Не голова, а компьютер - Ганна Ожоговская

— Погоди! Кроме меня, никто тебе этого не скажет. Ну, раз выкинул номер, два, и хватит, довольно! Но беспрерывно? Учителя этого не любят. И родители тоже.

— Выходит, я хуже других! А сам Чушка?.. Эх, да что говорить!

— Нет, не хуже, до этого тебе далеко — можешь не зазнаваться. А вот что глупей — это факт… Осел в квадрате — вот ты кто! Дурака валяют все, а отдуваешься ты один.

Вацек вздохнул. За ним — Марцин. Ему вдруг стало так жалко себя, что горло перехватило и к глазам подступили слезы. Он быстро-быстро заморгал: не хватало только разнюниться. Хорошо, что Вацек боком сидит и не видит.

— Это чья палатка? Костика? — показал Вацек пальцем на зеленый сверток.

— Да. Костик боялся, как бы сестра у него не отняла.

— Будь она твоя, я бы ее у тебя позаимствовал. Ну, пошли домой! Только не глупи, слышишь?

20

Дома они застали такую картину: Шелестина гладила на кухне белье, а мать сновала между шкафом и чемоданом, отбирая, что взять с собой, что оставить. Лицо у нее было расстроенное.

— Ну куда я теперь тебя дену? Все уже пристроены…

— Вот именно, — уныло подтвердил Марцин.

— Мамочка! — вскричал вдруг Вацек. — А Зеленая Седловина? Стефан в последний приезд приглашал к ним. И места там красивые: сосновый бор…

— Это мысль! — остановилась посреди комнаты мать с отцовской рубашкой в руках. — Там будет Елена с мальчиками. Одним ребенком больше или меньше, не имеет значения. Но боюсь, как бы ты и там не начал выкомаривать. Если бы ты знал, Марцин, как я с тобой замучилась! И в кого ты такой беспокойный уродился!

— Выкомаривать? Не понимаю, что ты этим хочешь сказать, — пробурчал Марцин.

— Давай я съезжу туда сегодня после обеда? — чтобы отвлечь ее, предложил Вацек. — Может, у них что-нибудь изменилось. И потом, про здоровье дедушки надо узнать.

— Хорошо, Вацек. И с собой Петрика возьми. Пусть свежим воздухом подышит.

«Обо мне она небось не беспокоится: я здесь хоть задохнись», — с горечью подумал Марцин.

Взгляд его упал на новенький, отделанный кожей рюкзак. Он почувствовал укол зависти в самое сердце.

— Рюкзак небось Вацеку купили?

— Да, это его рюкзак, — подтвердила мама, и лицо у нее просияло. — Как? Разве ты не знаешь? Родители того мальчика из вашего класса ему подарили. И благодарили очень. Он не рассказывал? А бумажник его ты тоже не видел? Вацек, покажи ему!

Вид у Вацека был довольный. Он вынул из внутреннего кармана куртки темно-коричневый бумажник, протянул Марцину. Сколько там отделений! И как приятно пахнет кожей!

— Вот это подарочек! — изумился Марцин.

— С сентября Вацек опять будет с ним заниматься.

Своим старшим сыном мама гордилась. А Шелестина ей вторила, на все лады расхваливая Вацека и подарки. Марцину и без того тошно было, и, чтобы не слышать, он закрылся в ванной.

У него целый день глаза были на мокром месте.

После обеда Вацек с Петриком отправились в Зеленую Седловину. А Марцин выгребал из шкафов и ящиков стола исписанные тетради, старые ненужные учебники и складывал аккуратными стопками, чтобы сдать в макулатуру.

Несколько раз выходил он на балкон, как было условлено с Костиком. Кричать снизу во весь голос «Солянка!» Костик больше не решался. Они перешли на нелегальное положение.

Но Костик не появлялся.

Марцин стал уже лихорадочно соображать, под каким предлогом улизнуть из дома, когда увидел Костика в воротах напротив. Тот поднял руку, сделав над головой несколько кругообразных движений, что означало: «Надо немедленно поговорить».

— Мамочка, — сказал Марцин вкрадчиво, — можно в подвал сходить, я обещал Вацеку поискать картонную коробку.

— Картонную? Посмотри в кухне на шкафу…

— Нет, те не годятся. Вацеку побольше нужна…

— Иди, только не изгваздайся, стирать больше некому.

Костик с трудом вырвался из дома. Мать совсем его загоняла: сделай то, сделай это. Дух некогда перевести. Его мама тоже уезжает в отпуск под Остроленку, там у бабушки дом с садом. К его возвращению она будет уже дома.

Все это он торопливо выложил другу, и Марцин понял: у него дома такая же кутерьма и предотъездная горячка. Но не за тем же он его вызвал, чтобы сообщить это?

— Читал? — развернул газету Костик.

— Нет, не читал, — угрюмо сказал Марцин. — Мне сейчас не до чтения.

— Ну так слушай!

— Опять о кладах? — спросил Марцин безо всякого интереса.

— О кладах напечатано в другом месте. Но это, пожалуй, поважнее кладов. Давай присядем. Это надо обмозговать.

Они уселись на скамейке в чужом дворе, и Костик развернул газету.

— Слушай: «У гениальных людей, как правило, тяжелое детство…» Ну, что?

— У меня тоже детство тяжелое, — со вздохом вырвалось у Марцина, не понимавшего, к чему клонит приятель.

— А у меня, думаешь, легкое? — с живостью откликнулся Костик. — Значит…

— У меня тяжелей, — настаивал Марцин. — Меня даже в лагерь не берут…

— Врешь! — подскочил от неожиданности Костик. — Откуда ты знаешь? Ведь уже деньги…

— Пуся приходила сегодня и вернула маме. Вообще все кончено.

— Почему? Что случилось?

— А я почем знаю? Разве их поймешь? Говорят, за оригинальные затеи. Что они под этим подразумевают? Сам знаешь, весь год приходилось изворачиваться, чтобы все шито-крыто, украдкой, с оглядкой… А теперь, когда в голову пришла действительно стоящая мысль — я решил волю закалять, — не тут-то было! К нам наверняка остальные бы присоединились, это пользу принесло бы и школе, и обществу. А меня не хотят в лагерь брать…

— В одиночку я закалять волю не стану! — решительно заявил Костик. — Лучше в футбол играть.

— Вот видишь…

— А я так радовался, что мы вместе будем, — приуныл Костик. — Представляешь, вдруг бы мы ежа поймали. Маму я бы как-нибудь уломал, чтобы позволила взять его домой. С черепахой дело не очень верное. То ли привезет Немек, то ли нет… И вообще, как же теперь быть?

— Видишь, какая у меня жизнь собачья! Придется все лето одному в городе торчать. Пуся, правда, сказала: в августе можно в харцерский лагерь поехать, но уж нетушки! Мне их милости не нужны. На коленях будут просить, все равно не поеду. Нет так нет! Вот какие дела… — вздохнул Марцин. — Давай больше об этом не говорить? Покажи, чего ты там вычитал?

— Как чего? У тебя детство трудное, у меня тоже нелегкое. Вечные придирки, неприятности. Значит, у нас есть шансы стать гениями…

— Ну-ка, покажи! — заинтересовался Марцин и не отрываясь прочел статью от начала до конца. — Да, тут все по науке. «По данным проведенного опроса из четырехсот знаменитостей лишь у пятидесяти восьми детство было счастливое и безмятежное. Остальные росли в нездоровой обстановке, среди скандалов и ругани, в постоянных конфликтах с семьей…» Во, елки-палки! Точь-в-точь как у нас с тобой! Сколько раз я с мамой вступал в конфликт, с Вацеком, даже с папой. Хотя с ним гораздо реже. Вот это да!

— А я? То с мамой, то с Алицией…

— Ну, Костик, мне пора. Чего доброго, мама хватится меня и опять конфликт! А статью спрячь. Вырежь и спрячь. Пригодится. Для чего — еще не знаю сам, но кое-какие идейки на этот счет у меня уже имеются. Привет!

Вацек привез добрые вести. Дедушка ждет Марцина в эту пятницу. Утром в тот же день приедет тетя Елена. И вообще, дедушка обрадовался: он не любит одиночества, а Стефан уезжает в четверг на практику во Вроцлав.

Мама с Петриком уехала в четверг вечером. Дел было невпроворот. И вдобавок — непредвиденное осложнение с Марцином. Мама вертелась как белка в колесе, но все успела. Она у них вообще молодец! Даже Шелестина подивилась: все-то у нее спорится. Время у мамы рассчитано было до минуты.

Шелестина осталась довольна: и денег подзаработала, и старья унесла целый узел. С виду вещи совсем непригодные, а постирать, погладить, подкрахмалить — и можно отнести на барахолку.

В пятницу в торжественной обстановке вручали табели. Но Марцин в школу не пошел.

— Чего я там не видел? — говорил он Вацеку. — Думаешь, приятно быть отверженным? Все о лагере будут говорить, узнают, что я не еду. Начнут приставать: почему да отчего? А что я скажу? И вообще, им до меня дела нет. Вот Костик огорчился, когда узнал. Нет, не пойду!

— А он уже знает?

— Конечно! И очень жалеет. Мы с ним собирались… Да что говорить! Без меня в лагере совсем не то будет! Уровень другой! А мама в людях не разбирается. Костик во сто раз лучше других ребят из нашего класса, хотя… учителя его хвалят. Насчет идей он, правда, не того… не слишком силен. До меня ему далеко, тут 2:1 в мою пользу. Но иногда мы что-нибудь придумываем вместе. И за что мама взъелась на него?

Вацек понимал: Марцину неприятно идти в школу, и не настаивал. Даже сам вызвался его табель взять. Вообще Марцин в последнее время не узнавал старшего брата. Твердокаменный Вацек явно сочувствовал ему. Торчать в каникулы в такой дыре да еще в огороде копаться: полоть, поливать и прочее. Брр!