Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На террасе между колоннами стояли столики с мраморными столешницами и садовые стулья. Некоторые столики были в клеточку, то есть на них можно было играть в шахматы, фигуры выдавала под расписку администратор.
И вот как-то раз, когда я, как обычно, стояла на террасе и сосредоточенно отковыривала с дальней колонны и так уже сильно прореженную и облезлую штукатурку, меня поманил к себе Михаил Филаретович.
Тогда я еще не знала, что это он, просто заметила пожилого, как мне казалось, мужчину в светлом летнем пиджаке, который расставлял фигуры на столике в клетку.
Я подошла, и он стал мне называть фигуры и показывать, как ходит каждая. С этого момента и началось наше знакомство. С этого момента пансионат вошел в мою жизнь и стал для меня если не всем, то очень многим.
Алюня возила меня туда семь раз, то есть в общей сложности я провела там четырнадцать месяцев. И если честно, то охотно променяла бы всю среднюю школу на эти месяцы.
* * *
Я шла по набережной канала Грибоедова, поочередно глядя то по сторонам (чтобы не пропустить Вадимова знакомца), то под ноги, чтобы не навернуться на льду. Потому что тротуар был покрыт сплошной ледяной коркой, к тому же подтаявшей, так что ничего не стоило поскользнуться и что-нибудь себе сломать. Вон девчонка ковыляет на костылях, ногу на весу держит. У нас в доме одна женщина руку сломала – навернулась прямо у подъезда, так врач в травмпункте еще и обругал: вечно, сказал, вы, бабы, одежду бережете, руки подставляете, чтобы в грязь не вляпаться. Плюхнулась бы на задницу, пальто, конечно, ни одна химчистка не примет, зато конечности целы.
Ну, сидит она теперь дома, скучает. Муж даже на улицу одну не выпускает, чтобы снова она не навернулась, только по выходным ее под ручку водит. Делать, говорит, совершенно нечего, поскольку рука-то правая полностью в гипсе. Ну и надумала она хоть в парикмахерскую сходить. Добралась кое-как пешком, салон близко. Как увидели ее мастера – так хохот не сдержали. Входит она в зал, а в соседнем кресле девица сидит с левой ногой в гипсе, а через кресло от нее – еще одна женщина постарше, с правой ногой… Мастера ржут – вывеску, что ли, поменять, что салон теперь для инвалидов…
Так что мне таких подарочков не надо, меня водить на прогулки некому, да еще за Алюней присматривать нужно. Однако где же этот тип, кого Вадим мне сосватал, что-то его не видно…
Вдруг подбежала красивая серебристо-серая собака и ткнулась носом мне в колени.
– Привет! – сказала я удивленно и пригляделась к этой собаке. Она показалась мне знакомой.
– Рей, не приставай к девушке! – послышался рядом строгий мужской голос.
Я подняла голову – и увидела высокого мужчину лет примерно под сорок, с седыми висками. И тут я вспомнила и его, и собаку.
Это их я встретила несколько дней назад возле дома, где жил Михаил Филаретович. Тогда еще хозяин нес своего пса на руках, потому что он не оправился от наркоза. А мне в полутьме подворотни померещилось, что навстречу идет человек с собачьей головой, похожий на египетское божество…
Ну да, это ведь было неподалеку отсюда! Вот он, дом Филаретыча, в соседнем квартале.
– Здравствуйте, – сказала я хозяину Рея, – ну как, он выздоровел? Чувствует себя хорошо?
– А, это ведь вас я встретил, когда вез Рея от ветеринара! – Мужчина улыбнулся. – Надо же, как тесен мир!
– И правда…
Я уже хотела пройти мимо, как вдруг он добавил:
– Кстати, вам привет от Люцифера.
Опаньки!
Я уставилась на него во все глаза:
– Так это вас я должна была здесь встретить?
– Выходит, меня.
– Вы – тот самый супермен, о котором говорил Вадик?
– Ну, насчет супермена – это преувеличение, но да, Вадим просил меня вам помочь. А я ему многим обязан, так что постараюсь вас проконсультировать. Если смогу, конечно. Пойдемте, где-нибудь посидим, поговорим…
Я огляделась по сторонам.
– Ну, вон, видите, это самое кафе «Башмачок», там нам никто не помешает… – он указал на неприметное заведение неподалеку.
– А как же Рей? – Я сочувственно взглянула на собаку. – С ним нас вряд ли пустят, а оставлять его на улице жалко…
– Пустят, пустят! Он очень воспитанный пес, умеет себя вести, и вообще его тут хорошо знают.
Мы перешли дорогу и вошли в кафе.
Дверной колокольчик негромко звякнул.
Кафе было совсем маленькое, в нем едва поместились четыре столика. За стойкой стояла симпатичная, немного полноватая блондинка. Она приветливо улыбнулась моему спутнику, как старому знакомому, и помахала рукой Рею.
Мы сели за угловой столик, Рей улегся у ног хозяина и тихонько зевнул.
– Игорь, тебе как обычно? – осведомилась блондинка. Выходит, здесь не только Рея хорошо знают.
– Да, двойной эспрессо.
– А девушке твоей?
Мужчина вопросительно взглянул на меня.
Я слегка поморщилась от слов «девушке твоей», но не стала заедаться и попросила большую чашку капучино.
Официантка быстро сварила нам кофе и принесла, добавив к каждой чашке сдобную домашнюю печенинку.
Рей открыл глаза и с интересом взглянул на печенье.
– Можно ему дать? – спросила я Игоря.
– Ну, ладно… нехорошо, конечно, вредно для зубов, но иначе он будет клянчить.
Я отдала свое печенье Рею, он его мгновенно сглотнул, благодарно взглянул на меня и снова положил голову на лапы.
– Итак, – начал Игорь, – чем я могу вам помочь?
Я покосилась на официантку, но Игорь успокоил меня:
– Света не слушает то, что ее не касается!
Я перевела дыхание и рассказала, что работаю в музее, что к нам привезли ценные древнеегипетские артефакты для открывающейся выставки и что я заметила на экскурсии весьма подозрительную парочку. А также что Вадик пробил номер их машины и узнал о них много интересного.
– Да, об этом он мне сам рассказал, – кивнул Игорь.
Я продолжила свой рассказ, но не стала рассказывать о подозрительной смерти Михаила Филаретовича, о его посмертном послании и о встрече с Бруно Мартиновичем.
Я сама толком в этом не разобралась, и вообще, незачем все выкладывать малознакомому человеку. Хоть Вадик его хорошо характеризует, я-то его впервые вижу…
– Итак, что вы обо всем этом думаете? – спросил Игорь, когда я замолчала.
Я удивленно взглянула на него: он буквально перехватил
