Отпуск в другом мире, или Жених-колдун в наказание - Нора Арон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но все когда-нибудь кончается. Вот и мое нескончаемое путешествие, наконец, подошло к концу. Я была на месте. Вот только «выкинуло» меня, разумеется, не у самого дома Маркшоу. Придется полетать еще немного.
Город N будто потерял краски и поблек. Прохожие казались размытыми тенями, слабыми отблесками себя реальных, казалось, я смотрю сквозь мутное стекло, да еще и город накрывают сумерки. Здесь было неуютно. А еще очень холодно, шел пар изо рта.
Дом я увидела издалека — над ним собиралась настоящая буря, метали молнии, гремел гром. Я ужаснулась: неужели опоздала и слова проклятья уже сказаны? Я ринулась туда и «подошла» как раз в тот момент, когда появилась ведьма и полил дождь.
Я с трудом узнала Индиру Матиас. Женщина была одета как нищенка, струи воды стекали по ее прекрасному, искаженному яростью, лицу и терялись в складках серого платья. Она была простоволосая и босая. Но в глазах Индиры застыла боль и отчаяние. И я поняла — она любила лорда Маркшоу и страдала от его предательства.
Хлопнула входная дверь и разъяренный Гектор вышел навстречу бывшей любовнице.
— Как ты смеешь приходить сюда? — прокричал он. — Убирайся и оставь, наконец, нас в покое!.. Неужели тебе самой не опостылело обивать порог этого дома?
— Ты бессовестный обманщик и предатель! Не будет тебе покоя! Знай, что я буду отравлять каждый твой день…
Как страшно было взирать на то, что стало с любовью этих двоих. Я помнила их вдвоем на портрете в камере Арта — они были такие счастливые. Почему любовь превращается в ненависть?
— Не бывать этому больше… Я официально обратился в магическое сообщество и попросил защиты. — Гектор протянул Индире какой-то документ, бумага тут же промокла насквозь, но, видимо, это не помешало ведьме ознакомиться с текстом послания. Она разорвала его и зарычала. Лорд в ответ лишь рассмеялся.
— Это всего лишь копия, безмозглая. Видишь, даже твои сестры поддержали меня!.. Если нарушишь запрет — окажешься взаперти за семью замками, тебя упрячут в монастырь, женщина!
— Вот как поступают настоящие мужчины, верно? Какое мужество, какое благородство… ты истинный, достойный представитель древнего рода Маркшоу. — Индира усмехнулась. Потом закрыла глаза, размышляя о чем-то (увы, я знала, о чем!) и хищная улыбка искривила ее губы.
— Что ж, Гектор, я подчинюсь требованиям магического трибунала. Но прежде сделаю прощальный подарок…
Сиятельный лорд попятился, но все же взял себя в руки.
— Не смей угрожать мне… Прошлое пусть остается в прошлом, Индира. Прошу, подчинись и отпусти нас…
— Просишь? А больше ты ничего мне сказать не хочешь? — она сощурилась и Гектор поежился от взгляда ведьмы.
— Верно. Где тебе знать, что такое честь и верность… Но будем надеяться, что у твоих потомком окажется не столь гнилое нутро!.. А посему я заклинаю…
Я навострила уши, начальные строчки проклятья послушно всплыли в памяти и вот я наяву слышала хорошо знакомые слова и с нетерпением ждала окончания фразы:
Когда сердце твое наполнится любовью, душа погрузиться во тьму,
Проклинаю тебя и всех мужчин рода твоего,
Пусть каждый из них вкусит горечь любовной муки.
Снимет проклятье лишь та, что полюбит всем сердцем и душой,
И чья любовь будет взаимна и жертвенна! Да будет так!
Что, и это все? Я почувствовала не меньшую ярость, нежели старый лорд и его ведьма, так как осознала, что понятия не имею, что все это значит!..
И тут мое Настоящее стало притягивать меня назад, в Будущее, разрывая связи с Прошлым, насильно вытаскивая меня из этого дня.
Молния, ставшая смертельной для Маркшоу, и серебряная подвеска на шее у Индиры были последним, что я увидела, перед финальным «прыжком».
Я возвращалась с болью в душе и в физическом теле. Перемещение во времени продержало меня в бреду всю следующую неделю — меня страшно лихорадило. Саша и Сили неотступно сидели у моей постели. Мари, как мне сообщили позже, сильно ослабела и, не в силах спорить с разгневанным женихом, была вынуждена уступить и оказалась под «домашним арестом».
А я, немного придя в себя, горько расплакалась. Столько сил, смертельный риск, тяжелый переход — и все зря! То, что я узнала, не могло помочь обернуть проклятье вспять. Это была скорее какая-то жуткая издевка. Может быть Арт был прав и ведьма всего лишь посмеялась над его родом?
Я готова была сдаться на милость победителя.
Несколько дней я бездумно бродила по заросшему саду поместья Астельрот и страдала, мучилась, меня душили рыдания, потом наступала апатия и снова возвращались слезы. Никогда еще я не чувствовала такое бессилие!
Под конец недели от меня стали шарахаться нанятые Сили слуги, вероятно думая, что я семейное привидение. Саша приходила каждый день, утешала меня как могла, читала мои любимые книги вслух, пытаясь отвлечь от переживаний. Но всегда уходила еще более хмурая, чем приходила. Пару раз я видела, как они с Сили перешептывались. Наверняка, обсуждали мое состояние, жалели и искали выход из положения. Мне была абсолютно все равно.
Очередным утром подруга не пришла. Я маялась без дела несколько часов. Ничего не хотелось делать. Как вдруг меня окликнула пожилая смуглая служанка, она желала узнать, когда подавать обед. Удивительно, но кроме меня в доме не оказалось господ (с некоторых пор я считалась здесь гостьей, а родственники простили Сили!) и бедная женщина терялась и не знала как поступить — накрыть отдельно для меня и хозяина или дождаться Сильвера.
— Госпожа, не посчитайте дерзостью, но я недавно работаю на молодого Астельрота, а они уж больно горячи нравом. Что если я вам не накрою, а хозяин рассердится? Не знаю как и быть…
Почему-то захотелось помочь этой приятной женщине. Она напоминала чью-то добрую бабушку, так и представляла ее в кресле-качалке с клубком и спицами в руках.
— Как ваше имя?
— Марта, госпожа.
— Давайте поступим так: вы накроете стол на двоих, а дальше будет видно.
Марта выдохнула с облегчением. Теперь можно будет переложить всю ответственность на меня. Что ж, я хорошо понимала ее чувства.
Я сидела на своем уже привычном месте в малой столовой и лениво возила ложкой по тарелке. Есть совсем не хотелось, кусок в горло не лез.
— Прости еще раз, госпожа Кэтрин. Не угодно ли поменять блюдо, вероятно,
