Смех, свет и леди - Барбара Картленд

Все они были мягких пастельных оттенков и таких фасонов, которые всегда выбирала мать Минеллы.

— Наверное, — сказала Минелла немного нерешительно, — у леди Сибиллы такой же цвет волос, как у меня.

— Чуть потемнее, — ответила миссис Харлоу, — но кожа у нее такая же белая. Ее платья модны и в то же время «благопристойны», если вы понимаете, что я имею в виду.

Минелла едва удержалась от смеха, поскольку совершенно точно знала, что миссис Харлоу «имеет в виду».

Впрочем, она подумала, что вслух говорить об этом не стоит, и только поблагодарила миссис Харлоу за чрезвычайно изящные платья, которые Роза торопливо упаковала в большие дорожные сундуки.

Через несколько минут Минелла уже была одета в очень симпатичное дорожное платье из мягкого синего крепа с пелеринкой, обшитой атласом такого же цвета.

— Ма море может быть прохладно, — сказала миссис Харлоу, — и я велела уложить еще несколько толстых плащей и меховой жакет, который, я уверена, вам пригодится.

Минелла хотела возразить, что этого слишком много.

Мо потом она подумала, что если она возьмет с собой мало вещей, то графу будет стыдно за нее на приемах.

— Только одно напутствие, — сказала миссис Харлоу. — Вам совсем ни к чему уродовать ваши волосы, мисс. Мы все восторгались ими, потому что они выглядят так естественно. Меня всегда раздражали все эти локоны и завитки, несмотря даже на то, что эта мода распространилась среди аристократок так же, как и среди актрис.

Последнее слово она произнесла с такой интонацией, что Минелла опять едва удержалась от смеха, но, напустив на себя серьезный вид, заметила:

— На сцене они выглядят очень красиво.

— Вот пусть там и остаются! — отрезала миссис Харлоу и сразу, словно испугавшись собственной грубости, принялась говорить о другом.

Спустившись вниз, чтобы попрощаться с Конни, Герти и Нелли, Минелла заметила, что они смотрят на нее какого странно.

— Ты не теряла времени даром! — сказала Нелли, целуя ее на прощание. — По-моему, ты поступила очень умно!

Минелла думала, что она имеет в виду ее поездку во Францию и ответила:

— Я всегда мечтала увидеть Средиземноморье.

— Надеюсь только, что это тебя не разочарует, — злобно сказала Герти. Конни быстро вставила:

— Мы все желаем тебе удачи, Минелла, дорогая, и я уверена, что графине ты понравишься. Его светлость говорит, что ей трудно читать, а у тебя красивый голос. Мой отец всегда так говорил.

— Постараюсь вспомнить, как он учил меня произносить по буквам все слова, которые мы не могли правильно написать! — улыбнулась Минелла.

Потом девушки и их кавалеры уехали, а Минелла долго махала им вслед.

Когда экипажи скрылись из виду, граф посмотрел на нее и сказал:

— Теперь нам нужно спешить. Поезд будет ждать нас через четверть часа.

Минелла ахнула и со всех ног побежала наверх.

Впрочем, оказалось, что ей уже нечего делать, потому что миссис Харлоу и Роза закончили упаковывать вещи, и три больших сундука ждали, когда придут лакеи и заберут их.

Еще тут были две шляпные картонки, сумочка для Минеллы и пара перчаток, которые, как она была совершенно в том уверена, стоили гораздо больше, чем еда, которую она могла съесть за неделю.

Туфли леди Сибиллы, к счастью, тоже оказались Минелле почти впору, хотя и были, как и сапожки для верховой езды, немного великоваты.

Но по крайней мере это было лучше, чем наоборот.

Наконец, надев очень симпатичную шляпку с ленточкой такого же цвета, как платье, Минелла взяла сумочку и попрощалась сначала с миссис Харлоу, а потом — с Розой.

— Поцелуйте за меня Эльспет, — сказала ома. — Если будет возможность, я привезу ей французскую куклу. Уверена, она ей понравится.

— Вы очень добры, мисс, — сказала Роза. — Я буду молиться, чтобы вы получили место компаньонки у ее светлости.

Минелла почувствовала себя слегка виноватой оттого, что молитвы Розы будут потрачены впустую, и вдруг подумала, что можно подвести выдумку и правду под один знаменатель.

Она сказала:

— Спасибо, Роза, и, пожалуйста, молитесь, чтобы я не наделала слишком много ошибок.

Граф ожидал ее в холле, и, хотя вслух он ничего не сказал, Минелле показалось, что ему нравится, как она выглядит.

На платформе их ждал слуга, и по их разговору с графом Минелла поняла, что это камердинер, который только что приехал из Лондона.

Поезд на Саутгемптон, пыхтя, медленно остановился у платформы. Для Минеллы и графа были заказаны два купе в первом классе, а для его камердинера — во втором.

Багаж был уложен, проводник взмахнул флажком, и поезд тронулся.

Сев напротив графа, Минелла взглянула на него горящими глазами и воскликнула:

— Какое захватывающее приключение! Граф улыбнулся ей.

— Да, по крайней мере это будет интересно, — сказал он. — Не сомневаюсь, что вы горите желанием познакомиться с генералом Китченером.

— Я читала в газетах о его победах, — ответила Минелла, — однако, хотя он и блистательный полководец, генерал представляется мне довольно странным и замкнутым человеком.

— Так и есть, — кивнул граф. — В то же время мне говорили, что, когда он проводил службу в честь генерала Гордона, по его щекам текли слезы.

Минелла была удивлена.

— Никогда бы не подумала, что такой человек способен плакать.

— Ручаюсь вам, что в подобные минуты плачут даже мужчины, — заметил граф. Минелла вздохнула.

— Я так мало знаю о людях, — сказала она, — потому что за всю мою жизнь у меня почти не было знакомых.

Она сказала, не подумав, и с опозданием сообразила, что граф должен считать ее артисткой, только что вернувшейся с гастролей.

А он, словно решив, будто она просто говорит то, что он хочет услышать, сухо сказал:

— Вы мне почти ничего не рассказываете о себе. Я не знаю даже названия пьесы, в которой вы играли в Бирмингеме.

Минелла подумала, что скоро не сможет выносить необходимости все время лгать. Кроме того, она была совершенно уверена, что наделает ошибок, и пробудит в графе подозрения.

После паузы она сказала:

— Мне кажется, было бы ошибкой теперь, когда я притворяюсь вашей женой, думать о том, что я делала… раньше. Мне всегда говорили — думай о себе в том качестве, в котором ты в данный момент пребываешь, и именно это я… пробую делать.

— Очень похвальная мысль!

В голосе графа явственно слышался сарказм, и Минелла почувствовала, что ее слова для него неубедительны.

Впрочем, в дороге они говорили в основном о вещах, не имеющих отношения к сцене.

Они говорили о лошадях графа, о его наследственной должности при дворе, о местах, которые он повидал, путешествуя за границей, и все это казалось Минелле чрезвычайно интересным.