Сказочный отпуск - Владимир Жариков

Глава 18.

Шестое июля, терем Бабы-яги    Я с трудом разлепил глаза и понял, что утро хотя и раннее, но какое-то совсем не доброе. Я лежал на широкой кровати в просторной и светлой комнате. Голова моя представляла собой бетономешалку, в которой перекатывалась одна сухая щебенка без воды, песка и цемента. Глотка напоминала пустыню Сахару в самый засушливый год. В изголовье моего одра сидели Катька и Баба-яга.    -- Проснулся, наконец, -- констатировала моя супруга, пытаясь при помощи холодного мокрого полотенца остановить вращение бетономешалки.    -- Ой, Ваня! -- всплеснула руками бабуля, -- как же тебе вчера худо было!    -- По-моему, сейчас еще хуже, -- не узнавая своего голоса прохрипел я.    -- А мы-то вчерась ужо чего только не делали! -- продолжала старушка. -- И носки старые нюхать давали. И водой с мухами тебя отпаивали...    -- С какими мухами?! -- я посмотрел на Катьку, но та лишь развела руками, дескать инициатива Бабы-яги, а ей перечить бессмысленно.    -- С жирными мухами, навозными, -- пояснила как ни в чем не бывало старушенция.    -- Зачем это?    -- Дык ить думали, может, тебе противно станет, так стошнит хотя бы. И полегчает.    Но мушиный коллоидный раствор начал оказывать свое действие только сейчас. Моментально забыв о своей бетономешалке, я вскочил с кровати и выбежал из светелки, пытаясь срочно найти туалет. Навстречу мне шел Мельников-Колобков. Он был очень взволнован и хотел что-то сказать, но в данный момент мне, простите, было не до него. Одной рукой я зажал себе рот, другой замахал на ошарашенного эфэсбэшника и скрылся в маленькой комнатке поговорить с белым другом.    Вернувшись назад, я спросил у Яги:    -- А какого-нибудь более действенного снадобья от похмельного синдрома у вас нет?    -- Как же нет, касатик, есть, конечно!    Она протянула мне стакан с мутной жидкостью, который уже наготове держала в руке.    -- А это... Без мух, я надеюсь.    -- Да полно тебе, ужо пошутила я насчет мух-то. Зато вона как сработало. А энто зелье, его на очищенный желудок принимать надо. Пей, яхонтовый.    Я залпом выпил сладковатую жидкость, похожую на брагу, слегка отдающую анисом и лимоном. Буквально через минуту я напрочь забыл про свою бетономешалку, во рту было ощущение прохлады альпийского ручья, взор стал чист и зорок, а ясность ума такая, что если бы Эйнштейн не открыл еще свою теорию относительности, я бы сейчас сделал это вместо него.    В дверь без стука вломился все еще чем-то взволнованный Колобков-Мельников, за ним плелся Мокус в состоянии совершенно глубокого транса. Вид у него был такой, словно его приговорили к пожизненному заключению, расстрелу и повешению одновременно. Это, что ли, тоже с бодуна? Вроде бы он и не пил совсем. Я посмотрел на Бабу-ягу, нет ли у нее второго стакана этой замечательной поправляющей жидкости.    -- Они мертвы, -- выпалил Мельников. -- Обе! Кто-то свернул им шеи!    -- Это не я, -- тут же стал оправдываться Мокус замогильным голосом. -- Клянусь, я ничего не сделал, только вошел.    -- Кто мертвы? -- не сразу врубился я. -- О ком речь?    -- Вика с Никой! Им свернули головы!    Несмотря на ясность ума, я с полминуты ничего не мог сообразить. Потом расхохотался.    -- Что тут смешного? -- недоуменно округлил глаза Игорь Геннадиевич. -- Два трупа! Молодые девушки, им бы еще жить да жить!    -- Они не девушки, -- сквозь смех и слезы выдавил я.    -- Да хоть бы и так, никто же от них не требует, чтоб они до старости оставались невинны. Но не могли же их за это убить!    -- Они не убиты, -- справился я, наконец, с приступом смеха. -- Ребята, я все понял. Это роботы, их подослал Кощей Бессмертный.    -- Роботы?    -- Ну да.    Я вспомнил, с какой неестественной силой и ловкостью эти хлипкие на вид девчонки дрались с разбойниками, вспомнил, как в прошлом году Кощей сотворил биоробота -- точную копию Шема Ханской принцессы. Это была очень совершенная модель, она могла не только двигаться, есть, пить и разговаривать как человек, но и имела характер своего прототипа и его манеру поведения. А когда у нее кончилась батарейка, она тоже валялась со свернутой шеей.    -- Жесть! -- хрипло выдавил Мокус.    -- Их можно оживить... в смысле, включить. Заставить функционировать, -- и я вкратце рассказал, как это сделать: -- Надо повернуть переключатель в левой груди и вдохнуть им воздух через рот. Ну, как искусственное дыхание.    Поскольку сам я уже заклялся менять батарейки у роботов, к тому же и Катька вряд ли одобрила бы мои действия даже по отношению к механическим куклам, я предложил операцию по оживлению провести Мельникову и Мокусу. Мы направились в комнату, где поселили девчонок.    -- Чушь собачья! А это точно поможет? -- с сомнением в голосе спросил эфэсбэшник.    -- Точно-точно.    -- Ну хорошо, -- он стал приводить в чувство Вику, а Мокус -- Нику.    Вика пришла в рабочее состояние первой. Она обхватила Мельникова руками и присосалась к нему. Тот мычал и отбивался, наконец ему удалось освободиться от пылких объятий. Вытирая рукавом губы, он окинул нас смущенным взглядом, а Вика произнесла:    -- Ой, спасибо вам, Игорь Геннадиевич! А я такая лежу, думаю, кто же это меня в чувство приводит? А Мокус напрасно старается, Нику я уже как бы переводила на резервный источник питания. Его действие тоже как бы закончилось, короче ей нужна подзарядка в лабораторных условиях.    Услышав это, Мокус оторвался от Ники, воздух с шипением вырвался из нее.    -- Жесть! -- произнес он. Еще немного, и он надул бы ее до размеров аэростата.

***       Все -- кроме Ники, естественно, она теперь исполняла роль спящей царевны, -- собрались в горнице на завтрак. За завтраком мы провели расширенное совещание.    -- Почему вы сразу не сказали, что посланы Кощеем? -- попенял я Вике.    -- На это у нас не было инструкций.    -- Ясно.    Роботы есть роботы, что с них взять -- пунктуальны до идиотизма!    -- Так вот, господа, -- продолжал я. -- Практически получается, что если нам удастся воссоединиться с Германом и Константином, а это вполне реально, то все группа будет в сборе и при помощи амулета, которым сейчас владеет Катя, мы можем вернуться домой. Но это будет не совсем справедливо, я бы сказал даже не очень гуманно, по отношению к местному населению, которому угрожает серьезная опасность. Если не обезвредить преступную группу в составе толмача Фрола, бывшего правителя Алмазной долины Бэдбэара и некоего авантюриста Романа Петровича, возможен вооруженный государственный переворот и прольется много крови.    -- А преступников надо передать в руки закона, -- добавила Шнайдер-Дюклва.    -- Да.    -- Но ведь двое из этой банды превращены в животных! -- напомнила Катька.    -- Вот напрасно вы не превратили и третьего. Он может запросто вырваться на свободу, это хитрюга еще та! Кроме того, Полуэкт говорил, что где-то сформирован секретный полк, -- напомнил я.    -- Да, -- подтвердил Полуэкт. -- Я даже знаю, где. Это верстах в двадцати от турбазы. Там у них лагерь.    -- Вот, видите? -- продолжал я. -- Этот полк вооружен современным стрелковым оружием, гранатометами и огнеметами, а может быть, кое-чем и посерьезнее. У них есть бронежилеты и еще -- противогазы, поэтому возможно применение отравляющих веществ, слезоточивых газов и т.д. Противотанковыми гранатами они могут быстро вывести из строя местные танки-короба на паровой тяге. То есть угроза военной диктатуры, кровавого путча и гражданской войны очень велика. Командование этого секретного гарнизона, вполне возможно, уже предпринимает меры по освобождению той троицы на острове Буяне. В конце концов, туда еще вчера утром должна была прилететь новая смена охраны. Так что Фрол, по всей вероятности, уже на свободе. Яга-ягинишна, ведь в этом мире наверняка найдется еще парочка колдунов, способных превратить двух козлов обратно в людей?    -- Да уж найдется, милый! Злых-то колдунов хватает, один Черноус чего стоит!    -- Вот-вот. Потому-то мы и не можем сейчас уйти из этого мира.    -- Жесть! -- произнес Мокус. -- А чем мы, собственно, можем помочь? Мы же не отряд спецназа.    -- Надо каким-то образом уничтожить то, что незаконно попало в этот мир.    -- Оружие? -- уточнил Лешек. -- Нет ничего проще. Оно же типа из железа. Разрыв-траву надо распылить над лагерем противника. И все, и никакого оружия.    -- А что это такое, разрыв-трава? -- поинтересовался Мельников.    -- От нее типа все железо моментально в труху превращается. Как бы ржа съедает.    -- Все это хорошо. Но только в том случае, если оружие локализовано в одном месте, -- сказал я. -- А ведь эти гады продавали автоматы налево!    -- Да, -- подтвердила Катя. -- Я сама об этом слышала.    -- А мы видели. Помнишь, Лешек, прошлогодних разбойников? В том году у них был один допотопный пистолетик, а в этом -- четыре автомата!    -- Жесть! -- произнес Лешек.    Да, быстро молодежь сленговые словечки друг у друга перехватывает.    -- Нельзя же разрыв-траву над территорией всей страны распылять! Тогда не только оружие, но и все плуги, бороны, лопаты в труху превратятся. Железные дороги опять же, печеходы. Да вон -- и водопроводные трубы в вашем тереме.    -- Но ведь оружие приобретают люди в основном с криминальными наклонностями, -- выдвинула свое предложение Мария Дюкова. -- У всех у них за душой какое-то преступление. Просто надо местному правительству объявить амнистию за сданный автомат -- и все, пусть приносят и сдают.    -- Так они и понесли! -- усомнился Мельников, при этом майор Дюкова сердито посмотрела на него. -- И потом, даже если хотя бы один экземпляр останется на руках, вдруг найдется промышленник, который по образу и подобию организует серийное производство. Тут, в средневековье, пусть даже в позднем. Это же катастрофа! Ведь если бы у крестоносцев были бы автоматы Калашникова или, скажем, у Наполеона, представляете как бы могла повернуться история?    -- История не любит сослагательных наклонений, -- напомнила майор Дюкова с некоторой язвинкой в голосе: один -- один.    Загудел дальнослов у Эльвиры. Она сказала "алё" и вышла из горницы. Через пару минут вернулась:    -- Это Светка гуднула, я вчера ей сказала, что вы у нас все тута. Она говорит, что ваши товарищи с Русалочьего озера сюда на ковре летят. Только прям досюда им не долететь, они на Кудыкиной горе сядут и ждать будут. А там их надо встретить и сюда проводить, а то заплутают.    -- Это далеко? -- спросил я.    -- Не, -- ответил Лешек. -- Верст пятнадцать -- семнвдцать. Да я сбегаю. Дотуда я быстро добегу, у меня сапоги-скороходы есть. А уж обратно -- типа пешим шагом придется. Но к обеду ждите, а то и чуть раньше.    Лешек убежал, а Баба-яга тем временем листала на коленях какой-то огромный фолиант.    -- Разрыв-траву найти не так просто, -- сказала она. -- Это вам не крапива и не лебеда, не растет она под каждым кустиком. Место, где она растет, я-то знаю. Но главное сроку ей осталось -- аккурат завтрашняя ночь чтоб зацвесть. А отцветет -- так ужо и смысла рвать ее нету, все равно силы у ней никакой не будет. А зелье я смогла бы приготовить. Выборочное зелье: поразит именно то, что потребуется и ничего более. Но мне образы нужны тех предметов, которые изничтожить надо. Это раз. Второе: не пойдем же мы кропить зельем все дворы да леса -- это ж до второго пришествия не справишься. Надо к Царю Водяному это зелье снести, чтоб он с дождем его пролил на всю землю. Тогда уж точно ни одной ентой железяки в помине не останется.    -- Изображения автоматов у нас есть, даже лучше -- оригиналы. Мы у разбойников четыре штуки отняли, -- напомнил Мельников. -- Но как быть с гранатометами, минометами и прочей баядой? Надо, чтоб кто-то вживую их видел и смог нарисовать! Мне-то видеть их приходилось, вот только рисовать... Я же не художник!    -- Не надо ничего рисовать, -- сказал Мокус. -- У меня совершенно случайно оказался с собой компакт-диск "Современное вооружение Российской армии". Я когда еще из дому собирался, забыл его из компа вытащить. Там все есть и фотки отличные.    Фу! Ненавижу слово "фотки". Но Мокус молодец, как знал, паршивец. А Колобкова, в смысле Мельникова, обескуражило другое:    -- Да-а, -- сказал он. -- За такой диск лет двадцать назад могли бы и срок припаять за разглашение военных секретов.    -- Лет двадцать назад еще мультимедиа не было, -- напомнил Мокус. -- А я в то время в детский садик ходил.    Часть 2