Мама, ау. Как ребенок с аутизмом научил нас быть счастливыми - Мария Дубова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо заметить, что данные танцы несколько отличаются от того, что мы помним из нашего детства. Здесь все только примерно помнят движения, и танцем это действо назвать сложно. Яша в целом не очень выделялся на общем фоне, где-то там, в задних рядах, он со своим помощником прыгал, приседал и кружился – ну, почти вовремя. Когда Яшка выпадал из контекста, помощник брал его руки и водил ими вместо него. Пару раз мой ребенок шел не в ту сторону, но это тоже довольно быстро пресекалось. В общем, выступили они замечательно. Это был первый раз, когда Яша поднялся на сцену.
Наша учительница потом сказала, что во время этих репетиций Яшин помощник перестал прогуливать школу и его даже наградили грамотой и повысили оценку за поведение. Тогда впервые психолог из Яшкиной школы сказала мне, что наши дети со своим аутизмом нужны школе и этим нейротипичным детям не меньше, чем детям с аутизмом на определенном этапе нужна среда обыкновенной школы. Что влияние одних на других очень сильное и еще неизвестно, кто на кого сильнее влияет.
Это модное слово «инклюзия»
Нам с Яшей очень повезло. Повезло со школой, повезло с учителями, повезло с директором школы и со всем преподавательским коллективом и повезло с детьми. Далеко не все школы, в которых есть специальные классы для детей с аутизмом, справились с задачами инклюзии. Одна из школ в нашем городе была вынуждена закрыть спецкласс, потому что этого требовали родители учеников из обычных классов. Они не хотели, чтобы их дети учились в одной школе с инвалидами, которые довольно часто неадекватно себя вели.
В нашей же школе все было наоборот. Всего в параллели было три класса. Два простых класса и один спецкласс. Один из классов в течение первых двух лет был приставлен к спецклассу. Это означало, что именно из этого класса ученики приходили в наш в качестве вожатых. Именно с ними работали учителя, им рассказывали о том, что такое аутизм, они присоединялись к занятиям наших детей, а наши дети иногда ходили на их уроки. Например, Яша ходил с обыкновенным классом на физкультуру. А еще Яша и один из его вожатых, мальчик его возраста, ходили вместе на кружок художественной лепки из пластилина. Они на пару лепили прекрасных животных. К концу третьего года родители из второго класса в параллели потребовали, чтобы их дети тоже могли заниматься с детьми с аутизмом. Чтобы и их дети тоже ходили на специальные занятия, где им рассказывали бы об аутизме. Они тоже хотели ездить с нашими детьми на экскурсии. На каком-то этапе мы ощущали, что наш класс – главный в школе. На нем практически вся школа и держится. Обыкновенные дети буквально соперничали друг с другом за право прийти и позаниматься с детьми из нашего класса. Стать чьим-то личным помощником считалось поощрением. Больше всего меня поражало, что дети из параллельных классов продолжали приходить в наш класс и во время каникул и школьного лагеря, когда официальная учеба заканчивалась и в школе оставались только спецклассы. Тратить время каникул, чтобы прийти на занятие в класс к детям с аутизмом, – это выше моего понимания.
То, что называется инклюзией, требует очень много, в первую очередь, просветительской работы, причем не только среди учеников, но и среди их родителей, а также учителей. Я знаю, что каждый родитель учеников из обыкновенной школы подписывал разрешение на то, чтобы их сын или дочь могли приходить в класс к детям с аутизмом и помогать им. Недостаточно просто организовать класс в простой школе и бросить его на произвол судьбы. Такой класс не приживется. Важна слаженная работа целого коллектива – от директора до уборщицы.
В то же время я могу с уверенностью сказать, что инклюзия подходит далеко не всем детям с аутизмом. Это постоянный шум школы, это акцент не на индивидуальных занятиях и не на развитии личных навыков, а на умении вести себя в больших компаниях. Строго говоря, помимо того первого очень удачного года в школе, когда Яша выучил все, что знает до сих пор, все последующие годы мы в основном работали над его поведением. Яша прекрасно научился отлынивать от занятий с помощью своих вожатых, которые доблестно приходили на все уроки и помогали ему рисовать, лепить и строить. Положа руку на сердце, они просто рисовали, лепили и строили за него. Кроме того, Яшка научился мужественно переносить бесконечные школьные линейки по любому поводу, сакральный смысл которых от него ускользал, ну и принимать участие в школьной самодеятельности. В коллективных танцах, кстати, Яшка особенно преуспел. На выпускном вечере Яша с коллективом танцевал два танца и один раз носил туда-сюда флаг. Эти танцы забирали у него массу энергии, ему было реально тяжело как на репетициях, так и на самом выступлении. Мне кажется, что в последние пару лет Яша кроме этих танцев уже ничего нового из инклюзии не взял.
Все годы мы учили Яшку читать. Для меня важно, чтобы мой ребенок умел читать. И я думаю, что он сможет читать, но, может быть, не сейчас. На данном этапе он освоил только глобальное чтение. Это чтение целыми конструкциями: словами или даже предложениями. Проблема глобального чтения в том, что если попадается неизвестное слово, то прочитать его ребенок уже не может. Потому что невозможно выучить все слова наизусть. Несильно Яша продвинулся и в математике. Он застрял на сложении простых цифр, и никакие методики не могли сдвинуть его с места. Стало понятно, что сильная сторона моего ребенка не в математике, а в чем-то другом, в том, что инклюзия ему дать не сможет.
Мы решили перевести его в специальную школу для детей с аутизмом. На самом деле выбора у нас особо не было. Яша переходил в старшую школу, и спецкласса для его уровня в простой школе в нашем городе просто не существовало. Мы решили посмотреть спецшколу и записались туда на экскурсию и встречу с директором. Подкупило то, что директор опять знала всех учеников и всех учителей по именам. Всего в этой школе было семьдесят восемь учеников и более ста учителей. Яше школа понравилась с первого взгляда – наверное, потому что прямо посередине там стоит большой батут. Сама школа одноэтажная, чтобы дети на инвалидных колясках могли без проблем добраться до любого класса. В общем, она нам понравилась, и в двенадцать лет Яшка еще больше углубился в систему специального образования и пошел в спецшколу.
Из дневника
Яша влюбился. Во втором классе. В девочку из параллельного самого обыкновенного класса, которая приходила к ним в спецкласс в качестве вожатой. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и не дышал. Девочка была приставлена к Яше на занятиях музыкой. Не знаю, пели они там хором или не пели, но учительница, проникшись ситуацией, приставила девочку к Яше на постоянной основе. Они теперь ходили вместе на физкультуру, в библиотеку, на рисование и даже в школьный поход. Я получала массу фотографий из школы, на которых Яшка был с этой девочкой. Особенно хороши были фотографии из похода. Девочка все время держала Яшу за руку, видимо, чтобы не убежал.
Потом случилось родительское собрание, и меня нашла мама этой девочки. Она пришла сказать мне спасибо. Оказалось, девочка ее – очень молчаливая и закрытая. Мама очень переживала, что та ничего никогда ей не рассказывала.
