Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) - Исай Лемберик

— Я отвечаю!

Кабачевекий соскоблил ножом замазку и распахнул окно.

И сразу же ворвался в палату холодный влажный воздух, прогнав прочь больничные запахи и заставив трепетать занавеси.

— Значит, перезимовали, — сказал Старчак. — Весна…

Лишь поздней осенью, и то на костылях, вышел Старчак из госпиталя.

Но, он добился, чтобы ему разрешили полеты.

— Только уговор, — сказали в штабе, — никаких прыжков!

Иван Георгиевич вновь стал готовить парашютистов к рейдам в тыл врага и сам неизменно сопровождал своих воспитанников. Четыреста часов провел он во время войны в полетах над территорией, занятой врагом.

Еще одна цифра. Он подготовил столько парашютистов, что из них можно было бы создать не один отряд, подобный тому, каким он командовал в Юхнове. Ну, а как насчет прыжков? Ведь в сорок девятом году Старчаку присвоили звание заслуженного мастера спорта, неужели только за довоенные успехи?..

Среди снимков, которые я видел у Старчака, мое внимание привлек один. Здесь запечатлен Старчак после прыжка с парашютом.

Купол еще не погашен, и парашютист, несколько откинувшись назад, старается сохранить равновесие.

— Давно фотографировались? — спросил я.

— Уж и не помню, наверно, еще до войны…

Зато Наталия Петровна рассказала все.

— Он уже после госпиталя прыгал, с его-то ногами! Это не снимок, а настоящей фотообвинение. Попало ему как следует, а дома я добавила. Еще оправдываться вздумал, что высота небольшая. Как будто я не знаю, с какой высоты прыгают…

Старчак вынужден был сказать правду. Он просил лишь, чтобы я не писал об этом прыжке.

Но ведь цель автора — поделиться с читателями всем интересным в жизни героя, и я долго доказывал это Старчаку. — Ладно, — согласился он, — только не расписывайте.

И чтобы нечего было «расписывать», не сказал больше ни слова о своих прыжках с парашютом.

Новые встречи

Остается, по старому доброму правилу, рассказать о дальнейшей судьбе героев.

Прежде всего о Старчаке. Ему не довелось увидеть освобожденный Юхнов, зато он был среди тех, кто испещрил своими подписями стены рейхстага в Берлине.

Может быть, он и доныне служил бы в армии, если бы не автомобильная катастрофа, случившаяся в пятьдесят втором году. Крепко пострадали и без того израненные ноги Старчака. Пришлось уволиться в отставку. Но, как и прежде, у него каждая минута на счету. Обучение молодых парашютистов, выполнение множества партийных поручений, работа в различных комиссиях. Да мало ли дел у человека, который привык трудиться! Несколько слов о других героях повести.

Уже было сказано, что многие не отозвались на перекличке, которую провел Старчак.

Погиб на Северо-Западном фронте, преодолевая со своей ротой водный рубеж, старший лейтенант Анатолий Левенец. Старчак разыскал его мать и рассказал ей все, что знал о сыне. Взорвал себя, уничтожая мост в тылу врага, неподалеку от Мозыря, бесстрашный Мальшин, тот самый, который всегда дружески подшучивал над Улмджи Эрдеевым, заставляя его чистить свой автомат.

Не стало мужественного и великодушного Бориса Петрова. Его мать Евфалия Михайловна переслала мне из Вурнаров письмо парашютистки-разведчицы Людмилы Беляевой, рассказавшей, при каких обстоятельствах он погиб. В августе сорок третьего года самолёт, на котором Петров возвращался после выброски десанта во вражеском тылу, был подбит и загорелся. Борис пропустил вперед, к дверям, товарищей, а когда хотел выпрыгнуть сам, самолет уже был объят пламенем…

Казнен в сорок четвертом году в центральной тюрьме гестапо в Риге отважный парашютист-разведчик Анатолий Авдеенко. К сожалению, в этих записках его имя почти не встречается, но, быть может, удастся рассказать о нем особо.

Авдеенко оставил жену, разведчицу-радистку Аню, и маленькую дочь Светлану. Совсем недавно я разыскал их, и Светлана, ставшая уже студенткой торгового техникума, тотчас же поехала к Старчаку. Он, сразу же узнав дочь товарища, рассказал ей об отце.

Комиссара Николая Щербину, своего верного друга, Старчак потерял из виду: изменчивая военная судьба раскидала их в разные стороны. Доходили стороной вести о том, что Щербина отличился в боях, был тяжело ранен. Однажды — это было уже после войны — кто-то из общих знакомых передал Старчаку привет от Щербины, сказал, что тот уже подполковник. Адрес у Щербины в то время должен был измениться, поэтому писать пока было некуда.

Щербина уехал в какие-то дальние края, потом уезжал Старчак. И так они, потеряв друг друга из виду, не смогли ни встретиться, ни завязать переписку.

Несколько лет спустя Старчак стал наводить справки о Щербине, Он обращался в Управление воздушно-десантных войск, в Политическое управление и во многие другие организации. И наконец ему сообщили, что Щербина умер в сорок девятом гаду от ран, полученных на войне.

Не довелось Старчаку встретиться и с бесстрашным парашютистом Петром Балашовым. Он перешел в пятьсот шестьдесят девятый штурмовой авиационный полк, стал командиром эскадрильи. Петр Балашов участвовал во многих воздушных боях, храбро сражался и погиб. Но имя его помнят и спортсмены, и военные парашютисты, и летчики полка тяжелых бомбардировщиков, и летчики пятьсот шестьдесят девятого штурмового полка, которых он водил в бой. Балашов прожил чуть больше тридцати лет…

Александр Буров теперь главный металлург большого завода.

Остался в живых и земляк Бурова Руф Демин. Простая русская семья Гущевых спрятала и выходила его. Как только деревня была освобождена, Дёмина увезли в госпиталь.

Там он пролежал почти полгода, перенес семь операций и вернулся в Кольчугино на протезах.

Я встретился с ним совершенно случайно на смотре любительских духовых оркестров. Демин приехал в Москву вместе с музыкантами из Кольчугинского Дворца культуры, где он руководит оркестром.

Встретившись с Деминым после стольких лет разлуки, Старчак сказал:

— А ты, Руф, все такой же крепкий. Помнишь, как в Юхнове мы с тобой боролись?

— Нет, не помню, — рассмеялся Демин, — А вот того, что вы отослать меня назад в Кольчугино собирались, никогда вам не прощу!..

Многие бойцы отряда Старчака погибли. Из двенадцати кольчугинцев вернулись с фронта лишь трое — Буров, Демин и третий их товарищ, Константин Власов. Дорогой ценой завоевана победа…

Не знает Старчак, что с Кузьминой, не известна ему судьба Гриши Туляка и многих других боевых товарищей. Может быть, прочитав эти строки, они или их близкие отзовутся?.. Ведь многие из тех, чья судьба оставалась неизвестной Старчаку, откликнулись, и вновь возрождается фронтовое товарищество.

К своему командиру часто приезжают из Раменского работающие и живущие там друзья — Андрей Гришин и Сергей Шкарупо. Навещают Старчака Александр Буров и Афанасий Вдовин, ныне бригадир в орловском колхозе. Приезжает Георгий Кириллович Авдулов, начавший войну рядовым бойцом и ставший подполковником. Шлет письма из Свердловска подполковник Андрей Прохорович Кабачевский.

Часто бывает у своего командира Иван Андреевич Бедрин. Он летал на самолете-штурмовике, участвовал в coрок третьем году в знаменитом сражении на Курской дуге, был тяжело ранен в воздушном бою…

Раз в год, в ясный летний денек, Старчак и его товарищи по оружию собираются в Москве и отправляются по Варшавскому шоссе в Юхнов.

Однажды автобус, в котором ехали Старчак и его товарищи, обогнали трехосные бронированные грузовики с эмблемой воздушно-десантных войск — белыми крыльями самолета и раскрытым куполом парашюта. Молодые десантники, сидя плечо к плечу в кузовах машин, что-то пели… Ветер относил их песню, но чувствовалось, что песня эта, бодрая, задорная, зовущая вперед.

— Наша смена, — сказал полковник Старчак. — Надежная смена.

За окнами мелькали перелески, поля, отстроенные после войны села — все, что так дорого сердцу.

Полковник и его спутники знают: рано успокаиваться, рано складывать оружие. Они слышат угрозы, которые выкрикивают наши недруги.

Старчак сидит у окна, и встречный ветер треплет страницы книжки, которую он читает. На черной обложке два самолета выбрасывают из своих чрев десант. «Внимание, парашютисты!» — вытиснено на картоне…

Автор книги Алькмар фон Гове. Он пытается внушить читателю, что немцы потерпели поражение потому, что фюрер недооценивал парашютные войска.

Недобитый гитлеровец взывает к будущим завоевателям: «Не повторяйте роковой ошибки! Вперед по воздушным мостам!..»

А чтобы они, будущие завоеватели, чувствовали себя уверенней, подбадривает их: «Страна, где невелика плотность населения, может быть названа «пространством без народа». Не будет никакого риска, если вы прогуляетесь туда, где мирно зреют хлеба и виднеются редкие крестьянские домики, на своих вертолетах, самолетах-вагонах, конвертопланах!..»