Лесная невеста (СИ) - Петровичева Лариса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти сразу же я подумала, что все равно бы сделала это. Ульрих хотел подсунуть меня к Виланду, а мой куратор из тех, кто всегда добивается своего.
— Что же ты не убил нас? — поинтересовался Виланд. — Хватило бы простой автоматной очереди в подвал.
Хаммон посмотрел на него с определенным сочувствием.
— Мне не приказывали убивать, — сказал он, и я вдруг ощутила прикосновение чего-то очень далекого, почти неуловимого и очень неприятного. — Мне приказывали не пропускать.
Мне казалось, что чьи-то пальцы с вкрадчивой осторожностью скользят по моему лицу. Очерчивают скулы, проходятся по носу и лбу, дотрагиваются до век и губ — это было настолько дрянное чувство, что в животе заворочался клубок тошноты. Прикосновение было таким реальным, что я невольно дотронулась до лица, пытаясь поймать невидимую руку.
И никого не поймала.
— А мне ничего не приказывали, — ухмыльнулся Виланд. — И либо мы с тобой выйдем отсюда и поедем за Кирой, либо это сделаю я один. А ты не выйдешь.
Он говорил так, что было ясно: мордовороты Хаммона не имеют ни значения, ни влияния. Если понадобится, то Виланд уйдет, оставив за собой дымящиеся груды мяса, которые совсем недавно были людьми. И Хаммон это понимал.
Он вдруг вздрогнул всем телом и вновь потянулся к зеленой петле на шее. Карий глаз утек к переносице, серый закатился под верхнее веко. Хаммон нервно затряс головой, и, когда он посмотрел на меня, то я готова была поклясться, что его глазами смотрит Ульрих.
Виланд тоже это понял. Впервые за все время в этом кабинете он по-настоящему напрягся. Я почувствовала, как в нем заискрились те силы, которые позволяли ему обуздывать ведьм — набрасывая петлю на Хаммона, Виланд не потратил и десятой части.
— Инга, — казалось, лицо Хаммона мнут и растягивают чужие пальцы, и это было настолько жуткое зрелище, что я с трудом сдерживала крик. Голос, который вырывался из серых губ, принадлежал Ульриху. В этом не было сомнения. — Я же велел вам сидеть на месте. А вы?
Виланд вдруг рассмеялся и понимающе качнул головой.
— Сосуд силы, ну конечно! — воскликнул он и поинтересовался: — Значит, именно за этим ты ездил на побережье в прошлом году! Якобы в командировку! Искал тех, кто научит тебя помещать свой дух в чужое тело?
Хаммон склонил голову к правому плечу так, словно чужая рука лежала у него на затылке и направляла.
— Это ресурс, — ответил он голосом Ульриха. — Причем очень значительный. Глупо было бы им не воспользоваться. Арн, дружище, зря вы не остались в том домишке. Очень зря.
«Почему бы просто не позвонить по телефону, если хочешь поговорить? — подумала я и сразу же нашла ответ: — Потому что ему нужно нас запугать. Показать свои возможности».
Решение, которое пришло ко мне, было прыжком во мрак. Но ничего другого у нас не было.
— Ульрих, это я, — промолвила я, глядя в разноцветные глаза Хаммона и представляя своего куратора. Вот он стоит у окна кабинета и смотрит на проспект Покорителей — но видит кабинет хозяйки провинциальной гостиницы и меня: растрепанную, в рваной одежде.
Он не раз упоминал, что я ему нравлюсь. Этим надо было воспользоваться — хотя бы для того, чтобы все мы остались живы.
Глаз Хаммона снова скатился к переносице. Я услышала, как Виланд поднялся с кресла, но не обернулась. Смотрела на Хаммона и видела Ульриха.
— Инга, — мягко произнес Хаммон. — Голос разума во всем этом безумии.
Я улыбнулась, надеясь, что Ульрих видит эту улыбку. В груди что-то натянулось и зазвенело — только потом я дала название этому чувству.
Азарт охотника. Вот что это было.
— Верно, — ответила я. — Ульрих, давай поговорим разумно. Ты понимаешь, что Арн не отступит от поисков Киры. Я буду помогать ему. И все мы собираемся выжить.
Хаммон понимающе кивнул.
— Разумеется.
— Ульрих, возьми нас в «Имаго», — выдохнула я. — Нас обоих. У меня, собственно, не так много вариантов на дальнейшую жизнь, а ведьма уровня Каппа со снятой печатью может… ну ты сам понимаешь, сколько может. Плюс инквизитор, твой коллега, — я сделала паузу и добавила: — Брат Киры и сын своей матери.
Виланд издал одновременно удивленный и возмущенный возглас.
— При чем здесь моя мать?!
— Возьми нас в «Имаго», — повторила я, глядя в глаза Хаммона и видя Ульриха. Лицо Хаммона снова дрогнуло, и он выдохнул:
— Умница. Пойдем, пообщаемся с глазу на глаз.
Для разговора наедине Хаммон отвел меня в тот номер, который мы с Виландом заняли утром. Сейчас в нем уже была новая дверь, а от грязи и ошметков Сумеречника не осталось и следа: номер так и сверкал чистотой. Здесь все делали быстро — оставалось надеяться, что Ульрих тоже не замешкается с принятием решения.
— Конечно, ты умница, Инга, — одобрительно произнес Ульрих губами Хаммона. — А теперь рассказывай.
На Хаммона страшно было смотреть. Лицо было уже не бледным — мертвенно-серым. Из треснувшей губы сочилась кровь, правый глаз то и дело скашивался к переносице.
Мне подумалось, что с террористом покончено. Ульриху придется искать другой сосуд силы.
— Что именно? — поинтересовалась я.
— Почему ты упомянула мать Арна, — ответил Ульрих. Я села в кресло, а Хаммон прошел к окну и с тоской уставился на дом своей возлюбленной.
Если у нее есть хоть капля ума, то она сейчас сидит в самой дальней комнате и не высовывается. Просто ждет, когда все закончится, и, возможно, надеется, что Хаммон выживет.
— Он рассказывал, что его мать бросила их семью, — сказала я. — Но она была ведьмой, а ни одна ведьма не оставит своих детей. Значит, у нее были просто экстремально важные причины, чтобы так поступить. Скорее всего, мать Арна спасала жизнь ему и Кире.
Хаммон утвердительно качнул головой. Марионетку дернули за веревочки. Я с ужасом представила, каково это: впустить в себя чужой разум, сделаться послушной игрушкой в чужих руках…
Чем Хаммону платят за это?
— Правильно, — произнес Хаммон. — Но ведь это еще не все, правда?
— У ведьм редко рождаются дети с метаролом, — сказала я. — Сын-инквизитор у мамы-волшебницы это в каком-то смысле курьез. И у дочери этой мамы наверняка есть какие-то любопытные особенности. Киру отобрали для «Имаго» не просто так. И ее брат вам тоже пригодится.
Хаммон усмехнулся. Уважительно посмотрел на меня, и я не смогла понять, чей это взгляд: его собственный или Ульриха.
— В «Имаго» работаю не только я, — произнес он. — Но думаю, что ты права, вы оба можете нам пригодиться.
— Что это за проект? — спросила я. — Гормональная терапия ведьм?
Хаммон отвернулся от окна и уставился на меня так, словно Ульрих решил, стоит ли посвящать меня в детали. Затем он произнес:
— Нет. Не совсем это. Но у нас интересно, сама убедишься.
По комнате словно прошел затхлый ветер. Сделалось холодно.
— Ульрих, — спросила я. — Ты собирался сделать меня сосудом силы, когда отправлял к Виланду?
Хаммон отступил от окна и приблизился ко мне. Слизнул кровь с губы, легонько стукнул пальцем мне по кончику носа. Это простенькое движение было наполнено такой жутью, что я застыла, не в силах пошевелиться.
Ульриху всегда нравилось играть со мной. Он наслаждался моим страхом, он заставлял меня трястись от ужаса просто ради забавы. Вот и сейчас он взялся за старое, чтобы напомнить: пусть Виланд снял печать с моей руки — я все равно в его власти.
— Нет, — ответил он, и мне хотелось верить, что Ульрих говорит правду. — У меня были на тебя совсем другие планы.
Хаммон стоял почти вплотную. Чувство, будто я проваливаюсь в пропасть, было настолько реальным, что я посмотрела на носки своих туфель, чтобы убедиться, что пока крепко стою на ногах. Хаммон подхватил меня под локти, я уперлась ладонями в его грудь и уловила биение сердца: гулкое, отрывистое, способное оборваться в любую минуту.
— Мне страшно, — призналась я, глядя в пестрые глаза Хаммона и пытаясь увидеть ведьмака за могущественной тенью Ульриха. — Мне…