Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба - Маша Трауб

– Да, у нас тоже не было – «старая» вода. В пять часов только дали, – кивнула женщина.

Нина понимала, что рассказывает бессвязно, сумбурно, что понять хоть что-то из ее речи невозможно. Но женщина, казалось, все понимала, и для нее все было логично. Так, как должно быть.

– Хорошо, – кивнула она, – я продам тебе веник. Уговорила. Бери. Дочке скажу, что у тебя есть ребенок.

– Спасибо. – Нина прижала веничек к груди. Трясущимися руками она отсчитала монетки, по курсу вышла просто смешная сумма – на метро один раз проехать. Но так тяжело Нине не далась ни одна покупка. Ни одна вещь не принесла такой радости. Ни одна трата не доставила такого удовольствия.

Нина с веником в руках добрела до автобусной остановки и по наитию доехала почти до дома. Она не помнила ни номера автобуса, ни маршрута, просто села во второй по счету, который, как оказалось, шел почти до их дома. Она смотрела в окно и видела, что ее бывшую школу покрасили в радостный розовый цвет. Что книжный магазин, в который она заходила с мамой, стоит на прежнем месте. Открыт. Перед ним толпятся туристы и фотографируют фасад. Местная достопримечательность.

Вот продается дом. Старый, с красивым балконом, увитым диким виноградом. На первом этаже – торговая лавка со стойкой, на втором – явно комнаты для семьи. Нина подумала, что хотела бы жить именно в таком доме – спускаться на «работу» и подниматься «домой» и не стоять в душном метро, прижатой к дверям, не слушать шум в собственных ушах от духоты, не задыхаться от чужих запахов, не чувствовать чужое дыхание. Не заниматься делом, которое не приносит тебе ни радости, ни удовлетворения. Не жить от понедельника до пятницы, не валиться на диван после работы, поскольку нет сил даже чего-то хотеть. Жить в таком доме, торговать пирожными или устроить внизу детскую комнату. Делать то, что хочется – с удовольствием, с отдачей, и засыпать с чувством, что день прожит не зря. Нина в этом стареньком автобусе, где ей было хорошо, вдруг решила, что работу нужно менять, что пройдет еще три, пять, десять таких же бессмысленных лет, а она и не заметит. И останется с тем, что есть сейчас, – с квартирой, одиночеством и цветами на подоконнике. И все. Вся жизнь. «От забора до обеда», – как говорил дядя Вахо. Нина никогда не понимала этой присказки, и только сейчас до нее дошло, что это значит. Это ее жизнь – от забора до обеда. И больше ничего. Даже Натэла поступила умнее. Пусть она познакомилась по Интернету, пусть ее считают сумасшедшей, но она хоть что-то делает, чтобы вырваться из этого круга – работа, дом, одиночество, работа, дом. И пусть ее Джей – не идеал мужчины, и у него есть его Линда и еще бог знает кто там, в Америке, пусть у него нет пяти домов, трех машин и счета в банке, как думает Натэла, но она хоть что-то пытается изменить. А она, Нина, ничего, ничегошеньки не делает. И никогда у нее не будет такого взгляда, как у Натэлы, когда она смотрит на своего Джея.

Автобус опять остановился как раз напротив магазина со свадебными платьями в витрине. Платья были «богатые» – расшитые по лифу и подолу золотыми нитями, пышные, с юбками, стоящими колоколом. Нина вспомнила, что в детстве часто стояла перед этой витриной и мечтала об одном из таких платьев – белом, с открытыми плечами, традиционном. И чтобы были фата и длинный шлейф. Она вдруг очень захотела хотя бы померить такое платье. Просто увидеть себя в нем в зеркале. Постоять, рассмотреть хорошенько и запомнить.

Нина добралась до дома на ватных ногах. У нее не было никаких сил здороваться с соседками и отвечать на их расспросы. Она кивнула и зашла в подъезд. Отсчитала ступеньки и зашла в квартиру крестной. Дверь, как всегда, была открыта.

– Кто там? – крикнула тетя Ася, не вставая из-за стола.

– Это я, – ответила Нина.

– Нино! Иди сюда, покажись!

– Не могу. Воду дали?

– Дали, дали.

– Я в душ!

Нина прямо с порога пошла в ванную, где наконец смыла с себя и прическу, зацементированную лаком для волос, и ногти – благо на полочке стоял ацетон. Она сто лет не видела настоящего ацетона и почти завороженно вдыхала запах, стирая праздничный лак со своих ногтей. Когда мама была жива, Нина всегда морщилась и выбегала в коридор, когда мама «стирала» ногти. А сейчас она сидела на краю ванной и наслаждалась запахом, как наркоманка. Вода принесла ощущение свежести и легкости. А помытая голова отрезвила, прочистила мозги. Нина как будто проснулась.

– Что ты наделала? – ахнула тетя Ася, которая стояла на пороге ванной с чистым полотенцем в руках. – Как же ты завтра пойдешь? – Крестная чуть не плакала.

– Я спать хочу, – сказала Нина.

– Натэла звонила. Они в ресторане.

– Не-е-ет! – закричала Нина.

– Я ей так и сказала, – спокойно ответила крестная.

Нина рухнула на кровать.

– Спи, дочка, спи. – Тетя Ася закрыла дверь. В этот момент зазвонил телефон, и крестная стала рассказывать, что Нина вернулась, легла спать, смыла маникюр и непонятно, как она завтра пойдет.

Утро наступило слишком быстро. Нина проспала часов четырнадцать, но все равно проснулась невыспавшаяся. Удивительно, что проснулась сама и тетя Ася ее не будила. В доме было непривычно тихо – ни соседок, ни разговоров, даже телефон молчал. Тетя Ася сидела и смотрела телевизор почти без звука.

– Что-то случилось? – спросила Нина.

– А что случилось?

– Никого нет.

– Я хотела, чтобы ты поспала. У тебя сегодня свадьба.

– Не у меня, у Натэлы.

– Да, это плохо.

– Интересно, как она там.

– Ой, совсем неинтересно!

Нина улыбнулась. Конечно же, тете Асе было интересно, как развиваются события, соседке Вале было интересно, так что Нина должна будет предоставить полный отчет о мероприятии. Желательно в лицах.

– Я ей позвоню, – сказала Нина.

– Не звони, – остановила ее тетя Ася.

– Почему?

– Она сейчас у Валиной племянницы. Свадебную прическу делает.

Нина выдохнула. Значит, все в порядке. Все про всех знают, о каждом шаге.

– У нее сейчас много работы, это хорошо. К ней вся школа на укладку выстроилась, – сообщила крестная.

– В каком смысле?

– Так Натэла ведь весь педколлектив позвала! И автобус для них заказала – Рафик договаривался. Они встречаются около школы, садятся в автобус и триста метров едут до ресторана. – Крестная захохотала.

Нина не могла понять, почему она смеется.

– Ну ты представляешь? Автобус, чтобы всех довезти! Там идти пять минут! Ой, Натэла еще пожалеет, что их позвала. Они же придут на полчаса раньше и все съедят! Еще до того, как жених с невестой появятся!

– Он не знает, что женится.

– Это его счастье. Лучше бы он вообще не догадался. Говорят, что американцы очень нервные и пьют таблетки – я в сериале видела.

– А что Джей делает, пока Натэла в парикмахерской?

– Не в парикмахерской, а в салоне. Ты еще Вале скажи, что ее племянница в парикмахерской работает! И кстати, почему ты лак стерла и голову помыла?

– Мне не понравилось.

– Ты еще Вале об этом скажи! Считай, что я ничего не слышала! И в чем ты пойдешь?

– Не знаю. В платье.

– Покажи! – велела крестная.

Нина надела обычное платье, простое и строгое, в котором в Москве выходила и в пир, и в мир. Она вышла из комнаты, и, судя по выпученным глазам тети Аси, наряд был неудачным.

Тетя Ася кинулась к телефону и начала тыкать кнопки.

– Манана? Это Ася. А где твоя невестка? Пусть срочно придет. У нас тут катастрофа! Какая? Нино не в чем на свадьбу идти! Нет, у нее есть платье, но для похорон, а не для свадьбы! Да, девочка все перепутала. У нее совсем все в голове смешалось. Пусть Нана платье свое принесет, в котором она на твоем юбилее была. Да, то, красивое. Что ты говоришь? Печку ей дать? Да пусть берет. А что ты в печке делать будешь? Конечно, в печке лучше, чем в духовке. Да, Натэла сейчас у Валиной племянницы. Прическу делает. А Нине не понравилось, но я тебе этого не говорила. Да, пришла и ацетоном стерла! Ты представляешь! Мне кажется, у нее стресс на нервной почве. Нина про свадьбу потом все расскажет. Нет, этот американец ничего не знает. И, кстати, у него нет трех домов. Точно тебе говорю. Мне Нино сказала. Ты что, Нино не веришь? Я же говорила, что он не миллионер! Так мы ждем! Нино тут у меня совсем голая стоит. Слушай, если она так в Москве ходит, то я не удивляюсь, что Натэла замуж выходит, а не она! Да, Рафик поедет встречать Мэри. Прилетает сегодня. Но ты же ее знаешь – она прямо в ресторан заявится, чтобы эффектно было. Да, я нервничаю, так нервничаю, что сказать тебе не могу!

Пока тетя Ася говорила по телефону, в квартиру зашла Нана и протянула Нине платье – алое, блестящее, расшитое пайетками, блестками и бисером.

– Не надо, мне неудобно, – сказала ей Нина.

– Надо, бери уже, мне тоже неудобно так стоять, – серьезно сказала Нана, перекладывая спящую Мию с одной руки на другую. – Манана меня с платьем обратно в дом не пустит. Надевай. Всем лучше будет.

Она освободилась от платья, которое старалась не помять, и с облегчением подхватила дочку двумя руками.