Тайландский детектив - Ирина Баздырева

Подошел Семен Геннадьевич, отдал сумочку, и вызвал соседний лифт.

— Не расстраивайся. Главное, что для тебя все закончилось благополучно, — подбодрил он ее, когда они спускались на первый этаж. — Признаться, я даже не рассчитывал вытащить тебя, а вот подишь ты….

Они вышли из здания и он повел ее к своей «Хонде». Устроившись за рулем, Семен Геннадьевич сразу же включил кондиционер.

— Уф-ф, сколько живу здесь, а никак не могу привыкнуть к этой жаре, — пожаловался он, отдуваясь и выруливая со стоянки. — Отвезти тебя в отель?

— Только не туда, — устало покачала головой Катя, глядя в окно.

— Ясно. А куда хочешь?

— Туда где можно как следует напиться и накуриться.

— Курить я тебе не дам, а то привыкнешь. А вот, насчет выпить могу устроить, если конечно возьмешь меня за компанию.

— Возьму.

— Тогда едем гулять в старую часть города. И не переживай ты так из-за этого мужика, а, Катюх? Вернется он к тебе. Судя по тому, как он за тебя бился, ты для него «не легкая интрижка». А пока он чудит, мы с тобой как следует, напьемся.

— В стельку, — решительно кивнула Катя, за эти несколько часов, лишившаяся всех своих иллюзий.

Глава 7

По проспекту они доехали до крепостной стены, отделяющей старый город от новых построек и, миновав ворота, въехали в его узкие улочки, петляя и путаясь в них, пока, в конце концов, не застряли между фруктовым лотком и осликом, груженным корзинами с зеленью. Семен Геннадьевич долго сигналил, а потом, потеряв терпение, принялся орать, показывая рукой, чтобы отогнали осла с дороги. Ослик, привыкший к уличному крику, меланхолично жевал, поводя длинными ушами, а его хозяин лишь вяло отмахивался от нервного фаранго, не спеша сгружая корзины с салатом.

— Один осел куда ни шло, но когда их сразу двое… — возмущался Семен Геннадьевич и, не теряя надежды поторопить хозяина ослика, снова закричал, перемежая тайский язык русским матом. Продолжая игнорировать беснующегося фаранго, таец оживленно торговался с хозяином лавки, все больше распаляясь и, вдруг принялся колотить ослика по спине. Тот обиженно заревел.

— Идиот! — рассвирепев, перешел на русский Семен Геннадьевич. — Оставь животное в покое, кому говорят!

Ослик посеменил вперед, а его хозяин, ослепительно улыбнувшись Семен Геннадьевичу, помахал ему рукой.

— Да пошел, ты! — улыбнулся в ответ Семен Геннадьевич.

С завистью глядя на обгоняющих их пешеходов, они полчаса добрались до парковки, до которой дошли бы минут за десять. Кое-как втиснув «Хонду» между «Пежо» и какой-то пропыленной, заляпанной грязью колымагой 60-х годов, Семен Геннадьевич с Катей, миновали оживленный людской поток, и заняли освободившийся столик, укрывшись под навесом уличного кафе. Столики были заняты одними туристами, которых в старом городе было больше чем в современном центре Чиангмая. Здесь стоял резкий запах водорослей и рыбы.

— Знаешь, Катюх, чем напиваться может тебе стоит выговориться? Эффект будет тот же, зато голова болеть не будет и похмелье не замучит.

— Давайте не будем сегодня говорить об этом. С меня достаточно допроса, чтобы выворачиваться наизнанку еще и перед вами, — угрюмо проговорила Катя. Ей хотелось поскорей забыться, а не начинать ворошить все заново.

— Как хочешь.

К ним подошла маленькая и изящная тайка с ярким малиновым цветком в длинных волосах. Кольца ее серебряных серег по размеру не уступали многочисленным браслетам на ее тонких руках. Улыбаясь и, словно не замечая Семена Геннадьевича, не отрывающего глаз от, темнеющей сквозь тонкую ткань короткого топика, ее маленькой груди, девушка на ломаном английском языке спросила, что господа желают заказать. Переведя взгляд с груди на золотистую пуговку, поблескивающей в пупке ее плоского гладкого живота, Семен Геннадьевич заказал пива, стеклянной лапши для себя, и шашлык сотэ для Кати.

— И десерт, — попросила Катя, — фрукты и мороженое.

— Погоди ты с десертом. Я знаю одно место, где подают сказочное мороженое… Куколка, — промурлыкал он, провожая взглядом отошедшую официантку. — Почему так получается, Кать, что до замужества женщины воздушны и хрупки. Взять хотя бы мою Галку, когда выходила за меня, разве что не амброзией питалась, наизусть Цветаеву читала со слезами и с придыханием, а сейчас отяжелела. Какая там Цветаева! Зарплату до копейки рассчитывает, хотя хватает нам с лихвой. Детей-то у нас нет.

— Почему?

— Они ее в отличие от шуб и драгоценностей не интересуют. Мужчина оценивается ею не по уму, не по душевности и способностям в постели, представь, это ее тоже не интересует, а потому, насколько ценен подарок, который он ей подарил.

Принесли пиво и заказанные блюда.

— В постели в самый пиковый момент, она может запросто поинтересоваться, сколько я получил в этом месяце и дали ли мне премию, — продолжал он, открыв банку с пивом, шумно с нетерпением, отпив добрую ее половину.

Семен Геннадьевич вовсе не жаловался и, хотя говорил с едкой иронией, в его голосе слышалась горечь. Покачав головой, Катя ограничилась высказыванием где-то вычитанным ею:

— «Женщина с колыбели — чей-нибудь смертный грех».

— Точно сказано, Галка и есть мой грех. А ты… ладно — молчу, — усмехнулся он, когда Катя укоризненно взглянула на него, подняв глаза от шампура с нанизанными на него кусочками жареных овощей.

— Домой хочу, — вздохнула Катя и вдруг дернулась: острый сотэ обжег ее саднящую губу.

— Все-таки этот твой Вонг порядочное животное, это ж надо так поцеловать… — не удержался Семен Геннадьевич, и предложил: — Пошли за десертом?

С трудом проталкиваясь сквозь плотный людской поток, они пробирались туда где было чуть посвободнее и вышли к реке. Здесь, прямо с лодок, шла оживленная торговля свежей рыбой. С лодки на лодку были перекинуты мостки и Семен Геннадьевич предложил Кате прогуляться по этому своеобразному рыбному рынку. Цепляясь за рыхлое плечо юрисконсульта, стараясь все время сохранять равновесие на узких перекидных досках, Катя заметила ему подрагивающим голосом, что в жизни так не «прогуливалась». От дыма, запаха жареной рыбы и постоянно покачивающихся под ногами мостков и лодок, Катю замутило, и они поспешили вернуться на берег.

У прилавка, разукрашенного разноцветными ракушками, Семен Геннадьевич дал ей стакан легкого белого вина. И все бы ничего, если бы продавец не стал предлагать Кате «закусить» улитками и предлагать деликатес из змей, которых держал здесь же в закрытых корзинах. Эти самые деликатесы изготовлялись тут же и, как ей старательно перевел слова зазвавшего их продавца Семен Геннадьевич, он мог на ее потребу сделать стейк из кобры, суши и суп из тех же змей и даже рагу. Кончилось это тем, что Семен Геннадьевич смеясь, поспешил увести оттуда зажавшую ладонями рот, Катю.

Опять, втянувшись в кипящую людскую толпу, они выбрались из нее возле небольшой кондитерской. Им повезло, там нашлось свободное местечко, и они заняли столик, блаженно вытянув гудящие ноги. После жары, духоты и пыли, Катя наслаждалась прохладой небольшого уютного зала, видом белых ажурных пластиковых стульев, увитых зеленью арок и, похожих на огромные ананасы, пальмы в бамбуковых кадках, что отделяли каждый столик от соседних, создавая иллюзию укрытых зеленью беседок.

Перед Катей поставили вазочку с пирамидкой из мороженого, облитого карамелью и шоколадом. Семен Геннадьевич от мороженого отказался, зато заказал им обоим по бокалу красного, сладкого вина. Вино Кате понравилось даже больше чем десерт, и они повторили заказ, напрочь забыв о мороженном. От выпитого на Катю нашла беззаботность. В самом деле, что такого произошло? Ну, дала она маху, но ведь не со зла, не специально. Это Дракон, гад, повернул все так, что бы унизить Вонга.

— Правильно, — согласился Семен Геннадьевич. — Кого и надо отметелить, так это его.

Катя удивленно воззрилась на него — она, что говорила вслух?

— А что тут такого? — удивился Семен Геннадьевич. — Раз душа просит, то и говори. Но, вот ведь в чем парадокс: Дракон, как ты обозвала его очень верно, истрепал тебе нервы в лоскуты, и ты все равно ничего не имеешь против него. Правильно? Стоило же Вонгу чуть насупиться, и ты уже из себя выходишь. А что такого? Прачат не так уж и не прав. В конце концов, Вонг здоровый мужик. Столько лет без бабы. Снял туристочку на сезон: она его мало что ублажит, так еще и заплатит? Плохо ли? То, что ты заплатила не страшно. Было бы, только за что. Так было за что? А? Молодец, оторвалась по полной… И ведь умудрилась как-то растормошить такую чугунную болванку, как Вонг, — и Семен Геннадьевич с мужским цепким любопытством глянул на Катю.

Катя размешивала подтаявшее мороженое с карамелью. Ей не очень нравился фамильярный, несколько развязный тон Семен Геннадьевича, появившийся сразу после допроса. Но сказать, что с Вонгом у них ничего не было и оправдаться, она не могла. Он уже не поверит в ее объяснение. Да и кто бы поверил, слишком они невероятны даже по сравнению с той ложью, что они нагромоздили на допросе. Нагромоздили так, что она едва не придавила их самих. И потом, после того унижения, что ей пришлось вынести, было бы слишком если она до кучи, унизит еще саму себя, нарушив обещание которое дала Вонгу. Обещание молчать об их уговоре в номере «Бешеной коровы».