Тысяча и один призрак (Сборник повестей и новелл) - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну… ну… — раздумывал вслух разбойник, поглядывая с удовольствием на сосуды, потир, дароносицу и платье Богородицы. — В тысячу экю».
«В тысячу экю?»
«Я отлично знаю, что все это стоит вдвое больше, но придется потерять, по крайней мере, две трети: эти чертовы ростовщики такие воры!»
«Пойдем ко мне».
«К тебе?»
«Да, ко мне, в священнический дом. У меня есть тысяча франков, и я отдам тебе их наличными».
«А остальные две тысячи?»
«Другие две тысячи? Что ж, даю тебе честное слово священника, что я поеду на свою родину; у матери моей есть небольшое имение, я продам три или четыре арпана земли, чтобы получить остальные две тысячи франков, и отдам их тебе».
«Да, чтобы назначить мне свидание и устроить западню!»
«Ты сам не веришь в то, что говоришь», — сказал я, протягивая ему руки.
«Да, это правда, я не верю, — сказал он мрачно. — А мать твоя, значит, богата?»
«Моя мать бедна».
«Так она разорится?»
«Если я скажу ей, что ценой ее разорения я спас душу, она благословит меня. К тому же, если у нее ничего не останется, она приедет жить ко мне, а у меня всегда хватит денег на двоих».
«Я принимаю твое предложение, — сказал он, — идем к тебе».
«Хорошо, но подожди!»
«А что?»
«Спрячь в дарохранительницу все вещи, что ты оттуда взял и запри ее на ключ — это принесет тебе счастье».
Разбойник нахмурился с видом человека, одолеваемого религиозным чувством помимо его воли; он поставил священные сосуды в дарохранительницу и старательно ее запер.
«Пойдем», — сказал он.
«Сначала перекрестись», — сказал я.
Он попытался насмешливо захохотать, но смех его тут же сам собой умолк.
Он перекрестился.
«Теперь иди за мной», — сказал я.
Мы вышли через маленькую дверь; меньше чем через пять минут мы были у меня.
Во время этой дороги, как коротка она ни была, разбойник казался очень озабоченным, он осматривался кругом, опасаясь, не устроил ли я какой-нибудь засады.
Войдя ко мне, он остановился у двери.
«Ну, где же тысяча франков?» — спросил он.
«Подожди», — ответил я.
Я зажег свечу у потухавшего в камине огня, открыл шкаф и вытащил оттуда мешок.
«Вот они», — сказал я.
И я отдал ему мешок.
«А когда я получу остальные две тысячи?»
«Я прошу шесть недель».
«Хорошо, даю тебе шесть недель».
«Кому их отдать?»
Разбойник некоторое время думал.
«Моей жене», — сказал он.
«Хорошо!»
«Но она не будет знать, откуда эти деньги и как я их достал?»
«Этого не будет знать ни она, ни кто-либо другой. Но и ты, в свою очередь, никогда не предпримешь ничего ни против церкви Божьей Матери в Этампе, ни против какой-либо другой церкви, находящейся под покровительством Пресвятой Девы?»
«Никогда».
«Честное слово?»
«Честное слово Артифаля!»
«Иди, мой брат, и не греши больше».
Я поклонился ему и сделал знак рукой, что он может уйти.
Он как будто минуту колебался; потом, открыв осторожно дверь, исчез.
Я стал на колени и стал молиться за этого человека.
Не успел я еще окончить молитву, как постучали в дверь.
«Войдите», — сказал я, не оборачиваясь.
Кто-то вошел и, видя, что я молюсь, остановился и стал сзади меня.
Окончив молитву, я обернулся и увидел Артифаля, стоявшего неподвижно у дверей с мешком под мышкой.
«Вот, — сказал он мне, — я принес тебе обратно твою тысячу франков».
«Мою тысячу франков?»
«Да, и отказываюсь также от остальных двух тысяч».
«А все же данное тобой обещание остается в силе?»
«Еще бы!»
«Стало быть, ты раскаиваешься?»
«Не знаю, раскаиваюсь я или нет, но я не хочу твоих денег, вот и все».
И он положил мешок на буфет.
Затем, пристроив мешок, он остановился, словно намереваясь о чем-то попросить, но чувствовалось, что просьбе этой трудно сорваться с его уст. Глаза его как бы спрашивали меня о чем-то.
«Что вы хотите? — спросил я его. — Говорите, мой друг. То, что вы сделали, хорошо; не стыдитесь поступить еще лучше».
«Ты глубоко веришь в Божью Матерь?» — спросил он меня.
«Глубоко».
«И ты веришь, что при ее заступничестве человек, как бы он ни был виновен, может спастись в час смерти? Так вот взамен твоих трех тысяч франков дай мне какую-нибудь реликвию, четки или что другое, чтобы я мог поцеловать их в час моей смерти».
Я снял образок и золотую цепочку, которые моя мать надела мне на шею в день моего рождения и с которыми я с тех пор никогда не расставался, и отдал их разбойнику.
Он приложился губами к образку и убежал.
Целый год я ничего не слышал об Артифале. Он, без сомнения, покинул Этамп и действовал в другом месте.
В это время я получил письмо от моего собрата, викария из Флёри. Моя добрая мать была очень больна и звала меня к себе. Я взял отпуск и поехал к ней.
Полтора-два месяца хорошего ухода и молитв восстановили здоровье моей матери. Мы расстались, я был весел, мать была здорова, и я вернулся в Этамп.
Я приехал в пятницу вечером; весь город был в волнении. Знаменитый вор Артифаль попался около Орлеана. Он был осужден президиальным судом этого города, и после приговора его отправили в Этамп, чтобы повесить здесь, так как все его злодеяния были совершены главным образом в кантоне Этампа.
Артифаля казнили в то же утро.
Вот что я узнал на улице; но, войдя в священнический дом, я узнал еще и нечто другое: женщина из нижней части города приходила накануне утром, то есть как только Артифаля привезли в Этамп на казнь; она раз десять осведомлялась, не приехал ли я.
Настойчивость эта меня не удивила. Я сообщил о своем приезде, и меня ждали с минуты на минуту.
В нижней части города я знал только одну бедную женщину, ставшую только что вдовой. Я решил отправиться к ней раньше даже, чем стряхнул пыль с моих ног.
От дома священника до нижней части города было рукой подать. Правда, пробило уже десять часов вечера; но так как я знал, что несчастная женщина с нетерпением желала меня видеть, то полагал, что мой визит не обеспокоит ее.
Итак, я спустился в предместье и попросил указать мне дом. Так как она считалась святой, никто не осуждал ее за преступления мужа, никто не укорял ее за его позор.
Я подошел к двери. Ставня была открыта, и через оконное стекло я видел бедную женщину на коленях у постели: она молилась.
По движению ее плеч можно было заметить, что она, молясь, рыдала.
Я постучал в дверь.
Она встала и поспешно ее открыла.
«А, господин аббат! — воскликнула она. — Я угадала, что это вы. Когда постучали в дверь, я поняла, что это вы. Увы! Увы! Вы приехали слишком поздно: мой муж умер без исповеди».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
