Белое золото, черная смерть - Честер Хаймз

Сыщики сразу поняли, что толпа в основном состоит из нанятых хулиганов. Они оглашали воздух воинственным хохотом и вели себя вызывающе. В походке их было что-то зловещее, то там, то здесь поблескивали ножи. Возглавлял процессию полковник Калхун, в черном сюртуке и черной широкополой шляпе. Его серебряная грива, усы и бородка сверкали под полуденным солнцем. Он как ни в чем не бывало курил сигару. Он шел с прямой спиной, и в его высокой худой фигуре чувствовалась хозяйская покровительственность. Так обращается человек с детьми, которые бывают временами непослушными, но не в состоянии сделать ничего плохого. Блондин держался в арьергарде.

Гробовщик сделал двойную парковку, после чего сыщики вышли на скверик в центре Седьмой авеню и оценили ситуацию.

— Ты дуй на 129-ю и приведи в чувство тамошних мальчиков, а я разберусь с этими вашими братьями, — сказал Могильщик, на что Гробовщик ответил:

— Есть!

Могильщик прислонился к деревянному телефонному столбу, а Гробовщик перешел улицу и встал лицом к бетонному ограждению сквера.

Когда демонстрация дошла до перекрестка со 130-й улицей, Могильщик вынул свой длинноствольный револьвер 38-го калибра, весело сверкнувший на солнце, и дважды выстрелил в столб.

— А ну-ка очухайтесь! — крикнул он во всю глотку. Среди молодчиков в процессии началось легкое замешательство.

Дальше по улице дважды грохнули выстрелы. Это Гробовщик выпустил два заряда в бетонное ограждение, и его голос прозвучал словно эхо: «А ну назад!»

Боевики, готовившие нападение на демонстрацию, попятились. Гарлемцы были убеждены, что Гробовщик и Могильщик могут застрелить и глазом не моргнуть, если ты нарушил правила. Те, кто в этом сомневался, не решились проверить свои сомнения на практике.

Но полковник Калхун двинулся дальше через 130-ю не оборачиваясь. Когда он дошел до невидимой черты, Могильщик выстрелил и сбил с него шляпу. Полковник медленно вынул сигару изо рта, обдал ледяным взглядом Могильщика, но медленно повернул и пошел за шляпой. Когда он поднял ее, новый выстрел выбил ее у него из рук. Она полетела на тротуар, а полковник, не оборачиваясь на Могильщика и не прибавляя шагу, двинулся за ней. Не успел он поднять ее, как третий выстрел выбил ее на 130-ю улицу.

Молодчики топтались на месте, боясь двинуться за полковником и не решаясь попросту разбежаться, когда вокруг свищут пули. Блондин по-прежнему хоронился где-то сзади.

— Отделение, напра-во! — крикнул Могильщик. Все повернулись направо, но никто не двинулся. — Марш!

Хулиганы свернули направо, на 130-ю, и зашагали к Восьмой авеню. Они миновали полковника, который стоял на середине мостовой, изучая дырки в шляпе. Пройдя пол квартала, наемные бросились врассыпную. Первое, чему учит жизнь гарлемского хулигана, — это не торопиться удирать.

Толпа на 129-й стала было поворачивать в сторону Восьмой авеню, чтобы перехватить убегавших, но Гробовщик прочертил перед ними двумя выстрелами воображаемую линию и скомандовал: «Стоять!»

Полковник некоторое время разглядывал простреленную шляпу, а местные жители, успевшие собраться поглазеть на спектакль, стали над ним смеяться. К полковнику подошел блондин, они повернули в сторону Седьмой авеню и зашагали под смех и улюлюканье цветных, двинувшихся за ними следом. Черные мусульмане провожали их взглядами, но не осмеливались нарушить приказ Гробовщика. Потом они расслабились и стали хохотать.

— Вот сукины дети, — восхищенно сказал один чернокожий. — Вот черти, мать их! Они тебе что угодно отстрелят, если ты переступишь черту, какую они начертили в уме.

— Нет, ты видел, как этот белый осел бегал за своей шляпой? — подхватил второй. — Могильщик запросто отстрелил бы ему башку, если б он пересек линию.

— Я видел, как Грободел срезал жирок с пуза одного типа, который сделал лишний шаг.

Тут балагуры расхохотались, похлопали друг друга по плечу и, довольные, разошлись.

Белые полицейские поглядели на Гробовщика и Могильщика с уважением, какое оказывают обычно укротителю львов и тигров. Они же отправились к телефону-автомату, откуда позвонили лейтенанту Бейли.

— На сегодня все, — доложил Могильщик.

— Слава тебе Господи, — облегченно вздохнул лейтенант. — Мне только бунтов не хватало в мое дежурство.

— Ничего страшнее грабежей и убийств сегодня не ожидается, — успокоил его Гробовщик. — Комиссара беспокоить вряд ли придется.

Бейли пропустил это мимо ушей. Он знал: оба сыщика в свое время отстранялись от службы за то, что комиссару казалось «неоправданным применение насилия и жестокости». Он также знал, что цветным полицейским в Гарлеме приходится быть жесткими, чтобы снискать уважение цветных правонарушителей. Втайне он был на их стороне. Но официально соблюдал нейтралитет.

— Ну что ж, опять на хлопок! — сказал Гробовщик, когда они возвращались к машине.

— Ты как знаешь, а я нет, — возразил Могильщик. — Мне хочется немного понарушить закон. А то все удовольствие достается другим!

— Точно! Поставим-ка по пятерке на лошадку!

— Это, по-твоему, нарушать закон? Лучше завалимся с нашими дамами в такой ресторанчик, который без лицензии содержит давно разыскиваемый преступник, и будем пить ворованное виски.

— Годится, — хмыкнул Гробовщик.

Глава 17

Телефон зазвонил в 10.25 утра. Могильщик спрятал голову под подушку. Стелла ответила сонным голосом. Абонент, напротив, сонным никак не был.

— Это капитан Брайс. Я хотел бы поговорить с Джонсом.

Стелла стащила подушку с головы мужа.

— Тебя капитан! — крикнула она.

Муж нащупал трубку, приоткрыл глаза.

— Джонс слушает, — пробормотал он. Три минуты он слушал быстрый отрывистый голос капитана, а потом напряженно и совершенно не сонно бросил: «Понял» — и, не успев положить трубку, выскочил из кровати.

— Что стряслось? — робко осведомилась жена. Ее всегда пугали эти утренние звонки.

— Дик сбежал. Убито двое полицейских. — Могильщик надел трусы, майку и стал натягивать брюки.

Жена тоже вскочила с постели и двинулась на кухню.

— Кофе хочешь?

— Некогда, — буркнул он, надевая чистую рубашку.

— Растворимый, — отозвалась она и исчезла на кухне.

Надев рубашку, Могильщик присел на краешек кровати и стал натягивать носки, а потом надел ботинки. Затем пошел в ванную, умылся и расчесал короткие курчавые волосы. Его небритое лицо излучало угрозу. Он понимал, что вид у него бандитский, но что поделаешь! Бриться некогда. Он завязал черный галстук, снял кобуру с револьвером с крюка в шкафу. Затем выложил револьвер на столик и приладил кобуру на плече. Затем взял револьвер и покрутил барабан. В нем всегда было пять патронов, курок стоял против пустой камеры. Шторы были все еще задернуты, и длинноствольный револьвер, поблескивая в свете трех настольных ламп, сам по себе выглядел весьма зловеще. Могильщик сунул его в кобуру, а потом начал набивать карманы прочими необходимыми в его работе предметами: короткая кожаная дубинка с рукояткой из китового уса, наручники, блокнот, фонарик, ручка, а также обитая кожей металлическая коробка с защелкивающейся крышкой, с пятнадцатью запасными патронами, которую он всегда носил в боковом кармане. Кроме того, он с Гробовщиком всегда держал лишнюю пару коробок с патронами в бардачке служебной машины.

Могильщик стоял у стола на кухне, пил кофе, когда с улицы ему погудел Гробовщик. Стелла напряглась, по ее гладкому коричневому лицу пошли пятна.

— Береги себя, — сказала она.

Он обошел стол, поцеловал ее и сказал:

— Я всегда берегу себя.

— Так уж и всегда, — недоверчиво отозвалась жена. Но его уже след простыл. Крупный, грубый, небритый человек в черной шляпе, мятом черном костюме, бугрившемся слева от кобуры с револьвером.

Гробовщик выглядел точно так же. Они были сделаны по одной мерке, отлиты из одной формы, если не считать обожженного кислотой лица Гробовщика, которое дергал тик в моменты нервного напряжения.

Вчера, воскресным днем, у них ушло сорок пять минут, чтобы доехать до Гарлема. Сегодня они уложились в двадцать две.

— Масло подлили в огонь, — только и сказал Гробовщик.

— Пламя будет жарким, — отозвался Могильщик.

Погибло двое белых полицейских, и здание участка походило на штаб, планирующий захват Гарлема. По всей улице стояли полицейские машины. Там были машина комиссара, машина главного инспектора, шефа отдела по расследованию убийств, судмедэксперта и помощника окружного прокурора. Там же стояли патрульные машины из центра, а также из всех гарлемских участков. Движение было перекрыто. Полицейских согнали столько, что они, не помещаясь на тротуарах, запрудили мостовую и ждали распоряжений.

Гробовщик поставил машину у подъезда к частному гаражу, и сыщики проследовали в участок. Высокое начальство собралось в кабинете капитана. Дежурный лейтенант внизу сказал: