Кармические видения (сборник) - Елена Блаватская

– Тебя обучал играть сам Орфей, о, Стенио?

Это было время полного блаженства и ежедневного, едва ли не ежечасного восторга. Он так и остался безучастным к последним словам умирающей матери, шепчущей ему о вечном проклятии, и лишь единственный образ из ее предостережения запомнился ему – Плутон. [33] У Франца уже сложился облик этого господина загробного царства, который приветствовал его, как прежде – супруга Эвридики, Орфея. Зачарованные волшебными звуками его скрипки, колесо Иксиона снова остановилось, тем самым предоставляя отдых несчастному соблазнителю Юноны, опровергая тех, кто требовал вечного наказания для осужденных грешников. Он понимал Тантала, позабывшего о непрерывно терзавшей его жажде, и ощущал его губы, когда тот пил эту рожденную небесами мелодию; Сизифов камень стал недвижимым, сами Фурии смеялись над ним, и властелины самых мрачных царств наслаждались, предпочитая его скрипку лире Орфея. Если же говорить серьезно, то мифология может оказаться действенным противоядием против страха, вопреки всем богословским угрозам, особенно когда она усиливается безрассудно-страстной любовью к музыке. Ведь Франц и Эвтерпа всегда побеждали в любой борьбе, даже с сами Адом!

Однако рано или поздно всему наступает конец, и очень скоро Францу пришлось отказаться от непрерывных мечтаний. Он дошел до некоего университетского города, где поселился у старого учителя музыки, Сэмюэля Клауса. Когда престарелый музыкант обнаружил, что его любимый ученик остался без гроша в кармане, и, что еще хуже, без земных привязанностей, он еще сильнее привязался к молодому человеку. Он тяжело переживал за Франца, а впоследствии усыновил его.

Старый учитель напоминал причудливую фигуру, сошедшую со средневековых городских украшений. Клаус обладал волшебным обаянием, так сводящим с ума женщин, и тягой к самопожертвованию, присущему мученикам раннего христианства. Когда Франц кратко рассказал ему о том, как прожил последние несколько лет, профессор взял его за руку и, пригласив в свой кабинет, просто сказал:

– Оставайся у меня, и прекрати свою бродячую жизнь. Сделай себя знаменитым. Я уже стар и бездетен, и я буду твоим отцом. Давай жить вместе, и позабудем обо всем, кроме славы.

Затем он предложил Францу отправиться с ним в Париж через несколько крупных немецких городов, где они будут останавливаться и давать концерты.

За несколько дней Клаусу удалось убедить Франца оставить бродячую жизнь и артистическую независимость и заново пробудить в своем ученике его дремлющее доселе честолюбие и стремление к мировой славе. Ведь с тех пор, как умерла его мать, Франц довольствовался только аплодисментами от богов и богинь, обитающих в его ярком воображении; теперь же он снова начал желать вызывать восхищение у простых смертных. И благодаря тщательным урокам старого Клауса, его незаурядный талант с каждым днем обретал силу и очарование, а его репутация росла и распространялась после посещения каждого города, где они давали концерты. Его честолюбивые замыслы быстро реализовались; гениальные музыканты, председательствующие в разнообразных музыкальных центрах, восхищенные его талантом, вскоре объявили молодого человека величайшим ныне существующим скрипачом, а публика во всеуслышание заявляла, что Франц оставался непревзойденным ни одним из всех, кого слушали до сих пор. И очень скоро от подобных панегириков и учитель и ученик потеряли головы.

Однако Париж не был готов согласиться с такою оценкой. Париж создает репутацию для себя сам, и ничего не принимает на веру. Поэтому, прожив в столице Франции почти три года, они все еще с огромными трудностями взбирались на артистическую Голгофу, но вдруг некое внезапное событие сокрушило их весьма скромные ожидания. Во-первых, внезапно объявили о приезде Никколо Паганини, и вся Лютеция [34] содрогнулась от конвульсий ожидания. И когда этот не имеющий себе равных скрипач, наконец, появился в Париже, весь город тотчас же бросился к его ногам.

2

Из-за суеверия, проистекающего от средневековых предрассудков продолжающего существовать и в наше время, любой талант объяснялся сверхъестественными причинами. Так же было и с талантом Паганини. В свое время каждого величайшего и удивительного артиста обвиняли в тайной сделке с дьяволом. Поэтому читателю придется немного потерпеть, чтобы мы смогли освежить его память.

Великого композитора и скрипача 17 века Тартини обвиняли в том, что он брал свое вдохновение у дьявола, с которым, как поговаривали, был в постоянной связи. Безусловно, это обвинение явилось следствием его почти магического воздействия на слушателей. Благодаря своей игре на скрипке он на родине получил титул «Повелителя язычников». Его соната «Трель дьявола», также называемая «Сон Тартини» считалась (каждый, кто слышал ее хоть раз, готов был это засвидетельствовать) самой загадочной и жуткой мелодией, когда-либо услышанной или сочиненной; с тех пор, эта удивительная композиция стала источником бесконечных легенд. И не без основания, поскольку сам Тартини способствовал их распространению эти легенды. Он признался, что написал ее, пробудившись от сна, в котором услышал свою сонату в исполнении самого Сатаны, для его же, Тартини, пользы, вследствие сделки с его инфернальным величеством.

Несколько знаменитых певцов, чьи изумительные и неповторимые голоса приводили слушателей в суеверное восхищение, тоже не сумели избежать подобного обвинения. Восхитительный голос Пасты [35] в ее дни объясняли тем, что за три месяца до ее появления на свет мать оперной дивы во время состояния транса была перенесена на Небеса, где слушала пение ангелов. Малибран [36] обязана своему голосу Святой Цецилии, в то время как другие утверждали, что она обязана демону, что сидел возле ее люльки и напевал ей колыбельную. И, наконец, Паганини, – непревзойденный исполнитель, итальянец самого низкого происхождения, который, подобно Драйденовскому Джубалу, играя на «звучащей раковине», заставил толпу последовать за ним, чтобы поклоняться божественным звукам, и давал повод народу говорить, что «вовсе и не Бог живет в его скрипке»… Паганини тоже оставил легенду.

Почти сверхъестественное искусство величайшего в мире скрипача очень часто обсуждалось, но никогда не понималось. Действие, оказываемое им на слушателей, было буквально непостижимым, подавляющим и всепоглощающим. Говорят, что великий Россини, услышав его игру впервые, рыдал, как сентиментальная немецкая барышня. Сестра великого Наполеона, принцесса Элиза де Лукка, личным оркестром которой дирижировал Паганини, долгое время не могла слушать его игру, не падая при этом в обморок. У женщин его игра вызывала нервные припадки и истерию; а суровых мужчин Паганини доводил до оцепенения. Он умудрялся превращать трусов в героев, а самых храбрых солдат – чувствовать себя нервозными школьницами. Так что было, чему изумляться, потому долгие годы вокруг личности загадочного генуэзца, этого современного европейского Орфея, возникали сотни жутких рассказов. Один из них был особенно чудовищным. Ходили слухи, причем подхваченные бóльшим количеством людей, нежели можно было подумать, что струны его скрипки сделаны из человеческих кишок, причем по всем правилам Черной Магии.

Разумеется, кому-то подобные истории могут показаться весьма преувеличенными, хотя ничего невозможного в них нет; и более чем вероятно, что именно эта легенда привела к необычным событиям, о которых мы собираемся поведать. Человеческие органы часто использовались специалистами по черной магии Востока, и доказанный факт, что некоторые бенгальские тантристы (то есть произносящие тантры, или «вызывания духов», как их описывает один уважаемый писатель) использовали человеческие трупы и некоторые взятые от них внутренние и внешние органы, как могущественные колдовские атрибуты для весьма нехороших целей.

Однако вполне возможно, в свете признания большинством врачей феномена магнетических и месмерических гипнотических сил, не вызывающих теперь таких опасений, как прежде, что исключительное воздействие скрипичной игры Паганини полностью определялось его талантом и гениальностью. Изумление и благоговение, которые он так легко возбуждал у слушателей, могло быть вызвано его обликом, «в котором было нечто жуткое и демоническое», как утверждают некоторые из его биографов, а также невыразимым очарованием его исполнения и его выдающимся мастерством. Последнее подтверждается его совершеннейшей имитацией флежолета его исполнение долгих и изумительных мелодий на одной струне «соль». Это исполнение, которому многие музыканты пробовали безуспешно подражать, остается недостижимым и по сей день.

Из-за своей удивительной внешности – названной его друзьями эксцентрической, а его слишком нервными жертвами – дьявольской, он испытывал огромные трудности в опровержении некоторых неприглядных слухов о его персоне. Ибо в его время заработать подобное было гораздо проще, нежели сейчас. Гадкие слухи шепотом передавались по всей Италии, и даже в его родном городе поговаривали, что он убил свою жену, а позднее – любовницу, и что обе женщины страстно его любили, а он не колеблясь принес их в жертву своему дьявольскому тщеславию. Утверждали, что он сам в совершенстве овладел колдовскими искусствами, и поэтому ему удалось заключить души обеих убитых им женщин в свою скрипку – знаменитую Кремону.