Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том XII. Декабрь - Святитель Димитрий Ростовский

На горе, где царица Евдокия построила башню[279], в восточной пустыне, жили два инока, державшиеся ереси Нестория[280]. Преподобный Савва весьма скорбел о них, что отступили они с правого пути и с великим прискорбием переносил их близкое присутствие над тремя его монастырями. В сие время явилось ему такое видение: ему казалось, что он находится в церкви Святого Воскресения, в собрании народа, среди которого он увидел тех двоих несториан. Когда пришло время причащения, все братия беспрепятственно приступали к Божественным Тайнам и причащались; когда же сии два еретика хотели приступить к причастью, внезапно явились грозные воины, отгоняющие их от причащения и изгоняющие их из церкви. Блаженный стал просить воинов оставить сих двух иноков в церкви с братией и позволить им причаститься. Воины же отвечали:

– Нельзя позволить причаститься им Божественных Таин, ибо они – явные иудеи и не признают Христа Богом, а Пречистую Деву Марию – Богородицей.

После сего видения блаженный еще больше восскорбел, жалея о погибели их душ; много потрудился он, постясь и молясь о них Богу, чтобы Он просветил их светом познания истины. И часто ходил он к ним, уча и наставляя, прося и увещевая, пока, наконец, благодатью Божией не привлек их вновь в православную Церковь Христову: так заботился он о спасении человеческих душ. Он увел их с того холма и отдал в монастырь Феодосиев, а холм, вместо них, отдал одному из своих учеников, Иоанну Византийцу: там, с помощью Божией, через несколько времени устроился монастырь.

Был в великой лавре один монах, по имени Иаков, родом из Иерусалима, дерзкого и гордого нрава. Он сговорился с несколькими подобными ему иноками и в отсутствие блаженного Саввы, который тогда проводил время Великого поста по своему обычаю в пустыне, в совершенном безмолвии, – ушел из лавры и начал строить себе монастырь при вышеупомянутом озере Гептастоме, желая сравняться с преподобным Саввою. Когда же отцы лавры начали негодовать на сие и препятствовать его делу, он обманул их и сказал, что святой отец ему то приказал. Возвратившись из пустыни и узнав о поступке Иакова, Савва пошел к нему и стал уговаривать его оставить свой замысел, говоря, что не будет пользы в том, что происходит от дерзости и высокомерия; но тот не внимал старцу и не слушался его слов. Тогда святой сказал ему:

– Если не послушаешься, смотри, как бы тебе не подвергнуться наказанию.

С сими словами он ушел в свою келию. А на Иакова напал ужас и трепет; он сильно заболел и лежал шесть месяцев, будучи почти не в состоянии сказать ни слова. Отчаявшись уже в жизни, он велел нести себя к блаженному Савве, чтобы попросить прощения перед смертью. Савва, увидев его, обратился к нему с отеческим наставлением, потом подал ему руку и поднял его с постели. Иаков встал здоров, как будто и не хворал совсем. Причастив его Пречистых Таин, Савва дал ему есть. Иаков уже не возвращался к своей новой стройке.

Между тем патриарх Илия, услыхав о происшедшем, повелел разрушить постройку Иакова. Святой же Савва, взяв из лавры несколько сильных иноков, пришел на место, отстоявшее от разрушенного строения к северу около пяти стадий, построил часовню и келии вокруг нее и, поставив там настоятелями некоторых иноков из великой лавры, по имени Павла и Андрея, поселил там также и других братьев и основал на сем месте лавру, наименовав ее Семиустною[281]. Возвратившись в великую лавру, он посылал братиям, находящимся в упомянутом месте, святые дары и благословенные хлебы и имел великое попечение о сем месте.

По прошествии некоторого времени упомянутый Иаков определен был на послушание служить в гостинице странникам. Небрежно относясь к своей службе, он однажды сварил слишком много бобов, больше, чем нужно было; бобов осталось от обеда столько, что и на другой день с избытком бы хватило на обед, но он выбросил остаток за окно, в поток; и сие он делал не один раз, а много. Увидев сие, преподобный Савва сошел незаметно в поток, собрал выброшенные бобы, принес в свою келию и посушил немного на солнце. Немного спустя преподобный сварил сии бобы и, приготовив из них кушанье, позвал к себе Иакова обедать. За обедом старец сказал Иакову:

– Прости меня, брат, что я не угостил тебя так, как хотел, и, может быть, не угодил тебе кушаньем; не умею хорошо готовить.

Иаков же сказал:

– Право, отче, ты прекрасно приготовил сии бобы, я давно не едал такого кушанья.

Старец отвечал:

– Поверь мне, чадо, что это те самые бобы, которые ты высыпал в поток; знай же, что кто не может горшка бобов приготовить в меру, чтобы ничего не пропало даром, тот не может заведовать монастырем и управлять братией. Так и апостол говорит: «Ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли печись о Церкви Божией?»[282]. Услышав сие, Иаков устыдился и своего прежнего любоначалия и своей нерадивой службы, раскаялся и просил прощения.

Сего Иакова в его келии искушал бес телесной похотью и нечистыми помыслами: долго не прекращалось сие искушение, и не мог более терпеть Иаков: он взял нож и оскопил себя. Когда поднялась страшная боль, он начал звать на помощь живших поблизости братий. Пришли братия и, увидев, что случилось, насколько могли, стали унимать лекарствами его боль; и через долгое время едва могли его вылечить. Дошло сие и до преподобного Саввы, и выгнал старец из лавры Иакова, уже выздоровевшего от раны, как страшного преступника. Тот пошел к преподобному Феодосию, рассказал ему о своей беде и об изгнании и умолял попросить за него преподобного Савву, чтобы он опять принял его в монастырь в келию. Феодосий, уступая просьбам брата, пошел к блаженному Савве и просил за изгнанного брата. По просьбе такого великого отца и друга своего Савва принял Иакова, наложив на него заповедь: ни с кем не разговаривать, кроме прислуживающего ему, не иметь общения с братией, даже не выходить из своей келии, и, сверх того, отлучил его от причащения Пречистых и Божественных Таин. Так пребывал Иаков в молчании, пребывая в покаянии, изливая многие слезы перед Богом, пока не было свыше даровано ему прощение, и блаженному Савве возвещено было Божественным откровением, что Иакову прощен его грех. Однажды преподобный Савва увидел в видении светоносного мужа, стоящего неподалеку, и какого-то мертвеца, который лежал в ногах у Иакова и о воскресении которого молился Иаков; и послышался голос свыше:

– Иаков! Услышаны твои молитвы, прикоснись к мертвецу и подними его.

И когда Иаков, по сему приказанию, коснулся мертвого, тотчас мертвый воскрес; а светоносный муж сказал Савве:

– Вот, мертвец воскрес, и ты разреши узы, возложенные на воскресившего.

Увидев сие, Савва тотчас послал за Иаковом, снял с него епитимию, разрешил ему входить на собор и вместе с братией причащаться Пречистых Таин. Через семь дней после своего прощения Иаков отошел к Господу.

В великой лавре были два брата по плоти, по имени Занн и Вениамин, и единодушно пребывали в смиренном служении Богу, украшенные божественными добродетелями. Оба они единодушно просили святого Савву, чтобы он дал им ту пустынную келию, которую он сам себе построил в расстоянии около пятнадцати стадий от лавры к Ливии[283]. Зная, что они – истинные делатели Божии, старец согласился на их просьбу и дал им ту келию. Итак, они имели у себя одну келию пустынную, а другую в лавре, свою. При пустынной келии они своими трудами основали, при помощи великого аввы своего, киновию; ибо он доставлял им потребное для издержек и прочие нужные вещи. Когда в сем месте умножились братия, Савва попечением своим построил церковь, освятил ее и ввел в сию киновию правила других своих киновий.

И был преподобный отец наш Савва подобен чудному древу, от которого произрастают прекрасные ветви; так, образцом святой жизни своей и прилежными молитвами к Богу он увеличивать в своей лавре число святых отцов и подвижников, и были они святы, как и он, по Писанию: «Если корень свят, то и ветви»[284]. Из сих святых ветвей следует помянуть блаженного старца Анфима, из Вифинии, проводившего жизнь во многих иноческих подвигах. В начале своего пребывания в лавре он построил себе небольшую келию по ту сторону потока на восточной стороне, против столпа преподобного Саввы, и пробыл в ней тридцать лет. В старости он обессилел, впал в болезнь и лежал на постели. Видя его таким дряхлым и больным, блаженный Савва хотел взять его в одну из келий около церкви, чтобы там можно было братии навещать его и ходить за ним без труда; но он просил оставить его умереть там, где поселился сначала. Таким образом, он был оставлен в своей келии больным. Однажды ночью преподобный Савва, по обычаю своему встав на молитву прежде утреннего пения, услышал какие-то прекрасные голоса, как будто многие пели; он подумал, что поют утреню в церкви, и удивлялся, как это без него и без его обычного благословения поют утреню. Но, подойдя сейчас же к церкви, он никого не нашел там, и двери ее были заперты; он возвратился, удивляясь, что за голоса он слышал, и вдруг опять услыхал то же прекрасное пение; пели же они следующее: «Я ходил в многолюдстве, вступал с ними в дом Божий со гласом радости и славословия празднующего сонма»[285].