Сорок изыскателей. Повести. - Сергей Михайлович Голицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понятно, после всех переживаний, когда я и Магдалина Харитоновна усаживались где-нибудь в укромном местечке на новом пароходе, мы с нею только пот со лба платочками вытирали.
Наконец четыре пересадки позади, и к вечеру мы благополучно приехали. По перекинутому трапу выскочили на каменистый берег. Голубая стрелка на столбике показывала дорогу на гору, поросшую лесом.
За кустами сирени, весь покрытый вьющимся диким виноградом, стоял зеленый двухэтажный дом с резными наличниками вокруг окон, с резным князьком под высокой крышей. Мы обошли его кругом. На террасе увидели вывеску:
«Музей имени народного художника СССР
Александра Кирилловича Ситникова».
Перед террасой раскинулся роскошный цветник…
Дверь террасы отворилась, вышел, грузно опираясь на палку и прихрамывая, коренастый плотный старик в белом халате, с белыми густыми и пушистыми усами, с громадной гривой седых волос над высоким лбом. Темные выразительные глаза, тонкий нос, резко очерченные губы и подбородок отличались редкой красотой.
Я его сразу узнал, так он был похож на своего отца, чей автопортрет я хорошо помнил по Третьяковке. Художник там изобразил себя с черными веселыми глазами, в таком же белом халате, с кистью в руке.
Вспомнил я и небольшой портрет сына — черноглазого мальчугана в голубой вышитой рубашке, держащего удочку. А теперь, спустя шестьдесят лет, этот мальчуган превратился в седого изыскателя Номер Седьмой. Старик глядел на нас такими же черными, как у отца, но словно виноватыми глазами.
— Что же это вы, друзья хорошие! Музей закрылся полтора часа назад. К нам нужно приезжать утренним пароходом. Идите этой дорогой, — он показал рукой, — через три километра будет деревня, там в школе можете переночевать, а утром возвращайтесь сюда.
А моя Соня — удивительно несдержанная девочка:
— Совсем не ходили, только плыли на пароходе, а устали больше, чем в любецком походе. И есть так захотелось!
Живые, умные глаза старика неожиданно заблестели так весело, словно солнышко выглянуло из-за облаков. Он улыбнулся и спросил:
— Вы в Любец ходили? Откуда вы сами?
— Мы изыскатели из Золотоборского дома пионеров. — Витя Большой гордо поднял голову. — Искали в Любце один портрет.
— Изыскатели? — удивленно переспросил старик.
— Вы Номер Седьмой?
Нет, моя Соня просто невозможна со своими бесцеремонными вопросами!
— Совершенно верно, девочка. А скажи, пожалуйста, не познакомились ли вы в Любце с остальными Номерами?
— Как же — с Первым, Вторым, Третьим, — перечисляла по пальцам Соня.
— А Номер Четвертый куда-то уехал, — подхватила Галя. — Он не сумел вырастить какие-то голубые георгины.
Старик задумался, поправил свои длинные седые волосы.
— Все мои старые друзья… Ревматизм не позволяет поехать навестить, — вздохнул он и тяжело повернулся ко мне: — У вас есть папиросы?
— Простите, не могу вам предложить, я некурящий.
— А были бы, я у вас их тотчас бы отобрал вместе со спичками. Вот, — указал он на сарай из толстых бревен, — наш сеновал, здесь будете ночевать. Как у вас с продуктами?
— Не беспокойтесь, мы на сухом пайке, — ответила Магдалина Харитоновна.
— Очень плохо, что на сухом. Катенька, Катюша! — позвал старик.
Из дома выкатился настоящий катышек. Такой маленькой кругленькой старушки я никогда не видывал; ну просто шарик, только что в платье и в фартуке.
И мы все догадались — это Номер Пятый, изобретательница пирогов.
— Катюша, — говорил старик, — представь себе, мальчики и девочки только что побывали в Любце, познакомились с нашими милыми Номерами.
Как же улыбалась Номер Пятый! Улыбались ее голубые лучистые глаза, улыбались и сами круглые, румяные, как яблоко, щечки и даже ямочки на щечках…
— Я им дам картошки, чугун, самовар, одеяла, подушки, наши пальто, тулуп. Устали, милые? — Старушка ласково оглядела ребят и вновь сложила свои пухлые ручки на животике.
Работа закипела вовсю. Девочки стелили в сарае на сене постели, чистили картошку. Мальчики далеко в сторонке разводили костер, таскали воду, сыпали шишки в самовар. Витя Перец просто прыгал на сене, Володя фотографировал. Скоро картошка сварилась, самовар поспел, мы сели ужинать.
После ужина снова явились почтенные супруги — Седьмой и Пятый Номера.
— Вот вам на сладкое, — сказала старушка, все так же улыбаясь, и протянула нам блюдо с темным обсахаренным печеньем. — Только, простите, маловато.
Знаменитый пирог «утопленник» был нарезан на тридцать крошечных кусочков. Кусочки были малюсенькие и таяли во рту; я едва разобрал вкус пирога.
Магдалина Харитоновна села писать под диктовку Номера Пятого рецепт «утопленника»[4].
Я также записал этот рецепт в подарок своей жене. Пока мы его списывали, Люся подробно рассказывала Номеру Седьмому всю историю спрятанного портрета.
Старик слушал внимательно.
— Так, так, так! Вы, следовательно, за два дня нашли больше, чем я за два месяца! Кинжал! А, каково? — улыбался он. — Только вы с вашими поисками, мне кажется, свернули в сторону. Ведь о портрете никто никогда нигде не писал и не говорил, кроме вашего библиотекаря… Тише, тише, не перебивайте. История Ирины Загвоздецкой, полюбившей крепостного, — это, конечно, достаточно занимательная, романтическая история, но она к вашим изысканиям отношения не имеет, к тому же хорошо известна. А вот кто был тот талантливый художник, написавший натюрморт, — эту загадку пока еще не разгадал никто. Ни отец мой много лет назад, ни мы все — изыскатели. Подождем, что окажется в найденном вами письме. Будете завтра осматривать музей, покажу вам другое письмо об этом натюрморте. А теперь спокойной ночи!
Спать в мягком, душистом сене было очень приятно, только все нестерпимо толкались, наезжая один на другого.
Утром Номер Седьмой повел нас в музей.
Здесь, на высоком берегу реки, художник когда-то построил этот дом, здесь он прожил всю жизнь. Он бродил по этим лесам, по полям, вдоль реки. Здесь он создавал свои картины.
Невольно я вспомнил Третьяковку…
Я хожу туда два-три раза в год и останавливаюсь только у немногих картин.
За день ее не осмотришь — слишком много богатств хранится в шестидесяти залах галереи. Как хорошо, что совсем недавно я провел целый час в зале художника Ситникова!
