Злая, злая планета - Николай Алексеевич Гусев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кормили личный состав Аризоны четыре раза в день, и никогда и нигде на Земле я так хорошо не питался. Все познается в сравнении, это точно. Но даже в Патрульном Корпусе мы, можно сказать, голодали. Хлеб, сыр, молоко, яйца, мясо и фрукты с овощами – все было свежее и выращивалось специально для базы имперских войск на Земле, расположенной на Гавайских островах, а заодно кормили и учебный лагерь в Аризоне. Еда марсиан ничем не отличалась от земных яств, вся их физиология на 90 процентов была идентична человеческой. Что касается условий, санузел и душевая кабина в каждой палатке были свои, а умывальник располагался прямо внутри палатки. Живя такой жизнью, Большой Харбин начинал казаться кошмарным сном. Вообще, я заметил, что вся моя прошлая жизнь начала стремительно забываться. Я бы теперь ни на какие коврижки не променял армейскую службу, и я очень поздно это понял…
Занятия по теории были самые разные, по многим прикладным и естественным наукам, а также по военному делу. На практике тоже было всего понемногу. Нам давали необходимый минимум знаний, который можно было запихать в голову рекрута за восемь месяцев. Мы учились стрелять, драться, водить разные машины, прыгать с парашютом, собирать и разбирать разнообразную радиоаппаратуру, технику, оружие, взрывные устройства, и много всего другого. Тут нам всем пригодились знания Юли и Александра в области марсианских технологий, а в плане военных навыков, мы пользовались опытом, приобретённым за время службы в Патрульном Корпусе. Все это помогло нам быстро выделиться из общей массы и быть на хорошем счету у руководства лагеря.
Рядовой пехотинец имперских войск был универсальным солдатом – он должен был уметь воевать в любых условиях, на суше, в воде, в воздухе и в космосе, во льдах и в пустыне, в горах и на равнине, ночью и днём, любым оружием и даже без него, голыми руками, он всегда должен был быть готовым молниеносно выполнить любую задачу, готовым к тому, что в любую секунду его забросят к черту на рога в чем мать родила. За столетия своих космических войн, сиксфинги накопили колоссальный опыт, и были способны подготовить новичка к службе в пехоте даже за полгода. Тренировочный процесс состоял из бесконечного повторения разнообразных алгоритмов действий, до тех пор, пока кандидат не отрабатывал нужные движения до автоматизма, пока они не закреплялись в мышечной памяти. Все, что требовалось от кандидата – беспрекословно исполнять все приказы и инструкции сержантов, внимательно слушать все их замечания и комментарии, и постоянно поправлять самого себя согласно полученным указаниям. И тогда учеба проходила легко и даже приятно.
Если в лагере Большой Харбин я изменился до неузнаваемости, то Аризона сделала из меня уже совершенно нового человека – а я даже не заметил этого. Я здорово поправился и весил сто девятнадцать килограммов! Физические тренировки я очень полюбил и не упускал случая позаниматься. Рос я стремительно и теперь уже был шире и выше самого Кирсанова.
Свое ментальное развитие я тоже не откладывал, как выражались сиксфинги «на заднюю полку». В лагере была большая библиотека и я, наконец-то, получил доступ к книгам. Чтение я полюбил страстно, в детстве у меня почти не было книг, и теперь я оторвался по полной, читая взахлеб, иногда до утренней зари. Я не хватался за все подряд, но пользовался подсказками и советами более опытных товарищей, стараясь выбирать для себя то, что точно могло принести мне ощутимую пользу, обогатить ум и воображение. Кроме всего прочего, я осилил Библию, чем весьма гордился, потому что Кирсанов столько цитировал ее и я всегда в тайне завидовал его эрудиции, и как только мне представилась возможность поработать над своим образованием, я этим воспользовался. А еще он говорил, что это главная книга человечества. И прочитать ее обязан каждый. У меня, конечно, было множество вопросов, но духовный наставник из Кирсанова был не ахти, а никого получше я так и не нашел. И вопрос о проблеме Бога остался для меня открытым.
Полученные знания расширили мой кругозор, углубили представление об окружающем мире. Я начал замечать такие вещи, о которых раньше даже не задумывался. Я начал лучше понимать других людей, потому что стал очень внимателен ко всему, что творилось вокруг меня. Я стал думать о других людях, задумываться об их поведении и мотивах поступков; научился читать мысли людей по их словам и понял, что слушать и слышать – совсем разные вещи; научился задавать вопросы, понял, как важно поддерживать дружеские связи, да и вообще, какую великую ценность имеет доброе слово; вообще я стал очень вдумчивым, хотя понял это только много лет спустя, и иногда с трудом мог вспомнить, каким я был раньше. Я не знаю, обращал ли кто-то из наших внимание на эти перемены в моей личности, ведь мы менялись вместе, моих друзей армия меняла так же круто, как и меня.
Все они были гораздо старше меня, Кирсанов, Александр, Дима, их молодость прошла, и потому мне никогда не понять, как они ощущали своё бытие в Аризоне. Проще говоря, я не знаю, кайфовали ли они так же от армейской службы, как я. Все, что мы делали, все мне давалось легко, почти не напрягаясь, и мне это нравилось, вся моя теперешняя жизнь доставляла мне глубокое удовлетворение, и иногда я ловил себя на том, что задумываюсь о будущем, и это будущее страшит меня. Мне не хотелось покидать Аризону, не хотелось возвращаться в ту пустую, бессмысленную жизнь, наполненную вечным страхом о завтрашнем дне. Здесь, в армии, для меня все было просто и понятно и, главное – я верил, что то, чем я занимаюсь, кому-то приносит пользу. Я не слышу и не вижу этого, но это так, я был уверен.
Неумолимо приближался выпуск из лагеря. За два месяца до конца учебного курса, наш батальон построили на плацу, вышел офицерский состав и до
