Морские дьяволы. Из жизни водолазов-разведчиков Балтийского флота ВМФ - Александр Ржавин

В связи с вышесказанным встает закономерный вопрос. Если в Великобритании есть люди, которые предполагают или же считают, что легендарный лайонел Крэбб был тайно вывезен советскими спецслужбами в СССР, то почему они сейчас, в новых условиях, не ставят перед своим демократическим правительством вопрос по расследованию этого дела? во всяком случае, до сего времени ничего не было слышно о том, чтобы власти Великобритании, по так называемому «делу Крэбба», обращались в Российскую комиссию по расследованию фактов бесследной пропажи граждан иностранных государств.

Вероятно, компетентные органы Великобритании знают, что искать следы Крэбба нужно совсем в другом месте. В 2002 году контр-адмирал Захаров, служивший в спецназе ВМФ в 1967–1990 годах, дал интервью журналу «Коммерсантъ власть», из которого вырисовывалась следующая картина. Лайонел Крэбб действительно выжил во время обследования дна крейсера. Однако через какое-то время его захватили близ Ростока спецслужбы ГДР. И вместо того, чтобы «создавать советский подводный спецназ», как этого хотелось бы многим журналистам на Западе, он сидел в восточногерманской тюрьме за шпионаж. Отсидев несколько лет, он начал сообщать вещи, интересные для КГБ. Например, что заходил в Клайпеду — передавать английским агентам в Литовской ССР груз, буксируя грузовой контейнер за сверхмалой подлодкой. Позднее от своих знакомых в КГБ Захаров узнал об этих похождениях Крэбба. Они предоставили ему копию нарисованной лично Крэббом схемы прохода к месту выгрузки. Мало того, что карта была очень близка к реальности — пройдя по маршруту Крэбба, советские водолазы-разведчики нашли следы пребывания СМПЛ в тех местах.

Однако все это происходило тогда, когда спецназ ВМФ СССР был уже давно создан и успешно выполнял поставленные задачи, а советские боевые пловцы сами могли очень многому научить коммандера Крэбба.

Спецназ: ГРУ и ВМФ

В межвоенное время в СССР формировались армейские подразделения, которые явились прообразом современного спецназа. К середине 30-х годов штаб РККА разработал и в ходе маневров опробовал теорию «глубокого прорыва», в которую органично вписывались разведывательно-диверсионные действия в тылу противника. В январе 1934 года начальник Генштаба РККА Александр Ильич Егоров издал директиву, предписывающую создание штатных диверсионных подразделений в Красной армии. В целях секретности эти подразделения создавались при дивизионных саперных батальонах и именовались «саперно-маскировочными» взводами. К началу 1935 года они начали функционировать во всех дивизиях на границе с Эстонией, Латвией, Польшей и Румынией, а также на Дальнем Востоке.

Предполагалось, что в случае войны такой взвод может действовать как в полном составе, так и мелкими группами, по 5–7 человек. Причем и в наступлении, и в обороне. Основной упор предписывалось делать на диверсии, разведывательные задачи ставились только как попутные. В том же 1935 году начали действовать специальные курсы для командиров этих взводов, расположенные на одной из учебных баз Главного разведывательного управления РККА в окрестностях Москвы.

Личный состав отбирался из бойцов, прослуживших не менее двух лет, имеющих соответствующие данные, тщательно проверенные органами безопасности. Обучение велось по самым высоким стандартам физической и специальной подготовки того времени. После прохождения службы диверсанты увольнялись и компактно расселялись вдоль границы. Оружие и снаряжение для них хранились в ближайших воинских частях, а на территории сопредельных стран агенты разведывательного управления приступили к созданию опорных баз для диверсантов.

Еще до этого планомерная работа по обучению нелегальных групп по линии «д» (диверсии), за организацию которой отвечало 4-е управление штаба РККА, началась в 1930 году. На территории Белорусского, Украинского, Ленинградского и Московского военных округов работало более десяти спецшкол по подготовке партизан. Отбор в эти школы был чрезвычайно тщательным: предпочтение отдавалось опытным кадрам либо лицам, имеющим нужную для диверсионной работы специальность. Наряду с базовой подготовкой слушатели получали конкретную военную профессию: сапер, разведчик, снайпер. Всего к началу 1937 года было подготовлено около десяти тысяч специалистов по ведению малой войны.

В соответствии с секретным планом штаба РККА, утвержденным Климентом Ефремовичем Ворошиловым (1881–1969), вдоль западных границ СССР были оборудованы десятки тайников с оружием, боеприпасами, взрывчаткой и т. п. В приграничных округах на коммуникациях была проведена работа по подготовке к взрывам мостов, водокачек и других стратегически важных объектов на всю глубину полосы обеспечения. В 1932–1933 годах формируются специальные подразделения «Тос» (техника особой секретности), на вооружении которых состояли радиоуправляемые взрывные устройства «БЕМи».

Наряду с серьезной подготовкой кадров проходили и полномасштабные учения. К примеру, в 1933 году в ходе командно-штабных учений под Киевом оценивались возможности скоординированных действий диверсионных отрядов и авиации. По итогам учений был сделан следующий вывод: заранее подготовленные подразделения, при надлежащем управлении из единого центра, в состоянии парализовать все коммуникации условного противника на территории Белоруссии и Украины. Опыт же Гражданской войны в Испании (1936–1939) только подтверждал правильность подобных мероприятий.

Однако эта работа по заблаговременной подготовке к «малой войне» была полностью свернута во время пика коммунистических репрессий. Сталин больше опасался не внешнего врага, а того, как бы подготовленные к партизанской войне сограждане не использовали бы свои навыки в борьбе с его безраздельной диктатурой. Армии навязывали самоуверенную идею о том, что врага будут бить «малой кровью и на чужой территории», для чего активных действий диверсионных групп и тем более развертывания партизанского движения не понадобится. В 1937–1938 годах все «саперно-маскировочные» взводы были расформированы, учебные центры закрыты, базы на территории сопредельных государств ликвидированы, минно-взрывные заграждения в полосе обеспечения демонтированы. Более того, многие специалисты диверсионной борьбы были репрессированы.

Нетрудно догадаться, как негативно это сказалось на обороноспособности страны. Ведь из-за отсутствия подготовленных для партизанской и диверсионной деятельности подразделений и агентов была упущена грандиозная возможность организовать мощное партизанское движение еще в 1941 году и закончить войну значительно раньше 1945 года. Учитывая состояние в первый год войны гитлеровского тыла, в глубине которого оказались десятки тысяч советских солдат, можно предположить, что борьба с нацистами, погрязшими в бескрайних Российских просторах, имела бы совсем иной характер, враг не добрался бы до волги, а потери советского народа были бы значительно меньшими.

Первая попытка создания в вооруженных силах Советского Союза первых послевоенных по-настоящему специальных разведывательно-диверсионных формирований была предпринята в 1949 году. При этом главным фактором, обусловившим такое решение, стало появление у потенциального противника атомного оружия в достаточном количестве для ведения глобальной войны. Перед советской военной разведкой стала еще одна кардинально новая задача: быть готовой выявить и уничтожить с помощью разведдиверсионных сил военные базы, где размещались стратегические военно-воздушные силы с ядерным оружием, системы управления и коммуникаций натовской штаб-квартиры и склады атомных зарядов противника. Важно было не допустить, сорвать применение ядерного оружия до или в период его развертывания, а также дезорганизовывать работу тыла противника.

Для этих целей в условиях абсолютной секретности в недрах Главного разведывательного управления Генерального штаба стратеги тайной борьбы стали разрабатывать соответствующие планы для будущих групп специального назначения. Сама же идея создания сил специальных операций, предназначенных для обнаружения и последующего уничтожения важных атомных объектов противника, в первую очередь принадлежала бывшему начальнику оперативного управления, а затем военной разведки, в 1948–1952 годах — начальнику Генштаба, генералу армии Сергею Матвеевичу Штеменко (1907–1976). Он хорошо разбирался в том, какая разведывательная информация нужна и какие разведывательно-диверсионные подразделения необходимы. Позже эту идею развил неоднократный Герой Советского Союза и дважды кавалер высшего советского военного ордена «Победа» Георгий Константинович Жуков.

Полностью реализовать задуманное тогда не удалось, хотя директивой военного министра, маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского (1895–1977) № орг/2/395832 от 24 октября 1950 года и было закреплено решение о создании отдельных рот специального назначения (ОРСН) в военных округах, не имеющих армейских объединений, в воздушно-десантных войсках и при общевойсковых (механизированных) армиях на наиболее важных операционных направлениях. Всего было сформировано сорок шесть рот численностью 112 человек каждая. Директивой Генерального штаба от 26 октября 1950 года общее руководство подготовкой создаваемых специальных подразделений возлагалось на органы военной разведки. При разработке руководящих документов широко использовался весьма богатый опыт разведывательно-диверсионной деятельности, полученный за годы Второй мировой войны.