Идеaльный мир - Дим Край

Однако, Эринс мне помог. Потребовалась неделя на изучение экспресс-курса школьной программы, заточенной под космологию. Да, Эринс был прав, насчёт трудности. Одно дело записать знание иностранного языка в 20–40 тысяч слов, а другое дело — записать мегабайты трудноперевариваемой инофрмации. Голова ныла от такого потока знаний. Я отлучался в чужие миры и отсиживал там немного, это мне помогло хоть как-то избежать сильной мигрени. Затем возвращался и заставлял через силу себя продолжить изучение программы.

Следующие лекции мне уже не казались такими сложными. Я легко понимал о чём идёт речь, так как знал, чем световой двигатель отличается от ионного суперфосфатного и знал, где распологается блок термической обработки экзастенционных материалов.

Потом началась практика. Вот это было весело! Мня учили управлять планером. По-началу управление казалось не хитрым, очень простым. Но это только по-началу. Когда спустя два месяца мне позволили порулить, я понял насколько это великая наука! Чего только навигационное трассирование стоит! Сколько нужно принимать решений за одну секунду — с ума же можно сойти. И ведь камтик как-то умудрястя с точностью обработать все мои приказы… Не даром Паут любит управлять планерами. Несравненное чувство свободы — на всё космическое пространство и лёгкий дрейф полёта с отключёнными двигателями, или на форсаже, когда кажется, что ты заодно со звёздами и будто бы слышишь как они перешептываются. Непередаваемые ощущения. Наконец и пострелять позволили. Я даже несколько метеоров подбил зарядами. Эх, чувствую, по душе работка сыскана! Пока я ещё не перешёл на дежурство — ещё практика не завершилась, два месяца осталось. Но как завершиться, вот тогда начнётся у меня отвественная работа — бороздить космическое пространство в поисках нарушителей спокойствия и давать по паре зарядов в морду! Этакий космический страж из меня получился!

Ну, а пока я продолжал путишествовать по мирам…

Не смотря на всю спонтанность перемещений, я задался вполне определённой целью — найти самый лучший мир. Сообственно, я не знал, для чего это мне нужно. Разве я смогу сразу всё бросить и переселиться в него, будть он в сто крат лучше моего мира будущего, где недавно пробил 3049 год? Скорее, меня разбирало любопытство, а есть ли такой мир во Вселенной? Есть ли идеальный мир? Где нет войн, нет лжи и обмана, нет политики и интрижек, нет преступности и нет террора. Нету ничего, что принято называть понятием 'плохо'. Где все люди счастливы, здоровы, весёлы, улыбчивы, не знают горя и бед, не знают что такое боль и страдание, и которые думают о приятном, не завидуют никому. Потому у всех всё есть, все живут в достатке, процветании и бесконечной любви друг к другу. И всё бы что них есть принято говорить 'это хорошо'… Наверняка есть. Только ищу я не в тех местах.

Вот с чего я решил, что это будет в прошлом?

Прошлые века меня разочаровали. Особенно древность. По началу мне долго не удавалось выйти на людей — заметить какие-нибудь признаки цивилизации. Меня выбрасывало то в гущу непролазного леса, то в заросли высокой крапивы, то в жгучие степи под ослепляющее солнце. Чаще набредал на диких кабанов, волков и разьярённых медведей. Помахал им ручкой и привет — меня нет. А когда удавалось выйти на жилище древних обитателей, живших в лесах, и на юрты степных кочевников, то поражался их дикости нравов, безумности и звереподобства — лесной кабан казался куда безпасней наших предков. К тому же найти общий язык для беседы с ними не удавалось. Они сразу воспринимали меня за чужака, причём, обязательно враждебного, пробующего стянуть их небогатое хозяйство — мясо, скот, инструменты, девок, или что-нибудь подобное. Они с бешенными криками бежали в мою сторону, размахивая самодельными топорами, копьями, неумело пуская мне в след стрелы из лука. Нелепо покрикивали, посвистывали, матюгали меня на своём древнем языке, скализи зубы, злобно рычали. Вот если бы я одевался в их лохмотья и пах так же отврательно как они — то, быть может, они бы разрешили подойти к их старейшине и покумекать о делах. А так — в чёрном, обтянутом на всё тело комбинезоне, уж извини, ты не вызываешь доверия у племени.

Я пробовал попасть в определённые события прошлого, ключевые вехи истории. Но эти вечные промахи не давали мне насладиться зрелищем. Вместо Куликова поля, я наткнулся на нескольких всадников-кочевников в голой степи, которые половину поля неслись за мной как угорелые. Ледовое побоище, похоже, ещё не началось. Стоят бородатые мужики в латах в отдалении, куда-то посматривают в сторону, высмотреть кого-то хотят. Возможно среди них Александр Невский затесался. Но как его выследить? Знать бы как выглядит. Стоит один, трясёт булавой, он — не он, фиг поймёшь! А Бородинское сражение я пропустил — угодил в какой-то бурелом, тёмной ночью, в лесу, и ещё снег кругом лежит. Зима. Опоздал я, значит. Наполеона, видать, уже прогнали — и где-то под речкой Березиной подпинывают. Ну, точно Сусанин!

В прошлое мне в какой-то момент надоело заглядывать. Я понял — делать мне там нечего. Ни приличной цивилизации, ни толковой телефонии, ни интернета, ничего нет. Даже пообщаться и то, не получается. Каждый норовит огреть мне по шее, и пошерудить по корманам, в поисках ценных вещей.

А вот в будущем…

В будущее, я не мог зяглянуть. По одной простой причине — я не знал какое оно будет наше светлое будущее. Я не мог представить себе, что должно случиться в будущем, как будут жить люди, и никогда не отваживался себе такое представить. По мне проще было лезти в прошлое, потому что видел кучу картинок, читал историю и знаю, каким оно было.

Вот, Виктор видел будущее. Он побыл в 3072 году. Не такое уж далёкое будущее. Но для меня, для всех учёных это великий прорыв! А ведь не рассказывает он про будущее, что видел там. Таит чего-то. Кто у него не пытался выпытать — ну, расскажи хоть чуточку, поведай друзьям! Нет. Отвечат строго — нарушать историю не стану, не просите. Лишь общими словами намекал, что аппокалипсиса не случится и жизнь будет не хуже, чем сейчас. Утешил, старик.

А так любопытно знать, что произодёт с тобой и успеешь ли ты отбросить коньки к 72-ому году?.. Или Виктор не интересовался там судьбой своих друзей? Ответ я получил неожиданный… Как-то вечером, в гостях у Сифиль, он проговорился. Буквально на секунду. Когда речь зашла о Пауте Воэ и мы с Сиф заспорили, станет ли он президентом или, всё-таки, нет. Виктор печально обронил загадочную фразу — 'Если только не полетит на Фиафеат'. И добавил чуть погодя, нарушая возникшую тишину — 'Не пускайте его туда…' Отвернулся и ушёл, как мне показалось, с влажными глазами.