Охота на купидона - Елена Чалова

Осторожно поставив купидона на пол, Герман подошел к кровати, взял с низкого резного столика бутылку воды и, чуть отодвинув полупрозрачный полог, протянул бутылку девушке.

Теперь он смог разглядеть хозяйку комнаты и подумал: а ведь Лана забыла упомянуть, что Ева девушка симпатичная. А лунная ночь сделала из нее красавицу. Герман замер, глядя на разметавшиеся по темному шелку постели светлые волосы, милое личико с правильными чертами, женственное тело, едва прикрытое шелковыми простынями, – Ева спала нагишом. Сегодняшнее приключение взвинтило нервы, близость Ланы вызывала приятное возбуждение, но теперь, при виде красивой обнаженной женщины, Герман почувствовал себя как тот рыцарь, который набрел в пещере на спящую красавицу. И даже гномов рядом нет…

Ева села на постели, не открывая глаз, сделала пару глотков из бутылки и сонно позвала:

– Ханс, иди ко мне.

Герман уже снимал с себя одежду. Он даже не подумал о том, что женщина легко опознает чужого. Единственное, на что хватило его здравого смысла: ныряя в кровать, он дернул ленту и закрыл парчовый полог.

Ева, через пару минут окончательно проснувшаяся и осознавшая, что обнимает ее отнюдь не Ханс, широко раскрыла глаза. Но разглядеть ничего не смогла: под тяжелым парчовым пологом было совершенно темно. Будь незнакомец менее приятен на ощупь и не столь умел и страстен, она, может, и позвала бы на помощь или стала бы сопротивляться. Однако темперамент и искушенность ночного гостя далеко превосходили все, чего ей когда-либо удавалось добиться от Ханса, а потому девушка предпочла промолчать и с жаром отдалась ласкам незнакомца.

Герман ждал, пока Ева заснет. Но она лежала в его объятиях, и сна у девушки не было ни в одном глазу.

– Ты придешь завтра? – спросила она.

Герман молчал. Что сказать? Что в жизни мошенника международного класса нет места прочным отношениям? Что он ее не знает и поддался минутному порыву? Что он уже сожалеет о безумстве, которое поставило под угрозу и его собственную безопасность, и безопасность той милой женщины, которая мается во дворе? Он уткнулся носом в волосы Евы. Нет, он не жалеет о проявленной слабости. И да, он хочет прийти еще и еще раз.

– Я приду, если ты не станешь ни о чем спрашивать, – сказал он.

Некоторое время девушка молчала. Само собой, она уловила иностранный акцент в речи мужчины. И загадочность гостя должна бы ее напугать, но… но Ева засмеялась и сказала:

– Хорошо, мой Лоэнгрин, я не буду ни о чем спрашивать. Я не хочу потерять своего лебедя.

– А? Я не понял… – растерялся Герман.

– О, ты не знаешь эту историю? – Ева положила голову на плечо любовнику и принялась рассказывать: – Было это давным-давно. Умер старый герцог Брабанта и Лимбурга, оставив наследницей своих владений дочь Эльзу. Оживились все благородные холостяки герцогства. Не может юная девушка стать настоящей правительницей, значит, ей нужен муж. Многим успела отказать прекрасная Эльза, когда прибыл в замок рыцарь Тельрамунд и объявил, что старый герцог давным-давно пообещал ему руку Эльзы.

Эльза боялась грозного рыцаря, но не желала идти за него замуж и рассердилась, услышав такую наглую ложь. Каждый из них обвинил другого в клятвопреступлении. Рассудить их прибыл в замок Анвер король Генрих Птицелов. И решил король так: тот, кто верит в правдивость и невиновность Эльзы, должен сразиться за нее с герцогом Тельрамундом. Три дня кричали гонцы во всех землях герцогства, но никто не пришел на помощь юной герцогине. Если не найдется человека, готового стать ее защитником, король признает герцогиню Брабантскую клятвопреступницей и ждет ее страшная кара.

Суд собрался на большом лугу подле реки. И вдруг все увидели, что плывет по реке белоснежный лебедь и везет за собой золоченую ладью. На ней приплыл прекрасный рыцарь, который победил негодяя Тельрамунда и стал мужем Эльзы. – Голос Евы стал глуше, она уже пару раз зевнула и теперь завозилась, устраиваясь поудобнее.

– Эй, соня, ты должна закончить сказку, – попросил Герман.

– Хорошо… Перед свадьбой рыцарь поставил Эльзе одно условие: она никогда не спросит, как его зовут, и имя рыцаря останется тайной. Герцогиня поклялась, и некоторое время все шло хорошо. Эльза родила своему рыцарю сына. Но злые языки распускали сплетни, и люди не раз и не два спрашивали ее: от кого твой сын? Как можешь ты быть уверена в его благородном происхождении, если не знаешь имени его отца? И не выдержала Эльза, задала мужу роковой вопрос.

На следующий день на том же лугу на берегу реки рыцарь Лебедя всенародно объявил, что имя его – Лоэнгрин и он сын короля Парсифаля. Но теперь, раз жена его нарушила клятву, он вынужден покинуть Брабант и вернуться в замок отца. И тут на реке опять показался лебедь, Лоэнгрин взошел в ладью и уплыл. Навсегда.

Ева вздохнула и тихонько добавила:

– Ты возвращайся… Я ни о чем не спрошу.

Через два часа сидения и стояния под липой у Ланы зуб на зуб не попадал то ли от холода, то ли от нервной дрожи. Но больше всего ее беспокоило неотвратимо светлевшее на востоке небо. Приближался рассвет, а Германа все не было и не было. Куда же, черт возьми, он запропастился, думала она. Если бы его застукали, поднялась бы тревога. Но дом по-прежнему был тих и темен. Тогда куда же делся ее партнер по преступлению?

Когда Герман появился из-за угла дома, Лана уже измучилась так, что не могла ни плакать, ни радоваться. Она молча смотрела на мужчину. Он предъявил ей купидона:

– Этот?

– Да.

– Кладите в сумку.

Лана торопливо запихала амурчика в пакет и вслед за Германом поспешила к воде.

– Что вы так долго? – жалобно спросила она. – Я извелась вся. И светает уже.

– Так получилось.

Она глянула на Германа искоса. Как-то он так забавно выглядит… непонятно – то ли устал, то ли расстроен, то ли еще что. Однако, когда авантюристы добрались до лодки и Герман помогал ей забираться в утлое суденышко, Лана безошибочно определила, что пахнет от него сексом. Ай да грабитель, подумала она. Как это он успел? И с кем? С Евой? Ну, не с купидоном же. Хотя что она знает об этом человеке? Ничего, кроме того, что он сам предложил залезть в чужой дом. «Он, между прочим, предложил тебе помочь», – вякнула совесть. С этим трудно было не согласиться, но все же Лана пообещала себе быть настороже.

Обратная дорога оказалась настоящим кошмаром. Они оба устали, и разговаривать не было ни сил, ни желания. Сперва пешком по воде, а потом на лодке добрались до причала, и Герман так же ловко привязал лодку и запер замок, как до этого проделал все в обратном порядке. Всю дорогу он сам нес сумку с купидоном. На маленькой станции Герман купил в автомате кофе, который хоть немного согрел и его, и продрогшую Лану; она начала уже хлюпать носом. Опустившись на мягкое кресло в вагоне, Лана мгновенно почувствовала, что засыпает. Но сумка с купидоном покоилась на коленях мирно спящего Германа, и она побоялась, что, отключись она на минуту, он просто исчезнет вместе с чертовой статуэткой. Все дорогу она крутилась в кресле, думала о детях, о Марке, не единожды довела себя до слез, и все ради того, чтобы не уснуть. Но вот наконец и Кельн.