Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Арафель, скрестив ноги, опустилась на землю, и девочка принесла ей венки из маргариток и показала, как загадывать желания. Они вместе смеялись, но потом спутницы девочки прибежали и увели ее прочь от леса, отругав.
Арафель приходила не каждый день и даже не каждый месяц. Иногда она была занята другими делами, но в эти дни она часто вспоминала людей и много пела, и была счастлива.
Но время у смертных тянется долго, и однажды, когда ее не было несколько месяцев, девочка села на своего пони и направилась в лес искать Арафель вдоль поросших ивами берегов Керберна.
Лесной сумрак становился все гуще, отсюда стоило бы уйти. Толстенький пони знал это и потому, сбросив девочку со спины, в ужасе убежал прочь. А Бранвин стряхнула с рук мокрые листья и сжала губы, чтобы те не дрожали, ибо то, что испугало пони, кряхтело и шепталось в кусте неподалеку.
Много незваных пришельцев хлынуло в Элвуд тем вечером – зазвенели рога и человеческие голоса, и нашли бедного пони с переломанной шеей. И Эвальд заехал глубже всех, движимый отчаянием и отцовской любовью… и группа под предводительством Скаги зашла так далеко, как можно было зайти, только стыдясь Эвальда и боясь гнева Скаги.
И Арафель пустилась на поиски, услышав крики и заметив вторжение. Она нашла девочку сжавшейся, как испуганная ланка, в дупле старого и ненадежного дерева, она вытерла ей слезы и разогнала мрак с прогалины.
– Ты пришла за мной? – спросила Арафель, и сердце ее потеплело от того, что наконец, после стольких лет, люди начали подавать какую-то надежду. – Пойдем, – сказала она Бранвин, желая взять ее туда, где детство длится долго, а жизнь еще дольше. Но девочку пугали иные виденья.
И вдруг вдалеке зазвенел голос отца, и выбор был предрешен – она откликнулась и бросилась к нему.
Арафель скользнула прочь и долго оставалась там. Может, ее мучил стыд за намерение украсть. И боль… наверно, более всего. И много миновало лет и праздников костров, и смертный Элд дичал, и Смерть своевольничала, пользуясь ее отсутствием.
Но когда сердце ее исцелилось, она снова вернулась. Она надеялась встретить девочку, как всегда, на окраине леса, но не нашла ее там… «Наверное, в такой яркий летний день Бранвин будет играть на склоне холма», – подумала Арафель, и, неугомонная, она подошла к самым стенам Кер Велла, обшитым горьким железом.
Там она и нашла Бранвин – на вершине башни, в закрытой нише, куда не мог проникнуть ветер.
Облик девочки изменился. Она стала молодой женщиной, облаченной во взрослое платье, которая с тревогой смотрела на Арафель и не могла вспомнить, поскольку уже позабыла о своих детских мечтах. Бранвин кормила здесь птиц, но рука ее замерла, полная крошек, а в глазах застыло изумление, ибо она не понимала, откуда взялась здесь ее гостья, и лишь видела, что она тут, – так на Арафель смотрело большинство смертных, если они вообще замечали ее.
– Ты помнишь меня? – спросила Арафель, огорченная этими переменами.
– Нет, – сказала Бранвин, наморщив нос и запрокинув голову, чтобы с ног до головы осмотреть свою гостью. – Ты бедна.
– Да, некоторым я кажусь такою.
– Ты просила милостыню у меня на дороге? Тебе не следовало приходить сюда.
– Нет, – терпеливо ответила Арафель. – Возможно, когда-то я казалась тебе другой.
– У наших ворот?
– Я никогда не просила милостыню. Я подарила тебе цветок.
Синие глаза моргнули, но память не возвращалась к ней.
– Я показывала тебе волшебство. И мы плели с тобой венки из маргариток, и я нашла тебя в лесу, когда ты потерялась.
– Неправда, – выдохнула Бранвин, сложив чашечкой ладони с крошками. – Я перестала верить в тебя.
– Так легко? – спросила Арафель.
– Мой пони умер.
То была ненависть. Она ранила. И Арафель застыла в изумлении.
– Мой отец и Скага привезли меня домой. И больше я никогда туда не ходила.
– А могла бы… если б захотела.
– Теперь я – женщина.
– Ты все еще помнишь, как меня зовут.
– Чертополох, – и Бранвин отодвинулась подальше от нее. – Но подружки детства уходят, когда девочки вырастают.
– Ну что ж, пусть будет так, – сказала Арафель.
И она начала исчезать. Но в последнем порыве отчаянной надежды она помедлила и произнесла заклинание, как когда-то делала раньше, посеребрив крылья прыгавшим вокруг птицам. Но Бранвин поспешно швырнула крошки, и птицы вспорхнули, борясь за них, и их сияние померкло в трепетанье крыльев. Она им бросила еще. Такие были чары у Бранвин – она приручала диких тварей, потворствуя их желаниям. Синие глаза цвета льна сузились и глядели недобро – Бранвин осознавала собственную власть и презирала все первозданное и дикое.
– Прощай, – сказала Арафель и отпустила ту силу, что позволяла ей оставаться так далеко от Элда.
Она растаяла, не желая более оставаться.
– Разве я не предупреждала тебя? – холодно спросила ее Смерть в следующий раз, когда пути их пересеклись. И тогда в гневе Арафель прогнала ее от себя, но не из леса, ибо она не благоволила к людям. Надежды, которые она возлагала на человечество, оказались тщетными и обернулись против нее же, ибо выросшее дитя, как и побеги в Новом лесу Смерти, укоренялось в этом мире, но не в ее.
Она соскользнула в безопасный и добрый свет своей луны, в тот Элд, который видела она, – лес, что никогда не знал увядания. Здесь листья серебрились в зеленоватом, юном сиянии луны, здесь воды пели, и птицы были свободными, и олени блуждали с такими глазами, в которых отражались все звезды ночи.
И в этом было ее утешение – в мечтах, в прогулках по любимому лесу и в сохранении того, что вечно оставалось неизменным, без всяких мыслей о человеке. А иногда летними ночами она выходила и видела, как смертный Элд все больше дичает и пустеет. Она не знала и не хотела знать о делах
