История мировой культуры - Михаил Леонович Гаспаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Мардоний испытывал храбрость фокидян, помощник его Артабаз занимался осадой Потидеи. Это был греческий город невдалеке от Афона, вдруг взбунтовавшийся против персов. Артабаз осадил Потидею; уже нашелся в городе изменник по имени Тимоксен из города Скионы; уже поддерживалась с ним связь с помощью стрел, обернутых записками и пускаемых в условное место. Но как-то раз персидский стрелок промахнулся, и стрела с запиской ранила нечаянного потидейца. Сбежался народ, записку прочитали, и Тимоксена изобличили. Измена не состоялась, и Артабазу пришлось отступить от Потидеи. А изменника Тимоксена из города Скионы наказывать не стали – для того, чтобы неразумные люди не говорили потом про его земляков: «все они, скионцы, изменники!»
И еще одно важное дело сделал Мардоний, оставшись в Греции: он призвал карийского человека по имени Миз и послал его по всем окрестным прорицателям с тайными вопросами. Миз побывал в храме Аполлона Исмения, где стоит статуя бога из кедрового дерева. Побывал в Потниях, где дух фиванского царя Амфиарая дает прорицания всем, кроме фиванцев, потому что фиванцам он предложил одно из двух: быть им или вещателем, или союзником, и фиванцы выбрали второе. Побывал в страшной пещере Трофония, где человек проваливается под землю, а вернувшись, на всю жизнь теряет способность смеяться. Побывал в Акрефии над Копаидским озером, и здесь бог устами прорицателя неожиданно заговорил с ним на его родном карийском языке.
«Что именно желал узнать Мардоний от оракулов, когда давал такое поручение, о том я не могу сказать, потому что этого нигде точно не сообщается, – пишет добросовестный Геродот, – полагаю однако, что он посылал спросить относительно тогдашнего положения дел, и ни о чем другом».
Какой совет получил Мардоний от оракулов, это выяснилось весной, когда он вновь вступил в среднюю Грецию, ведя все триста тысяч своего войска.
О чем говорили афинянам персидские и спартанские послы
Когда наступила весна, в Афины прибыл послом Александр, правитель Македонии, союзник персидского царя.
Александр сказал: «Афиняне, я передаю вам то, что мне передал Мардоний, а Мардонию передал великий царь Ксеркс. Царь говорит: «Я прощаю афинянам их прегрешения против меня; я оставляю им их свободу; я оставляю им их землю и дам любую другую, какую они захотят; я отстрою их храмы и все, что я истребил огнем; все это я сделаю, если афиняне по доброй воле, без коварства и обмана, станут моими союзниками». И я, царь Александр, друг персов и ваш друг, советую вам: сделайте так, как говорит царь. Могущество у царя сверхчеловеческое, и рука у него безмерно длинная: вы это сами видели в минувшем году. Вы можете кончить войну с честью: сделайте это ради вашего же блага».
Когда Александр кончил, заговорили спартанские послы.
Спартанцы сказали: «Афиняне, нас послали спартанские старейшины с советом: не слушать царя и не принимать его предложений. Вы начали эту войну, накликав на Грецию персов; вы хотите кончить эту войну, оставшись невредимыми, а всю остальную Грецию повергнув под ноги царя; это нечестно, и это несправедливо. Мы знаем, что несчастья ваши велики, что второй уже год у вас нет ни хлеба в полях, ни крова над головой; но мы клянемся, что примем к себе жен, детей и стариков ваших и будем их кормить и содержать до самой победы. А македонцу Александру не верьте: тиран тирану всегда подаст руку, свободный же человек – никогда».
Когда спартанцы кончили, заговорили афиняне. Речь от них держал Аристид, носивший прозвище «Справедливый».
Аристид сказал: «Ты, царь Александр, передай пославшему тебя: пока солнце будет следовать по своему небесному пути, мы не заключим союза с Ксерксом и будем воевать с ним в надежде на помощь богов, чьи храмы он разрушил и сжег. Вы же, спартанцы, возвестите в Спарте: стыдно вам думать о нашей бедности и не думать о нашей доблести; мы ценим вашу заботу о наших женах и детях, но о них мы позаботимся и сами, а от вас нам нужен не кров и хлеб, а мечи и воины. Недалеко то время, когда варвар снова вторгнется в нашу страну; опередим же его и встретим его общими силами на пороге Аттики».
Так отвечали афиняне послу Мардония и послам спартанцев.
Прошло немного времени, и Мардоний, действительно, явился на пороге Аттики. Спартанцы не прислали на помощь ни одного человека: они спешили достраивать стену на перешейке, и уже довели ее до самых зубцов.
Повторилось то же, что год назад: взрослые афиняне переправились на Саламин, жен и детей перевезли в Трезен, а опустелый город и страну занял Мардоний. Мардоний сжег все, что еще можно было сжечь.
О том, что Афины заняты вновь, была послана огненная весть Ксерксу в Сарды. Это значит, что на самом высоком месте Аттики зажгли такой большой костер, что его было видно с Эвбеи; при виде его зажгли такой же костер на Эвбее, чтобы его было видно с Андроса; и затем цепь костров пошла перекидываться с острова на остров, с Андроса на Тенос, с Теноса на Миконос, с Миконоса на Икарию – это та самая Икария, куда некогда выбросили волны тело Икара, Дедалова сына, который слишком высоко взлетел к солнцу на скрепленных воском крыльях, – с Икарии на Самос, с Самоса на азиатский берег, а с азиатского берега на гору Тмол, что возвышается над Сардами.
С Саламина афиняне послали гонцов в Спарту. «Пока стена ваша на перешейке была недостроена, вы заботились о нас и сулили нам помощь. Теперь, когда стена ваша достроена, вам до нас нет дела, и помощи от вас мы не видим. Это нечестно, и это несправедливо. Присылайте же войско, чтобы мы могли встретить врага – не на пороге Аттики, так за порогом ее».
Спартанцы колебались десять дней, прежде чем дать ответ. Наконец, нашелся умный человек из города Тегеи по имени Хилай, который напомнил спартанцам: «Если афиняне с их кораблями перейдут к персам, то Пелопоннес будет открыт врагу со всех сторон, какая бы стена ни стояла у вас на перешейке». Тогда в несколько часов было собрано войско, и пять тысяч спартанцев в шлемах,
