Воздушнее поцелуя - Аурелия Хогарт

– И так каждый день?

– Почти. – Джош улыбнулся. – Нынешний день исключение.

Однако Пэм показалось, что в нарисованной картине чего-то не хватает.

– А девушка у тебя есть?

– Нет. – Джош прищурился. – В настоящее время я свободен.

Пэм отвела глаза, сделав вид, что ее заинтересовала показавшаяся на море яхта. Однако Джоша ее маневр не обманул.

– А ты?

– Что я? – спросила она, делая вид, будто не понимает, о чем идет речь.

Джош едва заметно усмехнулся.

– У тебя есть кто-нибудь?

Она тоже улыбнулась, плутовато.

– Девушки точно нет.

– Та-ак, – протянул Джош. – Картина понемногу проясняется. Девушки нет, а кто есть?

Пэм и сама не знала, почему вздохнула, прежде чем сказать:

– Никого нет. – Потом быстро добавила: – Но это ничего не значит!

– Да? Хм, понятно. – Джош поставил бокал на стойку. – Что ж, в таком случае мне, пожалуй, пора. Миссию свою я выполнил, так что…

Пэм ухватила его двумя пальцами за рукав шелковой сорочки.

– Нет! Пожалуйста, останься. Я не имела в виду ничего такого…

Он помедлил.

– Вообще-то я никуда не спешу.

Кофеварка с тихим щелчком выключилась. Пэм оглянулась на нее.

– Кофе хочешь?

– Лучше допью вино. – Джош вновь взял бокал.

На минуту воцарилось молчание, которое нарушила Пэм.

– Расскажи еще что-нибудь о себе.

– Не знаю… Что?

– Ну, что ты любишь, какое у тебя хобби… если таковое есть.

– Есть, – вдруг произнес Джош. – Мне нравится танцевать.

Пэм удивленно посмотрела на него.

– Вот как? – Она задумалась, словно что-то припоминая. – Видно, не зря я сначала решила, что ты балетмейстер. Помнишь, когда речь зашла о том, что Джи-Джи работает у тебя танцором. Тогда я еще не знала, что ты держишь ночной клуб.

В глазах Джоша промелькнуло непонятное для нее выражение, но в следующую минуту он улыбнулся.

– Помню. Но я еще тогда сказал, что ты ошибаешься. Но танцевать мне нравится. В детстве я посещал школу бальных танцев.

– Случайно не вместе с Джи-Джи?

Джош рассмеялся.

– Нет. С Джи-Джи я познакомился гораздо позже. И потом, он не танцует то, что люблю я.

– Что же это? – с интересом спросила Пэм.

– Танцевальная классика – вальс, самба, румба, фокстрот и так далее. Больше всего люблю танго. – Глаза Джоша заблестели. – А ты танцуешь? Мне бы очень хотелось станцевать танго с тобой.

– Мне бы тоже.

Произнеся эти слова, Пэм замерла и посмотрела на почти пустой бокал в своей руке. Похоже, вино развязало ей язык. Этой опасности она не учла. И судя по улыбке, медленно проявившейся на губах Джоша, он понял, что у нее сейчас на уме.

Тем не менее Пэм попыталась исправить положение.

– То есть я хотела сказать, что тоже с удовольствием станцевала бы с тобой танго, если бы умела это делать.

Чуть запрокинув голову, Джош несколько мгновений рассматривал Пэм из-под полуопущенных век.

– Это не проблема, могу научить.

Скрытый смысл фразы, а также бархатистые интонации голоса Джоша заставили Пэм покраснеть. Чувствуя, что щеки вспыхнули, она смущенно отвернулась.

– Благодарю.

Губы Джоша тронула улыбка.

– Это понимать как «да» или как «нет»?

Пэм заставила себя взглянуть на него.

– Как «возможно», только не сейчас. – Она кивнула на свой бокал. – Боюсь, после выпитого я лишь отдавлю тебе ноги – и на том все кончится.

– Хорошо, ловлю тебя на слове. В один прекрасный день мы вернемся к этому разговору. – После некоторой паузы Джош спросил: – Но ты хоть когда-нибудь танцевала?

Пэм сморщила лоб, пытаясь вспомнить, потом улыбнулась.

– Даже несколько раз.

– Очень интересно. Какие танцы?

Она отмахнулась.

– Какие там танцы… Что-то наподобие вальса, только не в том смысле, который подразумевают профессиональные танцоры.

– А, понимаю… – протянул Джош. – Где же ты вальсировала?

На светских раутах, едва не брякнула Пэм, но вовремя прикусила язык. Произнеся подобные слова, она лишь расширила бы расстояние, разделяющее два мира – ее и тот, к которому принадлежал Джош.

Разумеется, Пэм не считала себя такой заносчивой персоной, какой являлась, к примеру, Лайза, однако не могла не осознавать, что разница между ее собственным социальным статусом и положением Джоша все-таки существует.

Она так и не поняла, сообразил ли он, какие мысли вертятся в ее голове, но следующие его слова были:

– Где бы это ни происходило, догадываюсь, что смотрелась ты великолепно.

При этом в глазах Джоша светилось неприкрытое восхищение.

Сердце Пэм будто сжала чья-то теплая рука. Ни один мужчина никогда не смотрел на нее так. И не был настолько искренен.

Она даже растерялась.

Сбитая происходящим с толку, Пэм направилась к кофеварке с намерением наполнить чашки кофе, но на полпути повернула обратно и вновь взяла бутылку. Плеснув вина Джошу и себе, поднесла бокал к губам, отпила добрый глоток и на миг закрыла глаза. Когда открыла, случилось нечто вроде периода легкого затмения, а потом она обнаружила, что стоит, упершись взглядом в обнаженный участок груди Джоша, видневшийся в разрезе белой шелковой рубашки.

В следующую минуту, совершенно не отдавая себе отчета в собственных действиях, Пэм протянула руку и скользнула кончиками пальцев по горлу Джоша сверху вниз. Достигнув первой застегнутой пуговицы, Пэм остановилась и подняла глаза на него.

Их взгляды встретились.

Пэм померещилось, что небесно-голубые глаза Джоша поменяли цвет и стали черными. Но потом она поняла, что у него просто расширились зрачки.

Наверное, и мои глаза выглядят сейчас точно так же, промелькнуло в ее мозгу.

Джош забрал у нее бокал, поставил на стойку, а ее саму властно притянул к себе. Через мгновение их губы слились.

Пэм на секунду замерла, но потом принялась отвечать на поцелуй с неистовостью, удивившей даже ее саму.

В мире, где она существовала, не принято было так бурно предаваться первобытным инстинктам. Секс был чем-то сродни досадной необходимости, продолжительность которой следует максимально сократить, а потом выбросить эти мгновения из головы. Ведь существуют дела поважнее.

Только не в этот раз, подумала Пэм. К дьяволу дела! Могу я хоть немного побыть самой собой?

Ее организм каждой клеточкой отозвался на объятия Джоша. Едва ли не ежесекундно тело пронизывали острые эротические импульсы. Грудь налилась, словно умоляя о прикосновении, а где-то в глубине, между бедер, возникали сладостные спазмы, распространяя вокруг тепло.