Цена ошибки. Вернуть дочь (СИ) - Фомина Татьяна

Я чувствовала, что Богатырёв что-то не договаривает.

– Игорь, я хочу знать, чего мне опасаться, – потребовала ответа.

Игорь молчал, но потом всё-таки ответил:

– Лиза, если наша дочь растёт в другой семье, то восстановить права будет… сложно.

Небольшая пауза перед последним словом заставила меня напрячься.

– Сложно? Или невозможно?

– Это будет известно, когда найдут девочку.

Такой ответ меня не устраивал. Абсолютно!

– То есть ты не исключаешь «невозможно»? – Я всегда считала, что для его семьи не существовало такого слова. Только теперь он был один, а его семья играла на другой стороне.

– Не знаю, Лиза. Очень надеюсь, что этого не будет. Как думаешь, Насте понравится «Железная дорога»? – спросил Игорь, переводя тему.

Я посмотрела на дочку. После знакомства с Игорем, она действительно лучше играла с машинками, чем с другими игрушками.

– Наверное, понравится. Только мне кажется, рановато ей ещё «Железную дорогу».

– Думаешь?

Я кивнула.

– Да и ставить её негде. Не думаю, что Настя даст потом её разобрать.

– Даст? – встрепенулась сама Настя, услышав своё имя и новое слово. – Даст, – повторила она ещё раз, заставив Игоря улыбнуться.

Для неё это был набор звуков.

– Она не поняла, что сказала, – пояснила я, с грустной улыбкой глядя на малышку.

Ведь где-то так же играла моя дочь…

– Я догадался. – Игорь вернул мне улыбку, но практически мгновенно стал серьёзным. – У тебя есть её фотографии? – вдруг спросил он.

– Чьи? – Я почему-то решила, что он говорит о нашей дочери.

– Настины, – ответил Игорь.

– Разумеется есть. И очень много.

– Можно мне посмотреть?

– Конечно. – Я пожала плечами и протянула Игорю свой айфон. – Там с самого рождения… Только листать долго, – смутилась.

Фотографировать Настю я любила, ведь она наполняла смыслом мою жизнь, заставляла вставать и двигаться дальше. Поэтому снимков у неё было очень много.

В горле встал ком, а глазах предательски защипало от того, что у меня никогда не будет детских снимков родной дочери.

Игорь, не спеша, листал детские фото. Задерживал на них взгляд, рассматривал. Через некоторое время к нему приползла сама звезда моей фотогалереи и, устроившись на коленях, тыкала маленьким пальчиком в экран, гордо сообщая при этом: «Я» или «Ба». Настя любила смотреть на свои фото, и ей нравилось, когда её фотографировали. Замечая в моей руке телефон, направленный в её сторону, она начинала забавно позировать, за что бабуля в шутку называла её маленькой обезьянкой.

Настя сидела то на диване, то забиралась на колени к Игорю, ёрзала, смеялась. Узнавая на снимках свои игрушки, приносила их, что-то «объясняла» на своём замудренном языке, а Богатырёв с каким-то особым трепетом ловил её каждое, иногда совсем непонятное, слово. Они так гармонично смотрелись вместе, словно всегда были рядом.

А ведь так могли проходить все наши дни, которые мы безвозвратно потеряли.

– Она такая… чудесная, – вдруг признался Игорь, вырывая меня из задумчивости.

Настя полезла в большую коробку за очередной игрушкой.

– Да, – согласилась с ним, наблюдая, как дочка почти нырнула с головой в коробку, из которой было видно только ножки и попу, и вся растрёпанная выкарабкалась обратно, радостно вручив Богатырёву красного попугая.

– Красивый, – улыбнулся Игорь.

– Этого попугая подарил ей дядя Женя, – зачем-то сказала я, в душе жалея о навсегда ушедшем времени.

Игорь посадил игрушечного попугая рядом с уже десятком разных плюшевых зверушек. Для меня было так непривычно смотреть, как он возится с маленькой девочкой, хотя вполне мог этого не делать, а ограничиться игрушками. Да и Настя с интересом тянулась к нему. Ей явно нравилось играть с большим дядей.

Она ни в какую не хотела отпускать Игоря, вцепилась в него своими маленькими ручками и тянула обратно играть, что никакие уговоры не помогали. Она не желала ни есть, ни спать, ни купаться, а только обиженно повторяла «исё» и умоляюще смотрела на Игоря.

– Настюш, – Игорь присел перед маленькой капризулей на корточки и взял её крошечные ручки в свои. Он уже был одет, но никак не мог уйти. – Я завтра обязательно приеду. Хорошо?

– Дя. – Настя шмыгнула носом.

– И мы погуляем. Хорошо?

– Дя.

– А сейчас тебе нужно спать.

– Неть, – Настя отчаянно замотала головой.

– Нужно, – убедительно повторил Игорь. – Ты же хорошая девочка?

– Дя, – согласилась.

– Вот и умница. Иди, положи своего попугайчика спать, он тоже устал играть.

– А биби?

– И биби, – согласился Игорь. Его губы трогала лёгкая улыбка, когда он пытался разговаривать на Настином языке.

Настя нахмурилась и недовольно сжала губёшки. Опустив хрупкие плечики, поплелась в комнату, укладывать «уставшие» игрушки спать.

Я проводила её взглядом и, не поднимая лица, повернулась к Игорю, разрываясь между желанием, чтобы он скорее ушёл, и желанием задержать мгновение, когда он рядом. Игорь не торопился. Он стоял так близко, что я чувствовала его запах. Запах, такой родной и такой любимый, который так и не смогла забыть, и которого мне так не хватало всё это время.

– Я тоже не хочу уходить, – признался он шёпотом. – Даже больше, чем Настя. Не представляю, как смогу пережить завтрашний день и дождаться вечера.

«И я не хочу».

У меня не хватило духу поднять на него взгляд, я боялась увидеть в его глазах такую же тоску, щемившую душу.

Лёгкое, едва уловимое прикосновение тёплых пальцев к моей щеке заставило затрепетать непослушное сердце. Хотелось прильнуть к ним и ластиться, как котёнок, которому так хотелось, чтобы его не бросали.

– Тебе пора, – промолвила непослушными губами.

Но Игорь не спешил ни уходить, ни убирать руку от моего лица. Его пальцы подняли мой подбородок.

– Лиза, посмотри на меня, – тихо попросил он, и я встретилась с ним глазами.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

С болью, тоской, надеждой.

– Вы нужны мне. Ты даже не представляешь, как нужны. Обе. Сейчас. Каждую минуту. – Каждое слово врезалось в душу и оставалось в ней. – Я знаю, что безбожно тороплю события, но, прошу: не прогоняй меня.

– Я не прогоняю, – ответила. – Просто уже, и правда, поздно…

– Я не про сейчас, а про твою жизнь. Нашу жизнь…

Моё сердце билось как сумасшедшее и было готово выскочить из груди. Близость Игоря откинула прочь всё здравомыслие, а я, вопреки всему, тянулась к нему всем своим существом, наплевав на обиды, и на всё, что случилось с нами.

– Не буду, – пообещала еле слышно.

– Спасибо.

Обычное слово, произнесённое глубоким, чуть хриплым голосом, шло от самого сердца, из самой его глубины. Оно обволокло своим теплом и согрело не успевшую превратиться в лёд душу. А когда моих губ коснулись мягкие желанные губы, я забыла, что нужно дышать.

Поцелуй был не таким как раньше. Другим. Робким и неторопливым. Мы словно узнавали друг друга заново. Я сама потянулась и ответила. Игорь обхватил моё лицо ладонями и, истосковавшись, жадно пил, а когда мне стало не хватать воздуха, нехотя отпустил. Я рвано вдохнула и облизала припухшие губы.

Игорь очертил их контур большим пальцем и, буквально, заставил себя уйти.

Несколько секунд я стояла возле двери и приводила дыхание в норму. Негромкий голос бабули, читавшей Насте сказку, заставил меня вернуться в комнату. Бабуля незаметно махнула рукой, показывая, что Настёна почти заснула, и я, подхватив ноутбук, тихонько ушла в кухню, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Ноутбук уже давно загрузился, а я продолжала бесцельно смотреть на экран, ни о чём не думая. Стряхнула оцепенение и ввела пароль, входя в систему. Электронная почта горела непрочитанным сообщением. Потёрла виски, отгоняя мысли об Игоре, и открыла письмо.

В новую инвестиционно-строительную компанию требовался финансист, и мне прислали приглашение на собеседование. Честно говоря, про резюме я совершенно забыла, да и не надеялась на положительный результат, поскольку обычно везде требовались специалисты с опытом работы. А какой опыт у вчерашней выпускницы? Полтора года декрета в него не входят. Это раньше Игорь меня успокаивал, что хорошие специалисты нужны всегда, и у меня был шанс попасть в фирму его отца, но теперь всё изменилось.