Тени в переулке (сборник) - Эдуард Хруцкий

Часть бандитов бросила позиции и решила самостоятельно добираться до Одессы, а другая часть сподвижников Япончика начала митинговать и угрожать командованию.

Чем это кончилось, свидетельствует архивный документ. Автор его не очень разбирался в воровских кликухах, поэтому кое-что перепутал.

«Одесскому окружному комиссару по военным делам.

Доклад.

4-го сего августа 1919 года я получил распоряжение со станции Помошная от командующего внутренним фронтом т. Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового Советского Украинского полка Митьку Японца.

Во исполнение поручения я тотчас же отправился на станцию Вознесенск с отрядом кавалеристов Воскресенского отдельного кавалерийского дивизиона и командиром названного дивизиона т. Урсуловым, где распорядился расстановкой кавалеристов в указанных местах и стал ожидать прибытия эшелона.

Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором. К остановленному эшелону я прибыл совместно с военруком, секретарем и командиром дивизиона и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца, что и было исполнено.

По прибытии Японца я объявил его арестованным и потребовал у него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой.

В это время, когда было приступлено к обезоруживанию, Японец пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего был убит, выстрелом из револьвера, командиром дивизиона.

Отряд Японца, в числе 116 человек, арестован и отправлен под конвоем на работу в огородную организацию.

Уездвоенком М. Синюков».

Видимо, «огородная организация» в те годы была еще одним синонимом расстрела.

Константин Паустовский в своей книге «Повесть о жизни» писал, как Бабель поселился на Молдаванке в квартире наводчика Цыреса.

Бандиты не очень приветливо встретили появление этого «фраера». Но все же Бабеля не трогали. Бог с ним, пусть собирает свой молдаванский фольклор. Тем более что он уже был известным литератором и дружил с «босяцким писателем» Максимом Горьким.

Несколько месяцев прожил Исаак Бабель в самом центре одесского бандитизма. После того как бандиты убили Цыреса за «туфтовую» наводку, Бабель вернулся домой, собрав материал для «Одесских рассказов».

Так родился Беня Крик.

В 1926 году по сценарию Бабеля на Одесской кинофабрике режиссером Владимиром Вильнером был снят фильм «Беня Крик», в основу которого писатель положил судьбу Моисея Винницкого.

У фильма была короткая жизнь. Несмотря на столпотворение у кинотеатров, он был запрещен лично Лазарем Кагановичем.

Прошло шестьдесят лет, и на экране опять появился Беня Крик.

Вот он стоит у отцовской конюшни, элегантный и красивый. И мы не можем понять, кто это, Максим Леонидов или знаменитый Мишка Япончик, ставший по воле писателя Беней Криком.

Прошли годы, в них затерялись имена комиссаров и чекистов, а Моисей Винницкий продолжает жить под литературным псевдонимом.

Я хочу привести еще одну цитату из рассказа «Как это делалось в Одессе»:

«– Господа и дамы, – сказал Беня Крик, – господа и дамы, – сказал он, и солнце встало над его головой, как часовой с ружьем».

Бессмертен талант. А поэтому бессмертен герой, созданный им. Даже если его прототипом стал кровавый бандит Мишка Япончик.

Глава 3

Прогулки в прошлое

Рассвет в дюнах

Мимо меня к памятнику свободы шла колонна пожилых людей. Толпа на тротуаре встречала их радостными криками, цветами. Трещали на ветру бумажные национальные флажки.

К памятнику Латвии, держащей в поднятых руках три звезды, двигались бывшие эсэсовцы латышского легиона и оставшиеся в живых бойцы национального сопротивления, именуемые в просторечии «лесными братьями».

Я смотрел на их отрешенно-счастливые лица, на радость толпы на тротуарах, и мне казалось, что я попал на съемку очередного фильма из заграничной жизни, которые режиссеры нашей страны любили снимать в Прибалтике.

Но это была не съемка, а жестокая реальность на улицах Риги. Мимо меня проходили не старики из массовки, а бывшие «лесные братья».

Я стоял, смотрел на них и не мог понять, как мне относиться к ним. Одно я знал точно: Прибалтика, которую я так любил раньше, исчезла для меня навсегда.

Мимо меня шли реальные персонажи моих повестей и сценариев. Люди, которые в далеких сороковых ранили моего друга Игоря Скорина и оставили памятную зарубку моему дяде.

А на тротуарах надрывались от радости молодые ребята в каких-то форменных фуражках. Они что-то скандировали грозно и пугающе.

Независимая Латвия переживала повторный процесс национального возрождения.

…Когда становилось совсем невмоготу от суетной столичной жизни, я уезжал работать в Соукрасты. Есть такое прелестное тихое место под Ригой, рядом с Эстонией.

Я засыпал под шум прибоя. В открытое окно залетал ветерок и приносил запахи хвои и морской воды. А рано утром меня будили птицы.

Так я жил на берегу моря, постепенно отходя от московской жизни. От редакционной суеты, ночных споров в ресторане ВТО, личных проблем.

В этот приезд мне немыслимо повезло. Старые опера, работавшие с Игорем Скориным, дали мне потрясающий материал по банде Любиня.

В 1948 году рижские уголовники переоделись в старое военное шматье и начали грабить сберкассы, банки, инкассаторов и ювелирные магазины.

После каждого налета они писали «Смерть комиссарам» и «Да здравствует свободная Латвия» и ставили подпись «Капитан Гром».

Взяв деньги, новоявленные «лесные братья» на конспиративной квартире в городке Пабожи переодевались в отличные, сшитые у лучших портных костюмы, спокойно садились на электричку и ехали домой в Ригу, где проматывали деньги в роскошных кабаках. И жизнь вели вполне светскую и рассеянную.

Расчет был предельно точным. Отдел по борьбе с бандитизмом угрозыска республики и оперативники МГБ тратили все силы, разыскивая новую лесную банду. Им не приходило в голову, что это дело рук обычных уголовников.

Грабители жили вполне легально, числились грузчиками и сторожами, а Рижский угрозыск знал их как вполне авторитетных домушников, майданщиков и щипачей, весьма далеких от политики.

Они воровали при Ульманисе, занимались своим делом в короткий промежуток воссоединения с СССР, продолжали его и при немцах.

И вот одному из них пришла в голову блестящая идея стать «лесными братьями» и под их марку грабить сберкассы и ювелирные магазины.

Но ушлые рижские уголовники забыли, что националистическое подполье оставалось еще весьма сильным. И одним из его руководителей был капитан Чеверс под псевдонимом капитан Роял.