Немецкая оккупация Северной Европы. 1940–1945 - Эрл Зимке

Когда вечером 7-го дозаправка закончилась, Маршалл собрал капитанов в кают-компании флагманского корабля. Утром воздушная разведка засекла конвой, шедший от Нарвика на юг. Второе сообщение, полученное во время совещания, извещало о том, что в море находятся еще три группы судов, идущие на запад. Из этого Маршалл сделал вывод, что британцы эвакуируют Нарвик и что транспорты представляют собой важную цель. Но военно-морская группа «Вест» и штаб ВМФ не разделяли этого мнения; когда в 5.00 8-го Маршалл сообщил о своем намерении атаковать конвои, ему ответили, что главной целью эскадры продолжает оставаться Харстад. Атака конвоев «Хиппером» и эсминцами была оставлена на усмотрение Маршалла, но штаб считал, что этот шаг раньше времени выдаст присутствие военных кораблей в данном районе.

Однако в 6.00 немецкие корабли перехватили транспорт «Олд Пайонир» и траулер «Джунипер» и потопили их раньше, чем те успели передать сообщение по радио. Поиск конвоев продолжался все утро; тем временем «Шарнхорст» и «Хиппер», выполнявшие свою задачу, сообщили о том, что на юг движется конвой в составе крейсера и торгового судна, а на север — вооруженное торговое судно и корабль-госпиталь. «Хиппер» пошел навстречу торговому судну, а линкоры начали искать конвой. Торговое судно, оказавшееся военным транспортом «Орама», шло порожняком, если не считать 100 немецких военнопленных. Транспорт был потоплен, а его последнее сообщение по радио заглушили. Корабль-госпиталь «Атлантис» атакован не был. Соблюдая правила, он не передал сообщение; таким образом, о присутствии германских кораблей стало известно лишь через двадцать четыре часа, когда «Атлантис» послал визуальное сообщение линкору «Вэлиант».

Вскоре после 13.00 Маршалл отправил «Хиппер» и четыре эсминца на дозаправку в Тронхейм и выполнение задачи по организации маршрута снабжения армии вдоль побережья от Тронхейма до Будё. Примерно в то же время он решил отказаться от поисков конвоя и следовать с линкорами в район Харстад — Тромсё, поскольку радиоперехват указывал на присутствие там двух британских авианосцев. В 16.45 была замечена мачта военного корабля; при ближайшем рассмотрении это оказался большой авианосец «Глориус» в сопровождении двух эсминцев, позже определенных как «Ардент» и «Акаста». «Глориус», возвращавшийся на базу в Скапа-Флоу самостоятельно из-за недостатка топлива, шел без воздушного патруля. Через три четверти часа немецкие корабли открыли огонь. Первые же попадания лишили авианосец возможности поднять в воздух бомбардировщики-торпедоносцы. За полтора часа немцы потопили авианосец и оба эсминца, но перед самым концом торпеда, посланная тонущей «Акастой», попала в «Шарнхорст» и вывела из строя его заднюю артиллерийскую башню; в пробоину хлынула вода и затопила два машинных отделения. И снова британские корабли не сумели поднять тревогу. Сообщения «Глориуса» заглушили, а на эсминцах даже не попытались воспользоваться радио. В результате о сражении стало известно лишь во второй половине следующего дня, когда эту новость передали по немецкому радио.

Повреждение «Шарнхорста» оказалось серьезным, и его скорость упала до 20 узлов. Маршалл прекратил операцию и хотел немедленно вернуться на базу, но вместо этого морская группа «Вест» приказала ему идти в Тронхейм, куда корабли и прибыли во второй половине дня 9-го. Первые отчеты об успехах вызвали в штабе ВМФ удовлетворение, и он направил на соединение с эскадрой крейсер «Нюрнберг». Решение Маршалла свернуть операцию, принятое 9-го, было подвергнуто суровой критике. Штаб ВМФ, видимо еще не знавший, что эвакуация союзников закончилась в ночь с 8-го на 9-е, настаивал, что адмирал должен был придерживаться плана и атаковать Харстад и что встреча с «Глориусом» была всего лишь везением. Во второй половине дня 9-го, считая, что эвакуация еще продолжается, штаб приказал Маршаллу провести операцию как можно скорее; если понадобится, то силами одного «Гнейзенау». На следующее утро Маршалл вышел в море с «Гнейзенау», «Хиппером» и эсминцами, но вечером вернулся в Тронхейм по приказу морской группы «Вест».

В последующие дни штаб ВМФ, продолжавший настаивать на агрессивной тактике, все более жестко критиковал за пассивность адмирала, желавшего сохранить свои ограниченные силы. В конце концов Маршалл подал в отставку по состоянию здоровья; это вызвало новую задержку до 20 июня, когда вновь назначенный командующий вице-адмирал Гюнтер Лютьенс в 16.00 вывел в море «Гнейзенау», «Хиппер» и один эсминец, которым предстояло совершить рейд в Северную Норвегию и Исландию. Семь часов спустя «Гнейзенау» был торпедирован британской подводной лодкой, после чего корабли повернули в Тронхейм. После повреждения обоих линкоров («Шарнхорст» отправился домой 20-го) штаб ВМФ расстался с надеждами на успешные операции в северных водах. После продолжительного ремонта «Гнейзенау», «Хиппер», «Нюрнберг» и эсминцы 28 июля вернулись в Киль.

Еще во время проведения операции «Юно» ОКВ приказало переделать лайнеры «Бремен» и «Европа» в военные транспорты, собираясь использовать их при планировавшейся оккупации Исландии, получившей кодовое наименование «Икар» (Icarus). Штаб ВМФ не видел в этой операции особого смысла, поскольку Германия не смогла бы контролировать исландские воды, а использовать остров в качестве военно-морской базы было невозможно. Технически оккупация была вполне возможна, хотя и рискованна; но риск можно было снизить, если провести ее после сентября, когда наступает полярная ночь. Однако повреждения «Шарнхорста» и «Гнейзенау», полученные у берегов Норвегии, не позволили провести операцию быстро, а затем план «Икар» лег на полку, уступив место более честолюбивому устремлению — вторжению в Англию.

Глава 6

Итоги Норвежской кампании

По сравнению с людскими и материальными потерями, ставшими привычными позже, Норвежская кампания была мелочью. Она обошлась Германии в 1317 убитых, 1604 раненых и 2375 пропавших без вести (в том числе утонувших в море). Британцы потеряли 1896 человек в военных действиях на суше и больше 2500 в действиях на море. Норвежцы потеряли в общей сложности 1335 человек, а французы и поляки — 350. По подсчетам немцев, кампания обошлась германским ВВС в 127 боевых самолетов против 87 самолетов союзников (в это количество не вошли 25 самолетов, утонувших вместе с авианосцем «Глориус»). В боях на море Германия потеряла один тяжелый и два легких крейсера, десять эсминцев, один торпедный катер, шесть подводных лодок и пятнадцать небольших кораблей. Британия потеряла один авианосец, один крейсер, один зенитный крейсер, семь эсминцев и четыре подводные лодки, а Франция и Польша — по одному эсминцу и одной подводной лодке. Значительными можно назвать лишь потери, которые понес германский ВМФ. Он потерял новый тяжелый крейсер «Блюхер»; в конце июня после повреждений, полученных «Шарнхорстом» и «Гнейзенау», у Германии оставались в строю лишь один тяжелый крейсер, два легких крейсера и четыре эсминца. В тревожные дни лета 1940 г. это было для британцев источником относительного утешения. Уинстон Черчилль называл это «фактом большого значения, потенциально влиявшим на все будущее войны». С другой стороны, норвежская кампания стала высшим достижением германского надводного флота.

Если рассматривать немецкую оккупацию Норвегии как изолированную военную операцию, то ее следует считать выдающимся успехом. Вырвать эту страну из зубов Британии, имевшей огромное превосходство на море, было, как сказал Гитлер, «не просто смелой, но одной из наиболее дерзких акций в современной военной истории». Хорошо спланированная и искусно исполненная, она показала вермахт сего лучшей стороны; тем не менее здесь уже присутствовали некоторые ошибки, позже сыгравшие важную роль в поражении Германии, хотя они проявились не так заметно, чтобы повлиять на исход кампании. Успех операции целиком и полностью зависел от дерзости и неожиданности в сочетании с неготовностью и нерешительностью противника. Так можно выигрывать кампании, но этого недостаточно, чтобы победить в войне. Данная кампания обнажила два серьезных изъяна в личном руководстве Гитлера: его склонность к панике в критических ситуациях и маниакальное стремление влезать в мелочи операций.

Уже операция «Везерюбунг» в какой-то степени продемонстрировала роковую слабость Гитлера — неумение ставить цели, достижимые с точки зрения имеющихся в распоряжении ресурсов. Большинство немецких историков до сих пор считают, что германские стратегические интересы в Скандинавии и свидетельства о намерении союзников начать наступление сделали эту акцию необходимой; но два наиболее авторитетных специалиста в этой области пришли к выводу, что операция «Везерюбунг» была для Германии не единственным и, возможно, не лучшим решением. Генерал от артиллерии Вальтер Варлимонт указывал, что, даже если бы союзники могли сами оккупировать Норвегию, они были бы вынуждены оставить ее сразу же после начала вторжения во Францию, а если бы такая необходимость еще сохранялась, после кампании во Франции оккупировать Норвегию было бы куда легче. Профессор Вальтер Хубач, касаясь истории Норвежской кампании, приходит практически к тому же выводу и добавляет, что в то время у Германии, «без всякого сомнения», хватило бы сил на то, чтобы заставить союзников уйти из Скандинавии. Кроме того, он указывает, что в Скандинавии союзники столкнулись бы с противодействием не только Германии, но и Советского Союза. Эту точку зрения подтверждает официальный британский историк, заявляющий, что «в свете политической ситуации 1939–1940 гг. британская интервенция в той или иной форме была неминуема, а с учетом имевшихся у нас тогда людских и материальных ресурсов был почти так же неминуем более или менее плачевный исход этой операции». Конечно, часы нельзя перевести назад, и назначение истории состоит не в том, чтобы гадать, что могло бы быть; возможно, и Варлимонт, и Хубач «крепки задним умом», однако их мнение отражает существовавшее в то время у немецкого командования стремление противодействовать возраставшей тенденции к широкомасштабным наступательным операциям в любой точке, которая таила или могла таить угрозу. Кроме того, в этой связи следует указать, что контраргумент их оппонентов, выражающийся в том, что Германия была вынуждена действовать именно так, а не иначе, строится главным образом на подмене причинно-следственных связей простыми совпадениями.