Влюблённый Сократ: история рождения европейской философской мысли - Арман Д'Ангур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Архелай был одним из учеников Анаксагора, поэтому именно он, скорее всего, познакомил своего юного друга с теориями Анаксагора, как, несомненно, и с самим этим великим человеком. Платон повествует, что поначалу Сократ был очарован смелыми рациональными выводами Анаксагора о сути материальных явлений. Они показались ему совсем не похожими на умозрительные космические абстракции Мелисса и других мыслителей. И что-то еще в методе Анаксагора оказало возможное влияние на молодого Сократа. Старый философ был известен тем, что говорил, что богатство и власть не делают человека счастливым. И, по словам Анаксагора, его не удивило бы, что большинство людей «воспринимают его как эксцентричного человека» 11. Похоже, Сократ принял эти слова близко к сердцу. Он сам был решительно настроен против погони за богатством и властью. Да и греческое слово atopos, то есть «эксцентричный» или «нестандартный» (буквально «неуместный»), часто применялось по отношению к Сократу в течение всей его жизни.
Из высказываний в комедии Аристофана «Облака» также можно сделать вывод, что Сократа отождествляли с мыслителями, отрицавшими реальность существования богов. В первую голову это был печально известный атеист Диагор Мелосский (критиковал элевсинские мистерии, был обвинен в неверии, и ему пришлось покинуть Афины. – Пер.), который утверждал, что боги – лишь вымысел, созданный людьми для объяснения пугающих их природных явлений, таких как молния и гром.
Сократа особенно порадовало, когда он узнал, что Анаксагор выдвинул доктрину, согласно которой Вселенная формируется «направляющим ее Разумом». Молодой ученый надеялся, что это послужит отправной точкой для развития новых направлений философской мысли и познания истинной цели человеческого существования. Стремясь узнать побольше о сути этой доктрины, Сократ отправился в квартал книготорговцев на Агоре и купил там труд Анаксагора. Дорогущий папирусный свиток обошелся ему в одну драхму – такой расход мог позволить себе лишь зажиточный афинский юноша, ведь столько мог заработать за целый день человек ручного труда.
Мы можем представить себе то жестокое разочарование, которое испытал молодой Сократ, с нетерпением просмотрев содержание свитка. Из него следовало, что Разум для Анаксагора был не более чем термином для обозначения механистических принципов, по которым возник и структурировался космос. Эта теория и в малейшей степени не объясняла, почему мир устроен так, как он устроен, и почему лучше, чтобы всё было именно так, а не иначе.
Как и раньше, в случае с теориями Мелисса, Сократ столкнулся с философской доктриной, которая поначалу казалась многообещающей, но в итоге так ничего и не прояснила. И прежде всего, в вопросах, представляющих для молодого Сократа наибольший интерес и значимость: как же человеку лучше всего распорядиться своей жизнью.
Поворот в науке
Юношеский интерес Сократа к теориям Анаксагора убедительно свидетельствует о том, что в то время он был заинтригован возможностью лучше познать мир с помощью эмпирических, то есть полученных опытным путем исследований. Платон и Ксенофонт намеренно преуменьшают этот аспект наклонностей своего учителя. И делают это, очевидно, для того, чтобы избежать нежелательных параллелей с разнородной группой преимущественно неафинских интеллектуалов и преподавателей. Иначе говоря – «софистов», к которым относились Анаксагор, Мелисс и Архелай.
Их теории в ту, донаучную, эпоху требовали не только четкой аргументации, но и умения убеждать. Поэтому многие софисты обучали искусству аргументации как одному из навыков, необходимых для успешного продвижения в общественной жизни. Что, в свою очередь, вызывало подозрения, что все софисты стремятся не столько говорить правду, сколько доказать свою точку зрения с помощью убедительно звучащих и высокопарных аргументов. А потому ничего удивительного, что ученики и последователи Сократа не хотели, чтобы их любимый учитель, чьим единственным устремлением было желание приблизиться к истине, ассоциировался с подобными мыслителями.
Некоторый свет на раннее увлечение Сократа натурфилософией и эмпирическими экспериментами бросает комедия Аристофана «Облака», показанная в 423 г. до н. э. В ней персонаж по имени Сократ излагает кощунственные теории об истинных именах и функциях богов, описывает хитроумные методы исследования мироустройства. Например, в одном из воображаемых экспериментов, чтобы определить, как далеко может прыгнуть блоха, предлагается отпечатать ее ножки на воске, а потом шажками блохи вымерить длину ее прыжка. В другом месте комедии этот Сократ объясняет жужжание комара и происхождение грома и молнии с помощью доморощенных, нелепых суждений, в основном связанных с человеческим метеоризмом (то есть, проще говоря, с пуканьем. – Пер.). Эти комически абсурдные сценки убедительно свидетельствуют о том, что реальный Сократ, которому тогда было уже за сорок, считался в народе поклонником эмпирических экспериментов и научных спекуляций.
Тот период, то есть V в. до н. э., практически не оставил нам примеров использования наблюдений и экспериментов для оценки природных явлений – то есть того подхода к миру природы, который мы сегодня считаем научным. Еще в начале того века врач по имени Алкмеон пытался с помощью препарирования обнаружить некие «поры», соединяющие органы чувств с мозгом. Тем не менее космологические теории таких мыслителей, как Анаксагор и Мелисс, считались тогда гораздо более близкими к науке в том виде, как ее понимало большинство образованных афинян. Возможно, Сократ стремился выйти за рамки подобных спекуляций и понять путем детального изучения, как же устроен мир на самом деле и что в нем происходит.
Однако на практике подобные исследования и получаемые на их основе объяснения считались большинством его современников неактуальными и даже нежелательными. Описанная выше история с головой барана уникальна для своего времени, поскольку в ней экспериментальные наблюдения сочетаются с рациональным объяснением природного явления. Но даже в этом случае суеверные толкования жреца Лампона были приняты наравне 12 с рационалистической интерпретацией Анаксагора: ведь Перикл действительно одержал победу над своими соперниками, и, как и предсказывал жрец, стал единственным лидером Афин.
В диалоге «Федон» Сократ с недоумением размышляет о том, что заставило его отказаться от научных изысканий:
«В молодые годы, Кебет, у меня была настоящая страсть к тому виду мудрости, который называют познанием природы. Мне представлялось
