которую ты полюбишь, разве ты ей не станешь доверять?

— Наверное… Я еще не знаю. Я, пока не любил. А ты?

— Ну, мужчин — никого. Только отца, но это же по-другому…

Германус придвинулся к ней вплотную. Она от неожиданности отодвинулась. Он всей пятерней зарылся ей в волосы и, аккуратно притянув к себе, стал целовать. Она его не отстранила, хотя и не отвечала на его поцелуй. Возможно, ей стоило разозлиться на такую наглость. Только злости, никакой, не было.

Он целовал нежно и неторопливо. Атилия забылась ненадолго. В какое-то время, вино пьянило и не давало быстро соображать. Ей показалось это забавно, даже приятно. Гладиатор, обняв, стал прижимать ее к себе. Она вспомнила где и с кем. Положила ему ладонь на грудь, и осторожно отодвинула от себя.

— Нет, Германус, я не могу, — выдавила слова.

Он все еще обнимал ее и смотрел прямо в глаза. Атилия резко поднялась, выбравшись из его объятий, и пересела подальше.

— Серселия или еще кто-нибудь могут увидеть, и мне станет стыдно, — сказала шепотом.

— Можем пойти в спальню, — так же прошептав, ответил он.

— Нет, мы не должны… Не сейчас.

Она встала и быстро пошла в сторону спальни. По дороге позвала рабыню:

— Фелица, готовь меня ко сну!