Холокост. Были и небыли - Андрей Буровский

Но кто его знает… Вдруг поляки меньше были склонны к тому, что господин Марголин обозначил как перверсия. Может быть, в их гойских мозгах, не проникнутых величием Талмуда, не так быстро шел «процесс внутреннего гниения и разложения», процесс растления свободы и превращения ее «в нечто такое, что отдает бойней и гнильем лагерного барака».

Если так, то поляки, получается, намного меньше евреев «заслуживают глубокого презрения». Это ведь не они поддерживали омерзительные социалистические идеи. Они скорее защищались от них.

Что в Польше этого времени появились пронацистские партии и группировки: «Рыцари Белого Орла», «Сокол», «Фаланга», «Союз Великой Польши», — это факт.

Что в Польше после смерти Ю. Пилсудского (1935 год) на рассмотрение сейма пытались внести поправки к конституции, ограничивая права евреев, а потом предлагали законопроект введения процентной нормы в вузах (в 1921–1922 годах доля евреев среди студентов составила 24 %, при том что евреев было 8 % всего населения).

Законопроект в сейме даже не приняли к рассмотрению, но вузы имели собственные права и часто вводили процентную норму, пусть негласно. В Львовском университете и Львовском политехническом институте введены были особые «еврейские скамьи». Естественно, задние. Естественно, евреи должны были слушать лекции, только сидя на этих скамьях.

В 1932 году Ицхак Езерницкий, будущий Ицхак Шамир, поступил в Варшавский университет.

«Как и у всякого еврея в этом городе, у меня были основания для страха… Многие из моих однокашников, еврейских студентов не появлялись на улице без какого-либо средства защиты от хулиганов-антисемитов, чья агрессивность постоянно и неуклонно возрастала… В более поздний период своей жизни я привык всегда иметь при себе оружие… Но в эти первые недели в Варшаве меня раздражала необходимость постоянно помнить, что, идя в университет, следует сунуть в карман нож…»{103}

Польша, к которой относится все сказанное, исчезла с карты мира на несколько лет. 1 сентября 1939 года немецкие нацисты начали Вторую мировую войну, и начали ее с нападения на Польшу. К октябрю все было кончено, началась оккупация, и продолжалась она до лета 1944 года.

Насладившись зрелищем студента, идущего с ножом в университет (и обвиняющего в этом других), изопьем из родников библейской мудрости мистера Даймонта: «Самым постыдным было поведение поляков. Они безропотно выдали немцам 2 миллиона 800 тысяч евреев из 3 миллионов 300 тысяч, проживавших в стране»{104}.

Сказано по-американски хлестко, но мало того, что цифры высосаны из пальца; Даймонту довольно трудно будет указать, какая именно организация польского государства или общества «выдала» нацистам евреев. Потому что такой организации не было и нет. Известно, что в 1942 году польское подпольное правительство создало специальную организацию, Совет помощи евреям (Rada Pomocy Zydom), в состав которого вошли представители всех политических партий тогдашней Польши. Всех! Эта организация использовала правительственные средства и действовала от имени эмигрантского правительства в изгнании, Делегатуры.

Делегатура создала специальное агентство «Жегота», призванное помочь евреям на территории Польши. Агентство возглавила Зофия Коссак-Щуцка. Организация спасла 75 000 евреев, выдала 60 000 фальшивых свидетельств, позволивших евреям жить на арийской стороне. Только в Варшаве «Жегота» помогла спастись более 10 тысячам евреев. Варшавская «Жегота» под руководством Ирэны Сенлеровой спасла 2500 детей, выведенных из пылавшего Варшавского гетто. «Жегота» действовала подпольно, и в случае поимки ее членам грозила смертная казнь.

С еврейской стороны в руководстве «Жеготы» состоял Адольф Берман, сионист из партии Поалей-Цион. Это был брат польского коммунистического лидера Якуба Бермана.

Вообще отношения разных сил внутри польского общества отражали реально идущую в Польше гражданскую войну. Армия Крайова стояла за польское правительство в изгнании, которое называлось Лондонским (по месту пребывания) правительством в изгнании, и за единую будущую Польшу. Она сильно подозревала Боевую еврейскую организацию, состоящую из социалистов, бундовцев, коммунистов и левых сионистов, в симпатиях к СССР. Поэтому коммунистическая организация «Армия людова» безоговорочно помогала еврейским подпольщикам из Боевой еврейской организации. Как только коммунисты Боевой еврейской организации провели первые совместные акции, тут же командующий Армией Крайовой генерал Бур-Комаровский 15 сентября 1943 года издал приказ, прямо предписывающий уничтожение еврейских партизанских отрядов.

Делегатура и Армия Крайова помогали больше Еврейской военной организации, созданной сионистами-ревизионистами, во главе которой стоял еврей-офицер Павел Френкель.

Впрочем, в составе Делегатуры был как раз левый сионист-социалист Берман. А его брат Якуб Берман, коммунист, добрые восемь лет, с 1948-го по 1956-й, в составе Политбюро Польской объединенной рабочей партии отвечал за Службу безопасности ПНР — полный аналог советского КГБ. Он персонально отвечал за проведение политики репрессий и террора. На нем — кровь тех примерно 6 тысяч офицеров Армии Крайовой и священников, уничтоженных в эти годы службой безопасности.

Читателю, может быть, знакома хорошая детская книжка «Земля соленых скал»?{105} Написал ее Станислав Суплатович, который в 1937 году приехал с мамой в Польшу. Арестованный как «человек нечистой расы», Сат-Ок бежал из поезда, идущего в Освенцим. В составе Армии Крайовой он получил один из высших орденов Польши — Крест доблестных.

…А после войны Станислав Суплатович несколько лет был в заключении как офицер Армии Крайовой. Фразу Суплатовича «я прошел через ад» частенько относят к нацистским лагерям. Но в нацистских лагерях Сат-Ок не был. Это фраза о советских лагерях.

А Якуб Берман, арестовавший Суплатовича за то, что он не сделался предателем отечества матери и своей второй родины, вкусно кушал и неплохо жил до 1956 года, когда скончались и Сталин, и его польский аналог, Болеслав Берут. После этого Берман «за нарушения законности и фальсификацию доказательств» был выведен из ЦК и Политбюро ЦК, а в 1958-м — исключен из партии. Работал он в Варшаве лектором, не бедствовал. Но в ад уже никого не мог ввергнуть.

Это я к тому, что не надо считать всех без исключения польских евреев невинными жертвами врагов.

Те евреи, которые дезертировали из Войска польского в 1939-м, при первых ударах вермахта, не были невинными жертвами.

И те, кто стали коммунистическими партизанами, подкапывали свою родину и мостили дорогу ее новым поработителям, — не были.

И палачи Суплатовича — не были.

Эмиссар польского правительства Ян Карский много раз пытался говорить с англичанами и американцами: нацисты истребляют евреев! Этот смелый разведчик надевал рваную одежду со звездой Давида на рукаве, проникал и в Варшавское гетто; переодевшись украинцем-охранником, наблюдал погрузку в товарные вагоны евреев в лагере в Избице-Любельской. Живой свидетель и вместе с тем представитель влиятельных, хорошо образованных поляков, он был принят в самых высоких сферах западных стран.

«Пожалуй, на Британских островах не осталось ни одного более или менее влиятельного политика, к которому он не попытался бы обратиться»{106}. Говорил и с Рузвельтом, но «властелин мира» «вопроса помощи евреям коснулся коротко, избегая каких-либо обязательств»{107}.

Так что польское-то правительство сделало все, что могло. О его работе Ян Карский издал книгу в США, на английском языке: «История подпольного государства». Книга выдержала тираж больше 360 тысяч экземпляров, и если мистер Даймонт об этом не знает, так он и о существовании Византии ничего не слыхал; с американскими раввинами это случается.

Хуже, что большинство современных евреев хотят видеть поляков коллективными антисемитами и негодяями, а США и Британию — обителью демократии и землей обетованной прав человека. Но все это — чистейшей воды идеология, и эта позиция не имеет ничего общего с действительностью. Как раз именно англосаксонские страны остались совершенно равнодушны к еврейской судьбе. Евреи могут продолжать молиться на них — но факты именно таковы.

Что же до частного поведения по крайней мере некоторых поляков, выглядело оно порой и таким образом: «…в 1932 году двадцатилетним парнем влюбился в польскую девушку, что случается и с самыми крайними сионистами. Десять лет спустя это обстоятельство спасло ему жизнь, но в тридцатые годы в Ченстохове в ужасе были обе семьи (ее семья, неукоснительно католическая, с традициями, отец — «легионист» и депутат польского сейма). Брак был оформлен только в 1946 году, когда буря разметала и Польшу Пилсудского, и патриархальный еврейский быт. Ничего не осталось, кроме развалин. Никого не осталось из старшего поколения. Все погибли. Два мира должны были обрушиться, чтобы уничтожить препятствия к записи в актах гражданского состояния.