Пучина скорби - Альбина Равилевна Нурисламова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олеся вздохнула. Вадим предложил ей еще чаю, но она отказалась.
— Ты уже тоже знаешь, да? Про автобус.
— Знаю. Об этом чуть позже. Продолжай, пожалуйста.
— Так и осталось неузнанным, что тогда случилось, кто виноват в трагедии. История меня буквально завораживала: умирающий город, провалы, пропавшие дети. — Олеся нахмурилась. — Такой сюжет! Ты писатель, должен понимать.
— Я понимаю, — ответил Вадим, — ты решила, что это твой шанс написать статью и прославиться.
— Именно! Громкий материал, журналистское расследование, а может, и книга потом. Я, дура, подумала, это будет бомба! В столичных медиа увидят, какая я крутая, в одиночку докопалась до правды, узнала то, чего никто не мог узнать, и примут меня с распростертыми объятиями.
— Что же за слабое звено было в твоем плане?
Олеся встала и прошлась по комнате, уперев руки в бока.
— Все просто, как топор, Вадим. Про трагедию с детьми все, кому надо, знали: кто виноват, как это случилось, почему. Не потому молчали, что никто додуматься не мог, а потому, что надо было молчать, если жить хочешь, понимаешь? За смертями стояли серьезные дяденьки, они не хотели, чтобы все вылезло наружу. Замяли, к тому же тогда проще было, в доинтернетную эпоху. А тут я, прикинь? Со своим энтузиазмом. Бегать везде стала, вопросы задавать, рассказывать, что статью пишу, что доберусь до сути, что правда станет всем известна. Меня попросили заткнуться — сначала вежливо. Но я закусила удила. Я же девчонка с окраины, меня ничем не пронять, не заставить отказаться от шанса написать статью века! Попросили еще раз. А после… — Олеся обхватила себя руками. — Матвейку украли.
Она всхлипнула.
— Как ты узнала, что это связано с твоими поисками?
Олеся посмотрела на Вадима, как на психа.
— А с чем еще? Чтобы сложить два и два, не надо быть нобелевским лауреатом.
— Извини, глупость сморозил. — Вадим встал, подошел к ней. — Как это случилось? Как пропал Матвей?
Олеся прикусила губу.
— Я приехала в Верхние Вязы, чтобы подтвердить свои подозрения, собрать побольше материала для статьи, накопать сведения про уродов, которые здесь заправляют, стоят за смертями в девяностых, за исчезновением детей. Попросила соседку за братом присмотреть. Она помогает иногда, когда я не успеваю. Я плачу, деньги же всем нужны, так?
Вопрос ответа не требовал.
— Матвейка простудился немного, ничего серьезного, надо чуток дома побыть. Уже выздоровел почти, сопли только остались. И я подумала: почему бы сейчас не смотаться в Верхние Вязы на пару — тройку дней? Давно хотела, так удачно вышло: больничный, отпрашиваться на работе не надо. Матвей под присмотром, соседка будет приходить. — Олеся запустила пятерню в копну кудрей, и Вадиму показалось, что она хочет вырвать клок волос. — Идиотка! Вообразила себя… Короче, приехала в тот же день, что и ты. Потому и разозлилась: планировала потихоньку действовать, а сразу бац — и авария, чуть под колеса не попала! По легенде я тетку навещала, соседке тоже так сказала. В Верхних Вязах материна тетка живет, старенькая, совсем из ума выжила. Я пожила у нее, но вчера пришлось съехать: выгонять стала, орала, как резаная, будто я воровка, вдобавок спать ей не даю, свет ночами жгу, электричество не экономлю. Бред всякий.
Губы Олеси побелели от напряжения. Наконец-то она оставила в покое свои волосы, но теперь сжала кулаки.
— Мне казалось, я действую осторожно, лишнего внимания к себе не привлекаю, но, конечно, ошиблась. Утром соседка звонит в истерике. Вечером Матвея уложила, все проверила, дверь заперла. Утром пришла: ребенка нет. Я не успела ничего сообразить, как следом сразу сообщение, чтобы ничего не предпринимала, никуда не звонила. Кое-как успокоила соседку, наплела, что подруга приехала, забрала Матвея. А потом… Не знала, что делать. И сейчас не знаю. Бегала по городу, пыталась звонить, расспрашивать.
— Мы делали это практически синхронно, — невесело усмехнулся Вадим.
— К тебе приходила, но не застала.
Олеся поникла. Боевитость и напор покинули ее, девушка выглядела несчастной, сломленной.
— Мы что-нибудь придумаем. Нас теперь двое, ты не одна. Странно, что на связь с тобой никто не выходит. Может, не решили еще, что делать. Это дает нам фору.
Она молчала, глядя себе под ноги.
— Олеся, ты очень смелая, стойкая. Ты справишься.
— Думаешь, наверное, вот стерва, у нее брат пропал, единственный родной человек, а она к незнакомому мужику ужинать приперлась, улыбается, хвостом крутит? — спросила Олеся, вскинула голову и посмотрела на Вадима в упор. Взгляд был напряженный, горящий, словно девушка не то заклинала Вадима, не то гипнотизировала. — Скажешь, не подумал?
— Послушай, ты не…
— Я не знала, что ты за человек! Может, и вправду не дочь ищешь, а книгу пишешь. Или дочка пропала, а тебе по фигу — моему же папаше или отцу Матвея на нас плевать было! Или я начну слезы лить, просить помочь, а ты меня выставишь вон, чтобы не впутываться. Или ты извращенец! Или так перепугаешься за свою жизнь, что…
Она почти кричала, лицо исказилось и покраснело, тело стало трясти мелкой дрожью. Похоже, у Олеси случился истерический припадок от пережитого напряжения. Не особо задумываясь, как поступить, Вадим привлек Олесю к себе, обнял за плечи, стал гладить по голове, нашептывая что-то вроде: «Тише, все будет хорошо, не надо плакать». Точно так он успокаивал Ирочку, а ведь сейчас перед ним был такой же испуганный ребенок.
Когда Олеся перестала дрожать, икать и всхлипывать, Вадим усадил ее в кресло (как недавно
