Сокол. Трилогия - Андрей Посняков

– Значит, все-таки можно вернуться обратно?! – невежливо перебив собеседника, воскликнул молодой человек. – Можно, да? Можно?

Якбаал лишь развел руками и мечтательно прищурил глаза:

– Будем надеяться. Иметь возможность проникать в иные миры, даже на поля Иалу… О, для этого ты мне и нужен – мы с тобой двое, кто знает. Кто уже проникал…

– А может, есть еще? – тут же предположил Макс.

– Вряд ли. – Хозяин опустил веки. – Иначе б я знал. Видишь ли, я сразу же выставил пост там, на старой каменоломне, куда вышли и ты, и я.

– Но, может быть, раньше…

– Может быть. Но о них мы уже не узнаем. Посуди сам – выживет ли человек твоего времени в Черной земле? А даже если и выживет, не сойдет ли с ума?

– Ну я же не сошел!

– Ты – иное дело. – Якбаал неожиданно встал и, подойдя к сидевшему на табурете юноше, обнял его за плечи. – Видел себя в зеркале? Вылитый житель Черной земли! Только кожа чуть посветлей да глаза. Я думаю, есть какая-то загадка в том, что ты оказался здесь. Ты слишком похож на местных, слишком… Так не бывает! Кто были твои родители?

– Отец – археолог, доктор наук, мать… – Максим вздохнул. – Матери я почти не помню.

– Это ведь отец просил тебя передать посылку Пето… Пьеру Озири… моему несчастному, безвременно погибшему другу?

– Погибшему?

– Я хотел сказать – умершему. Отец ничего тебе не говорил по поводу этой посылки?

Юноша пожал плечами:

– Да нет, особенно ничего не рассказывал. Просто просил передать. И просил очень настойчиво – он явно обрадовался, узнав, что я с командой еду во Францию. Все приговаривал: «Вовремя, вовремя».

– Твой отец, как видно, был очень ученый человек.

– Был?!

– Ну, он ведь там, а ты – здесь. Кстати, думаешь, мне было легко в Париже? Уж куда сложней, чем тебе! Хорошо, попались масоны. Многие из них искали что-то важное в истории Египта. И я помог им в этом. – Якбаал вдруг мечтательно прикрыл глаза и улыбнулся. – О, Париж, Париж! Представляешь, тогда еще не было башни, ее только строили! О, если б ты только слышал, сколько споров она вызывала… Я работал тогда в книжной лавке, затем – на выставках, потом торговал картинами. Ой, чем только не занимался! Был лично знаком с Моне, Тулуз-Лотреком, Ван Гогом, Сислеем, Ренуаром. Тебе что, ничего не говорят эти великие имена?

– Почему же не говорят? – обиделся Макс. – У отца в кабинете висит «Звездная ночь на Роне», копия, конечно…

– А у меня – подлинники! – в который раз уже не преминул похвастать хозяин. – Видишь ли, я как-то нанял одного шустрого молодого человека, чтобы рисовал копии. Они сейчас и висят в Орсэ! Скажешь – мошенник?! О, да… Но, увы, ничего не смог с собой поделать – такова сил искусства, мой друг. Кстати, помнишь, как будет «художник» на языке Черной земли?

Максим сказал.

– Хорошо! – похвалил Якбаал. – Ты очень быстро выучил наречие Кемет! Очень, очень быстро.

– У меня вообще способности к языкам, – пожал плечами юноша.

– Да-да, я вижу. Но полагаю, что тут не только в способностях дело. Что-то связывает тебя с этой страной, Ах-маси!

– Уж скорей бы ее покинуть! У меня там, кстати, отец не слишком здоров. К тому же тренер, ребята… – Максим грустно поник головой, чувствуя, как предательский комок подкрадывается к горлу. – Господи, ну когда ж я вернусь домой, когда?!

– Скоро вряд ли получится, – жестко отозвался хозяин. – Но когда-нибудь это случится, клянусь Баалом! Обязательно случится… если ты будешь помогать мне!

– Я готов! – юноша встрепенулся. – Хоть сейчас! Говорите, что делать?!

– Э-э, не все сразу, друг мой, – снова прищурился собеседник. – Кстати, забыл спросить. Когда ты попал сюда, не встречал ли в каменоломнях некую девушку лет пятнадцати – двадцати на вид?

Девушку? С чего бы это Якбаал задал этот вопрос? Он не прост, явно не прост и хитер.

– Нет, у каменоломни не встречал. – Максим тряхнул головой. – А вот потом, когда плыл по реке, – там было много девчонок.

– Она такая… красивая, черноволосая. Зовут Нофрет.

Нофрет! Нофрет! Макс поспешно опустил глаза – где-то он уже слыхал это имя.

– Нет, не знаю. Много было девчонок, к тому ж… – Юноша усмехнулся. – Они тут все красивые и черноволосые. По крайней мере блондинки мне почему-то не встречались!

– Ты прав, ты прав, друг мой. – Якбаал расхохотался. – Кстати, у этой девушки есть одна примета – татуировка меж лопатками, изображение сокола. Не видал?

– Нет. Не видал. Да и не очень всматривался как-то… А что она такого сделала, эта девчонка? Почему вы про нее спрашиваете?

– Да так. – Собеседник махнул рукой. – Не бери в голову, это все местные дела. Видишь ли, я тут занимаю определенную должность при царском дворе в дельте, потому и вынужден реагировать на все указания: ловить преступников, следить за сбором налогов и прочее. Это все утомляет, но, с другой стороны, обеспечивает неплохой доход и положение в обществе. Значит, не видел девчонки с соколом не спине?

Макс упрямо покачал головой:

– Нет. Не видел.

– Что ж, надеюсь, мои люди все-таки схватят ее. Приказ царя, фараона, великого Апопи!

– Давно хотел спросить, – юноша быстро перевел разговор на другую тему, – вы, господин Якбаал, – хека хасут?

– Да, так. Я из расы властелинов Черной земли. Захватчиков, как нас здесь называют. И не питают к нам особой любви, что ты уже, верно, заметил.

– Кто ж любит захватчиков?

– Как посмотреть. Лучше твердая власть, чем хаос и безвременье! Впрочем, мы с тобой еще об этом поговорим. – Якбаал снова поднялся на ноги. – А сейчас, к сожалению, я вынужден проститься с тобой, друг мой. Начинается сев, и, увы, государственные дела властно требуют моего присутствия. Все здесь в твоем распоряжении, Ах-маси, – мой кабинет, слуги, наложницы. Жрец Сетнахт продолжит твое обучение – все будет как всегда, надеюсь, наша разлука не продлится слишком уж долго.

Максим вышел во двор проводить хозяина:

– Я готов вам помогать во всем, господин Якбаал. И надеюсь на свое скорейшее возвращение.

Якбаал забрался в колесницу:

– Это скоро произойдет друг мой… Если будешь во всем слушаться меня.

Слуги проворно распахнули ворота, и хозяйская колесница в сопровождении вооруженных воинов – и откуда они, интересно, взялись? – выкатила на дорогу, ведущую к реке, которая блестела на горизонте широкой зелено-голубой лентой.