Легенда о Рэндидли Гостхаунде - Puddles

было трудно думать о людях, которых ему придется остерегаться после помощи Клодетт, особенно когда он представил радостный акт удара по лицу ее отца.

Но сначала мне нужно узнать правду. Рэндидли испытующе посмотрел на Клодетт. И как я могу извлечь выгоду из этой договоренности…

Глава 1694.

На протяжении большей части своей сложной жизни Клодетт Бейгон чувствовала себя так, будто сидит на дне бассейна и смотрит вверх, на остальной мир. Звуки были приглушены, а свет был неуловим. Все было смодулировано и поглощено плещущимися волнами «инаковости», которые пеленали ее; даже если бы ей пришлось бороться и биться, она не могла бы стряхнуть с себя поверхность. Она была бессильна под тяжестью своей личности, но могла наблюдать.

По крайней мере частично, через странную и искажающую субстанцию ожидания вокруг нее. И вот она наблюдала, глядя вверх на искривленные лучи света, которые пробивались сквозь поверхность ее существа к наблюдательному ядру.

Первой мыслью, которую она вспомнила, было осознание того, что причина, по которой другие дети так хорошо с ней обращались, была связана с ее отцом. Дон Бейгон отбрасывала такую длинную тень, что она постоянно в ней плавала. Его половинчатое влияние на желанного алимианца было повсеместной темой для всех, с кем она сталкивалась. Все они хвалили его стиль управления. Все, что пережила Клодетта, должно было пройти через его тяжелое существование, чтобы достичь ее.

По сравнению со своим отцом Клодетт была очень маленькой в своей жизни.

По мере того, как она росла, отправляясь в лучшие частные школы в Нексусе и всегда преуспевая в трудных условиях, Клодетт изо всех сил старалась избежать этой тени. Она бросилась в другие дела, отчаянно пытаясь определить себя. Она заставляла себя учиться и запоминать, пока ее не провозгласили гением. Она напрягала мышцы и истекала кровью, пока не смогла избить своих инструкторов, заслужив похвалу как боевой маньяк.

По счастливой случайности половое созревание было благосклонно к ней. Так на какое-то время она потеряла себя в восхищенных глазах сверстников. Она стала красивой, и все не могли перестать говорить об этом. Они не могли перестать говорить о ней, или смотреть на нее, или сжимать и щипать ее, или тяжело дышать ей в ухо.

Тем не менее, она быстро обнаружила, насколько пустыми были все эти ярлыки по двум причинам. Во-первых, сколько бы ни было в ней чего-то одного, она никогда не избегала той первой инаковости, которая душила ее: тени отца. А во-вторых… эти ярлыки были такими же эфемерными, бессмысленными и ошеломляющими, как и связь с ее отцом. Все они были бассейнами, неуклонно позволяющими ее «я» погружаться еще глубже во тьму.

В какой-то момент Клодетт даже не понимала, почему она борется; она больше не могла ответить на вопрос, «чем» на самом деле было ее «я». Было неожиданно просыпаться каждый день и обнаруживать, что она не утонула под всем этим.

И все же… И все же-!

Бурлящий мозг Клодетт остановился, заметив изменение выражения лица мужчины напротив нее. Выражение было тем, которое она не узнала. Со дна перекрывающихся бассейнов ее личностей она с интересом смотрела вверх. Очень редко появлялось подобное существо, которого она не могла понять. — …почему ты делаешь такое лицо?

Человек по имени Рэндидли Призрачная гончая, загадочный старший сержант-инструктор, умеющий плести Пустоту, закрыл глаза и покачал головой. В этом движении было что-то невероятно нежное. Теперь в нем чувствовалась определенная легкость, которую Клодетт не успела заметить в лихорадочной битве в Пятой когорте. И как ни странно, она не могла не заметить, какими длинными и прекрасными были его ресницы.

Что действительно удивило Клодетт, так это не только его лицо, но и его слова. «…ваш отец продает вас ради собственной выгоды? Мне жаль. У меня вроде как тоже не было… хороших отношений с отцом, так что… я понимаю, как тяжело это может быть. Я понимаю, что ты чувствуешь. Что вы не имеете значения, не особо, не по сравнению с тем, чего он хочет, пока вы не станете для него хоть сколько-нибудь полезным. Затем он внезапно возвращается и говорит вам, что вы слишком чувствительны… но, конечно же, это не так. Вас оскорбляют».

“Ой.” Это «я» на дне бассейна внезапно почувствовало себя вполне увиденным. Она подняла руки, но забыла, что собиралась ими делать. Ощущение, что тебя разбирают и исследуют, было неприятным. Клодетт попыталась прийти в себя, заправив волосы за уши, но волосы уже были заправлены за уши. Она быстро спрятала пальцы под стол, надеясь, что Рэндидли не заметил ошибки.

Что, черт возьми, не так со мной…? Люди постоянно говорят о моем отце. Соберись, девочка. — убеждала себя Клодетт.

Затем Клодетт откашлялась и попыталась вернуть разговор в нужное русло. Какая-то детская фантазия о том, что ее увидят, определенно не была причиной ее прихода сюда. Даже если это был запах чуда, за которым она следовала. «Это просто моя жизнь всегда была такой; Я действительно не думаю об этом. Но я имел в виду, что… человек, купивший меня, вероятно, сам по себе довольно влиятельный человек. Значит, ты их тоже оскорбишь.

Рэндидли медленно кивнул, все еще двигаясь с таким невероятным контролем над своим телом, что Клодетт вспомнила, как нежно животное подталкивает ее детенышей, чтобы покормить их.

— Тогда давайте поговорим о преимуществах, — сказал Рэндидли, и Клодетт искренне улыбнулась.

Преимущества — это мой первый и самый опытный язык. Клодетта наклонилась вперед, но все еще держала свои внезапно неуклюжие пальцы под столом. — Что ж, учитывая, что вы — старший сержант по строевой подготовке этого срочного призыва и у вас так много связей с высшим военным командованием… Могу предположить, что деньги вас не соблазнят. Но если вам удастся успешно помочь мне до такой степени, что я смогу защитить себя, я буду вашим другом и доверенным лицом на всю жизнь…

Рэндидли Призрачная гончая изогнула бровь, словно спрашивая: «Правда, это все, что у тебя есть?»

Клодетт не смогла сдержать смешок. С его талантом он действительно имел право не поддаваться искушению какой-либо доброй воли с ее стороны. — ...но не похоже, что ты особенно обижаешь друзей. Что ж, время может быть странным, но у меня есть кое-что весьма ценное, что я могу предложить вам: по крайней мере, столетние пропуски в Алимиан. Возврат в любое время».

Клодетт заметила на лице Рэндидли типичную жадность или шок. Но он только нахмурился и пожал плечами, его длинные и элегантные